В ритме мегаполиса. Глава 13

И почему, когда человеку кажется, что его жизнь начинает меняться к лучшему, обязательно происходит нечто способное заставить его думать иначе? Почему мы напрочь не видим дорогих нам людей и лишь когда они исчезают навсегда, понимаем всю их ценность и живём воспоминаниями о проведённом с ними времени? У меня было несколько гипотез, касающихся ответа на эти, так сказать, вечные вопросы. Но после некоторых умозаключений я пришёл к весьма интересному выводу, который, думаю, стоило бы предоставить на суд общественности. Итак, если исходить из теории Шикамару о том, что все люди в какой-то мере больны, то существует один единственный ответ — нам нравится "болеть", ведь намного проще любить надгробный камень, нежели человека, которого мы знали при жизни. Не могу не согласиться, что звучит моё предположение уж слишком просто, ненаучно и в некоторой степени по-деревенски, но увы, правда не всегда эстетична.
Ох, сколько же времени я провёл в раздумьях, бессмысленно полоская слова, сказанные Шикамару тем роковым вечером и конечно же занимаясь излюбленным самобичеванием. Казалось, что первая неделя моего двухнедельного медового месяца тянулась неимоверно долго, с каждым днём всё больше и больше угнетая меня. Естественно, Хината видела "страдания юного Вертера", всячески пыталась помочь преодолеть этот период в жизни и по непонятным мне причинам, иногда увядала похуже, чем я. Возможно, настолько резкие перепады настроения были связаны со сложностью жить под одной крышей вместе с меланхоличным старым нытиком, который только то и делает, что ворчит, вспоминает былые времена и шаркает ногами по полу (для полноты картины не хватало только вставной челюсти и радикулита, который, судя по всему, появится совсем скоро). Если честно, то временами меня воротило от себя самого, в таком случае, что уж тут говорить о юной Хьюге...
Вторая неделя моей "женатой жизни" началась отнюдь не радостно, ещё больше омрачив свой приход, неожиданным звонком Шикамару. Нет-нет, я ни в коем случае не был расстроен тем, что мой друг решил в который раз излить мне свою душу, но этого, к сожалению, не произошло и единственное, что мне довелось услышать в телефонной трубке, было сказанное хорошо отрепетированным, сухим, бесстрастным тоном:
– Мне нужна твоя помощь. Приезжай.
И конечно же я не смог не откликнуться на просьбу товарища, ведь преимущественно, вся моя услужливость была обоснована пожирающим меня изнутри, чувством жалости к постепенно умирающему Шикамару. Да, это воистину ужасно, невыносимо больно и отвратительно — хоронить своего всё ещё живого друга, постоянно думать о его смерти и готовиться к ней, как к чему-то неизбежному, непреодолимому и подвластному лишь, пожалуй, самому Богу.
В тот день я даже не предполагал, какую помощь обязался оказать Шикамару и как всё это повлияет на мою дальнейшую жизнь. Мне не приходило в голову ровным счётом ничего, и я просто не стал напрягать и без того, измученный исканиями новых пыток, мозг.
Итак, спокойным, унылым шагом я подошёл к двери квартиры своего товарища и нервно ткнув пальцем в звонок, стал покорно ожидать появления хозяина. Через пару секунд дверь с характерным скрипом открылась и в дверном проёме возникла как всегда недовольная физиономия Шикамару.
– А-а, это ты, – он облегчённо вздохнул и его лицо приняло стандартное, слегка задумчивое выражение. – Проходи.
Без лишних слов я проследовал за Шикамару, вглубь погружённой в вечный хаос, небольшой квартирки. Когда-то, до появления троих маленьких монстриков, это была примерная, просто-таки выедающая глаза, своим идеальным порядком, просторная жилплощадь. А сейчас, единственное, что осталось от былой "роскоши" — шикарная антикварная стенка, сияющая чистотой и незагромождённая всевозможным барахлом.
Итак, я пробирался сквозь горы игрушек, разнообразной рухляди и прочего хлама, пытаясь, не дай Бог, не задеть ничего вышеупомянутого, до того момента, как не настиг заветной дубовой двери, за которой скрывалась мини-библиотека, собранная Шикамару и его покойным отцом почти за пол века. Здесь, к своему стыду, я побывал всего один раз и неимоверно гордился тем, что Нара так и не успел прочитать мне увлекательную лекцию обо всех экземплярах редкостных книг, сосредоточенных в этой обители знаний.
Запах свежих чернил и присущий почти всем книгам, особый аромат старой пожелтевшей бумаги смешанный с едва отличимым запахом краски, стремящиеся, казалось бы, к бесконечности, высоченные стеллажи, полностью уставленные разного рода чтивом, старые настенные часы, которые остановились по иронии судьбы сразу после смерти отца Шикамару и скромный прогибающийся от обилия сосредоточенных на нём бумаг, письменный столик. Именно так меня и встретила печально известная домашняя библиотека моего друга.
– Что ж, может быть чайку или чего покрепче? – Нара внезапно прервал неловкое молчание воцарившееся в комнате и как-то мрачно окинул меня своим, с недавнего времени, опустевшим взглядом.
– Нет, спасибо, – в какой-то момент я почувствовал, что сижу, в буквальном смысле, на иголках и от этого мне стало до жути неловко.
– Ну что, – Шикамару по-деловому скрестил руки на широкой груди, которая то и дело, содрогалась от тревожных вздохов. – Перейдём непосредственно к делу?
Мне показалось излишним вслух высказывать свою позицию относительно этого вопроса и я лишь утвердительно кивнул.
– Ты, наверное, не очень хорошо знаешь насколько истеричные и неуравновешенные существа, эти женщины... – мой товарищ сунул руку в карман и виновато опустил глаза, тем самым выказывая мне свою неуверенность и откровенную боязнь чего-то.
– Ага, – нервно ёрзая на кресле, я пытался найти удобную позу, дабы воображаемые иголки перестали доставлять мне дискомфорт.
– Ты не парься. Всё в порядке, – Нара заметил моё беспокойное поведение и успокаивая то ли меня, то ли себя, начал медленно мерять шагами узкую комнатушку. – И не смотри на меня так, будто я лежу здесь на смертном одре.
– Я и не смотрю, – растерянно возразил я.
– Ладно, прости. Это я что-то разнервничался... прямо как студентка перед экзаменом, – Шикамару вынужденно рассмеялся и смахнул со лба мнимые капли пота. – В общем, это звучит весьма глупо, но ты бы не мог поприсутствовать при разговоре с Темари? Ну, ты же понимаешь о чём я ей расскажу...
– Да, если тебе так будет спокойнее, то... – уж было начал кудахтать я.
– Нет-нет, ты не подумай, что я — размазня, которая боится сказать жене о своей болезни. Просто, понимаешь, я... не хочу сорваться и наорать на неё, ведь Темари непременно начнёт рыдать, разводить здесь сырость, причитать и истерить. Уж я-то её знаю, – прервал меня Шикамару.
– Мне плевать на причину. Ты — мой друг и я сделаю для тебя всё что угодно, – прекрасно понимая истинные намерения сгорающего со стыда и отчаянно борющегося со страхом, Шикамару, для которого, слёзы жены всегда были недопустимы и непростительны, уверенно сказал я.
– Спасибо, – тихо и до неузнаваемости робко, прошептал Нара.
После этого разговора мы ещё пару минут посидели в полной тишине, морально подготавливаясь к приближающейся буре, которую должна была устроить Темари и как только в дверной скважине несколько раз щёлкнул ключ, нервно вскочили со своих мест.
– Я дома! – спокойствие, ещё пару мгновений назад царившее в квартире моего друга, в миг разорвал бойкий женский голос.
– Наруто, подожди пару минут, – Нара поспешно скрылся за дверью, очевидно, для того чтобы встретить свою супругу.
А что я? Я, как последняя сплетница, сидел и прислушивался к происходящему, аргументируя это тем, что мне, ну просто кровь из носу, нужно было прозондировать почву для дальнейшего разговора.
– Привет, дорогой, – скорее всего, после этой реплики Темари небрежно чмокнула мужа в щёку.
– Нам нужно очень серьёзно поговорить, – в своей привычной занудной манере пробормотал Нара.
– У нас сегодня гости? – очевидно, она заметила мои туфли в прихожей и с явным недовольством куда-то их швырнула.
– Ты вообще слушаешь меня? – по интонациям Шикамару становилось понятным, что вот-вот из его ушей повалит пар и он со свистом вскипит, подобно старому металлическому чайнику. – Я, кажется, хотел сказать тебе кое-что важное.
– А где дети? – Темари благополучно пропустила мимо ушей слова своего мужа.
– Я отвёз их к маме, – будучи окончательно доведённым до ручки равнодушием супруги, рявкнул Нара.
– Так что ты там хотел мне рассказать? – побаиваясь праведного гнева Шикамару, спросила она.
– Пойдём в библиотеку, – после этих слов я услышал ускоряющиеся шаги, и дверь в комнату, где мне приходилось коротать время, открылась.
– О! Наруто, не ожидала тебя здесь увидеть, – пепельная блондинка в скромной сиреневой блузке без особого энтузиазма поприветствовала меня и смерила колким холодным взглядом.
– Привет, Темари, – я уверенно, если не нагловато развалился на кресле, чтобы не выказывать своё смятение, вызванное "радушным" приёмом хозяйки квартиры.
– Ну, думаю, в честь того, что сегодня мы собрались здесь, стоит открыть коллекционную бутылочку "Хереса"... – Шикамару поставил на стол три помутневших гранёных бокала, как нельзя лучше подчёркивающих особое настроение сегодняшнего вечера.
– Может, было бы разумнее попридержать его для более значимого события? – в приказном тоне сказала Темари. – У нас не так много денег, чтобы распивать коллекционные напитки по будням.
– Помолчи, дорогая. Я не спрашивал твоего мнения, – спокойно, безропотно пресёк командирские порывы жены, Шикамару.
– Мы бедны как церковные мыши! – внезапно взбеленилась она, подозрительно поглядывая на меня. – Я хотела продать это чёртово вино и купить на вырученные деньги новую одежду детям!
– Прекрати этот театр! – властно гаркнул Нара. – Ты отличная актриса, но давай не будем разыгрывать драму при Наруто!
– Ах, Наруто! Я совершенно забыла о его существовании, – Темари рассержено скрежетнула зубами. – Особенно за последние пять лет! Он ни разу не предложил нам помощь, ни разу не поинтересовался нашими проблемами! Твой Наруто воротит такими капиталами, которые нам и не снились, а мы здесь подыхаем с голоду!
– Довольно! – яростно прошипел Шикамару и открыв перед своей женой дверь, предложил ей выйти и поговорить, так сказать, "по душам".
Я всё ещё неподвижно сидел в библиотеке, постепенно осмысливая слова, сказанные Темари и по мере их восприятия, мне становилось до жути стыдно. Я готов был провалиться сквозь землю, ведь все они были чистой правдой. Мне почему-то никогда не приходило в голову помочь семье Шикамару финансово. И благо, что причиной этому было не жмотство, а элементарное незнание сложившейся ситуации. Хотя, кого я оправдываю!? Я не знал, как живет Нара вместе со своим семейством, потому что мне было абсолютно всё равно, потому что меня интересовало благополучие собственной шкуры...
– Наруто, прости, – первой в библиотеку вошла Темари и не глядя мне в глаза, нехотя пробормотала нечто похожее на извинение.
После "душевного" разговора с Шикамару перемены в её поведении были разительными. Из бойкой, агрессивно настроенной сварливой жены, она превратилась в пассивную жену-экономку, потакающую любым прихотям своего мужа-тирана.
– Что ж, а теперь продолжим нашу беседу, – Нара спокойно разлил вино по бокалам и уселся напротив меня и Темари, которая не смотря на, с первого взгляда, располагающую к разговору атмосферу, продолжала пялиться в пол и молчать.
– Отличный "Херес", кстати... – вдруг сорвалось у меня с языка.
– Спасибо, – нервно поджав мокрые от вина губы, буркнул Шикамару и тут же виновато покосился на свою явно обиженную жену.
– Я, пожалуй, пойду... – Темари так и не прикоснулась к своему бокалу и уже собралась покидать помещение.
– Постой, мне нужно кое-что тебе сказать, – невнятно пробормотал Нара и в этот момент его пустой, безжизненный взгляд встретился с её, непонимающим и вконец растерянным. – У меня обнаружили эмфизему.
В отличии от меня, Темари не стала переспрашивать что это такое и подавлять в себе возникшие чувства. Её глаза на миг вспыхнули целым калейдоскопом всевозможных эмоций и тут же покрылись какой-то странной, почти прозрачной пеленой. Она закрыла лицо руками и расплакалась.
– К-как... за что нам это... почему... почему именно ты... з-зачем? – едва сдерживая накатывающую волнами истерику, говорила Темари. Но совсем скоро её речь стала настолько бессвязной и лишённой смысла, что временами казалось, будто у неё произошло кратковременное помутнение рассудка.
Сумбур прекратился лишь после того, как изрядно вымотанный началом разговора, Шикамару яростно стукнул кулаком по столу.
– Хватит! – взвыл он, подобно раненному животному и одним единственным глотком осушил свой полный бокал.
– За... за что? – трясущимися губами проскрипела Темари и отныне продолжая лить слёзы, безмолвно внимала дальнейшим словам мужа.
– Я ещё не умираю, так что хоронить меня рановато, – без малейшего намёка на иронию, начал Шикамару. – Это лечится. Я справлюсь.
– Ты справишься!? – срываясь на горький плач, прошептала она. – У нас нет денег, чтобы отправить детей в школу. И что же в таком случае можно говорить о твоём лечении? Ты, вместе со своим хвалёным интеллектом не способен нормально зарабатывать! Ты можешь только курить и напиваться до чёртиков вместе со своими дружками, прямо как твой папаша!
– Не смей так говорить о моём отце! – грозно заорал Нара.
– Ребята, я бы это... мог помочь вам материально, – заметив подрагивающие в приступе гнева, запястья своего товарища, я предположил, что не будь здесь меня, то он непременно избил бы свою строптивую супругу.
– Отличная идея, Наруто! – Темари как-то зло, издевательски рассмеялась, очевидно, пребывая в не совсем здравом уме. – Благодетель ты наш! А слабо было предложить свою драгоценную помощь чуть раньше, этак на годков пять?
– Не слушай её, Наруто, – Нара немного остыл и жадно вдыхая тяжёлый воздух непроветриваемой квартиры, налил себе ещё вина. – Спасибо за предложение. Мы подумаем...
– Я в этом не участвую, – грубо рявкнула Темари и смахнув с глаз слёзы, пулей вылетела из комнаты.
– Дура, – Шикамару издал приглушённый стон и устало рухнул на кресло.
– А раньше ты так не говорил, – вспоминая те нежные, трепетные чувства, пылавшие между этими двумя лет семь назад, начал я.
– Раньше мы были молоды и глупы, – умело возразил мне Нара. – Ты даже не представляешь, как она меня достала! Все эти сцены, истерики, крики, а ещё и плюс ко всему кредиты, долги, нытьё детей, пелёнки, распашонки. Надоело! В печёнках сидит!
– Но они ведь твоя семья... – укоризненно промычал я.
– Ладно, тебя, наверное, уже ждут дома, – так и не оспорив моё замечание, лениво протянул Шикамару.
Несомненно, я понял к чему клонит мой приятель и учитывая своё нежелание наслаждаться сложившейся ситуацией, не задумываясь покинул его скромное жилище. Но непосредственно перед уходом, во мне внезапно проснулась давно спящая совесть и то ли под её прессом, то ли по собственному желанию, я сунул в карман рубашки Шикамару несколько купюр, сопровождая эту нехитрую процедуру словами:
– Купи детишкам игрушек. Они будут рады.
Согласен, фраза эта была просто-таки "переполнена" смыслом, но что уж поделаешь, раз не дано мне толкать воодушевляющие речи.
Сразу же после визита к своему товарищу я отправился, как ни странно, домой, хотя в моей хмельной голове витали мысли о посещении какого-нибудь захолустного паба. После бокала коллекционного "Хереса", мне казалось, что все мои проблемы и заботы обрели иные, более расплывчатые очертания, временно притаились в уголках истерзанного ими сознания и утратили былую значимость. Я бессознательно тарабанил пальцами по покладистому кожаному рулю своего автомобиля, смотрел на бездушно рвущие небо, шпили небоскрёбов, на клочки скрытого за ними вечернего солнца и, благодаря собственной наглости или же глупости, совершенно не волновался о том, что еду за рулём в подпитии. Я точно знал, что будет в том случае, если меня вдруг соизволит остановить очередной страж и блюститель закона. Также я в точности знал, о чём он меня спросит и что получит взамен на умышленную халатность.
Как же все мои проблемы, все передряги, в которые я ввязывался, были ничтожны и мелочны по сравнению с тем, что сейчас происходит с Шикамару. Насколько самовлюблённым, эгоистичным и слепым к чужим страданиям я был, есть и буду оставаться! И увы, уже слишком поздно что-то решать, слишком поздно пытаться, пробовать, экспериментировать, добиваться, любить, слишком поздно жить полной жизнью, потому как она, подобно песку, безустанно просачивается сквозь ладони, денно и нощно приближая нашу кончину. В таком случае, жизнь не имеет более смысла? Выходит, теряется её стоимость и всё что нам с детства внушали о её бесценности — сказки о белом бычке, наглая ложь? Я не знаю ответа и уверен, что не многим суждено постигнуть его. Но одно мне известно точно — если я попробую докопаться до истины, что-то, да изменится.
Итак, для того, чтобы выведать настоящую цену жизни, сокрытый в ней смысл и прочие вопросы, допекавшие человечество со времен мироздания, нужно узнать что такое смерть. И сделать это не так уж сложно. Достаточно просто подумать о том, что моё существование лишено красок и все сомнения уносятся прочь, оставляя после себя гнетущую пустоту. Да, у меня есть всё, о чём может мечтать любой человек, всё, что предпочёл бы иметь Шикамару — деньги, здоровье, отсутствие забот и иллюзия свободы выбора. Но ничего не сравнится с возможностью узнать смысл жизни.
Передо мной нет ничего, кроме двух свободных полос дороги, мне нечего терять и я стою перед выбором, который определит моё будущее. Не хочу думать. Хочу действовать.
Я чувствую горьковатый привкус "Хереса" во рту, пальцы обессиленно соскальзывают с руля, педаль газа давно втоплена в пол, а глаза спокойно прикрыты в ожидании "ответа". Не правда ли, предел мечтаний? Десять лет назад скажи мне кто-нибудь, что живя вполне нормальной жизнью, я абсолютно сознательно, успокоив себя бокалом вина, на всей скорости выеду на встречную полосу в поисках некоего "ответа" на какой-то там вопрос — я бы не поверил, рассмеялся и послал сказавшего эту глупость, человека, к пресловутой чёртовой матери. Но, как бы там ни было, я еду по пока что пустой, встречной полосе с закрытыми глазами и до упора прижав к полу ноющую от нарастающей скорости, педаль газа. Странно, немного боязно и, на удивление, совсем не жалко себя. Интересный, увлекательный эксперимент, который, наверняка, не позволил бы себе человек, пребывающий в адекватном состоянии. Просто новые ощущения. Наверное, это приятно — встретить смерть с улыбкой на лице и практически мгновенно.
И почему я решился на этот, откровенно говоря, безумный шаг, на кой чёрт мне нужен ответ на вопрос, порождённый пьяной головой и больным сознанием? Да и вообще, в чём он заключался? Я не помню. Не помню, потому как пьян и решился на самоубийство вовсе не из-за вопроса, придуманного в качестве оправдания собственной глупости, а просто скуки ради.
Чёрт! Да что же происходит? Неужели я разобьюсь и моя жизнь закончится так бессмысленно? А что, если я не найду ответа на, быть может, несуществующий вопрос? Мне страшно, но я не могу отступиться и открыть глаза. А погибнуть из-за своей принципиальности, разве не страшней? Ладно, я, пожалуй, всё же прекращу весь этот цирк, мысли о котором, появились в моей голове непонятно откуда. Для начала нужно открыть глаза, но со мной что-то явно не так, я не могу этого сделать. Что происходит? Мне всё снится или я уже умер? Если нет, тогда почему же я не могу открыть глаза и остановить это безумие? Страшно, мне ужасно страшно встретить смерть именно так...
– Наруто! Нет! – сорванный, обессиленный, почему-то одновременно чужой и до боли в груди, родной женский голос вдруг зазвучал у меня в голове, одним единственным "нет", прожигая все суициидальные мысли и заставляя меня открыть глаза.
Последнее, что я увидел перед собой, был несущийся прямо на меня фургон с включённым ближним светом и до смерти перепуганным водителем. Не знаю, откуда во мне взялись силы и я съехал со встречной полосы на обочину, но здесь явно имело место быть нечто сверхъестественное. Неужто меня почтил своим визитом ангел-хранитель? Или же мой инстинкт самосохранения просто пробудился после алкогольной спячки? В любом случае, я был безмерно благодарен за спасение своей безвольной, никчёмной шкуры и соответственно, сгорал от любопытства, догадываясь чей же голос звучал в моей голове пару минут назад. Он точно не принадлежал никому из знакомых мне людей, ранее я никогда не слышал его и одно могу сказать точно — это был самый красивый, самый милозвучный голос, который мне доводилось слышать. Может, это покажется бредом спасённого от смерти и шокированного до глубины души человека, но вполне возможно, что голос принадлежал моей матери. А я ведь всегда соотносил всё прекрасное и неизвестное с её образом. Так мало того, мне ещё и удалось найти весьма убедительное и опять же, лишённое здравого смысла, объяснение своей гипотезе. Я смел наивно полагать, что материнский голос был поднят в экстремальный момент из глубин моей памяти инстинктом самосохранения. Странно всё это, но, как ни крути, звучит вполне реалистично и по крайней мере не ввергает меня в псевдофилософские пучины.
Вдоволь потерзав себя догадками о таинственном голосе-спасителе, я всё-таки отправился домой, ожидая увидеть там такую же угнетённую и поникшую Хинату.
– Привет, – кинул в тишину собственной квартиры, я.
– Наруто, ты вовремя! – откуда-то послышался грохот и Хьюга вихрем промчалась мимо меня, наспех поправляя выбившуюся из туго затянутого хвоста, прядь волос.
– Что за шум, а драки нет? – я пытался казаться, как можно более спокойным и не выказывать своего замешательства, возникшего в следствии неудавшегося самоубийства.
– Сейчас увидишь, – и опять миниатюрный смерч пронёсся где-то рядом, оставляя после себя один лишь порядок, вместо ожидаемого разрушения.
Я, откровенно говоря, недоумевал, что происходит и продолжал ошарашенно стоять в прихожей, наблюдая за перемещениями этого чуда природы, вечно поправляющего непослушную прядь волос.
– Ну как? – после нескольких минут Броуновского движения, Хьюга наконец остановилась передо мной.
– Э-э, в смысле? – созерцая свою жену в полной пляжной экипировке и в одном только одетом поверх всей этой красоты, коротеньком сарафанчике с гигантским (как мне показалось) вырезом декольте, я пребывал в некотором шоке.
– Как она? – нетерпеливо спросила Хината, продолжая крутиться вокруг своей оси и улыбаться мне.
– Она, то есть, ты... прекрасна, – я пытался понять к чему же относился её вопрос. – Но, вот вы-вырез, мне кажется, немного, то есть много, то есть, короче... великоват.
– Я о шляпке вообще-то, – Хьюга в шутку закатила глаза и немного покраснела. – Я её сама сделала.
И только после пояснения к своим странным, видимо, характерным для любой девушки, действиям, я понял о чём она говорит.
– Очень даже ничего, – я почему-то не смог сдержать улыбку, увидев на голове своей избранницы нечто, отдалённо напоминающее гнездо птеродактиля, обильно украшенное болотной тиной.
– Тебе не нравится? – Хината подняла бровь в притворном подозрении.
– Нет-нет, она восхитительна, – уже еле сдерживая хохот, сказал я. – Хотя, ты знаешь, она немного... это...
– Да, знаю, она выглядит ужасно, – не дослушав мою критику, Хьюга сбросила элемент одежды, делавший её похожей на Чудо-юдо. – Я вообще-то затеяла всё это для одного человека...
– И для какого же? – в шутку спросил я, чувствуя, что постепенно от чего-то закипаю (но явно, что не от праздного любопытства). – У тебя свидание?
– В каком-то роде, да, – озабоченно пробормотала она, глядя на меня исподлобья.
– Кто же этот счастливец? – я впервые отчётливо услышал скрежет собственных зубов.
– Наруто, ты меня смущаешь своими вопросами, – Хината по-актёрски надула пухленькие детские губки. – Я замужняя женщина, вообще-то.
– Не хочешь говорить — ну и не надо. Просто, я должен знать с кем и где ты гуляешь, – обиженно пробормотал я.
– Господи, да ты просто вылитый мой папа! – Хьюга звонко рассмеялась, ощутив на себе мой ревнивый, обозлённый взгляд. – Ты прекрасно знаешь моего кавалера.
– Знаю, говоришь... – я напряжённо потёр руки. – Это тот Ромео? Твой одногрупник?
– Дурачок! – она вдруг необычайно весело взвизгнула и водрузила мне на голову свой "шедевр" рукоделия.
– Почему это? – продолжая недоумённо сверлить взглядом жену, спросил я.
– Мой кавалер — ты, – и вновь Хината залилась смехом.
– Кавалер, – недовольно хмыкнул я. – Для моего возраста только это слово подходит...
– Ладно, хватит дуться. Ты, похоже, сегодня не в настроении, как в прочем и в любой другой день, – на полном серьёзе начала Хьюга. – В общем, я тут подумала, что тебе нужно немного развеяться. Отойти от всех этих мыслей о Шикамару, твоей компании, нашей свадьбе и прочей головной боли. Тебе нужен отдых, Наруто.
– Я и так отдыхаю, – я попытался выдавить из себя улыбку, но это, скорей, было похоже на странную саркастичную гримасу.
– Давай сейчас прогуляемся по побережью, – ненавязчиво предложила она.
– Ты хочешь пойти на море? Вечером? – я только сейчас вспомнил о существовании этого удивительного места, которое, кажись, не посещал года три точно (и это с учётом того, что оно находится в нескольких минутах ходьбы от моего дома).
Конечно же я не смог сопротивляться просьбе своей скучающей жены и желанию элементарно забыть о произошедшей сегодня попытке суицида. Мы отправились на некогда шумный городской пляж, с необъятной береговой линией и немного остывшим от безжалостно палящего солнца, песком.
Шум прибоя, смывающего старые обиды, проблемы и привносящего в нашу жизнь что-то новое, ласкающие грубые ступни прикосновение волн, ветер несущий на своих невидимых крыльях блаженное чувство лёгкости, огненно-красное солнце, смущённо прячущееся за недосягаемый горизонт и она, идущая рядом со мной. Странно, что я всё ещё не успокоился, не сумел нормализовать своё психическое состояние и в некотором смысле чувствовал себя немного потерянным.
Мы молча гуляли по побережью, прислушивались к звукам уходящего дня и наслаждались безмолвным обществом друг друга. Я не пытался держать её за руку, хотя это вынуждали делать своими ледяными касаниями, обручальные кольца, не смотрел на неё также жадно и ненасытно, как делал это дома. Наша прогулка была довольно длительной и только когда последний луч солнца коснулся земли, я почувствовал долгожданное облегчение, все мысли в одночасье покинули мою несчастную, больную голову и устремились лететь вслед за припозднившимся закатом. И тут, я вдруг осознал, что усталость взяла надо мной верх: ноги отказывались ворошить покоящийся под ними, прохладный песок, шея, казалось, была сделана из камня, а голова обессилено на ней болталась, превращая меня в ходячего болванчика. Не удивительно, что моё поведение не смогло скрыться от проницательных глаз Хинаты, как бы я не старался его завуалировать. Ей достаточно было одного единственного взгляда на мою сутулую спину, безучастную, страдальческую физиономию и вздымающуюся от частых, тяжёлых вздохов, грудь, чтобы не задумываясь расстелить на песке снежно-белое покрывало.
Теперь мы молча сидели у самой воды, наблюдая за тем, как она безжалостно смывала нарисованные на песке, замысловатые закорлючки Хьюги и устилала путь для грядущей ночи, жемчужным лунным светом.
Я перевёл дыхание от прогулки по побережью и положив руки под голову, улёгся на прохладное покрывало, позволяя водной стихии едва касаться своих ног, а тёплому приветливому ветерку играть белобрысыми волосами. Хината последовала моему примеру и устремила мечтательный взгляд на звёзды, хаотично разбросанные по кристально чистому ночному небу.
– Расскажи мне что-нибудь о себе, – внезапно Хьюга подала свой неуверенный, тоненький голосок, развеяв всю "магию" совсем недавно повисшую в воздухе.
– И что же тебе рассказать? – я перебирал в голове разные истории из своего детства и пришёл к выводу, что в моей жизни не было ничего примечательного.
– Ладно, тогда давай, я начну, – она улыбнулась, очевидно, осознав, что сегодня я был не в состоянии о чём либо говорить. – Знаешь, мы с мамой часто гуляли по побережью. И когда ей было плохо, она всегда приходила к морю, объясняя это тем, что оно смывает своими волнами все печали, уносит прочь хандру, беспокойства. Не знаю почему, но я всё ещё верю её словам.
– Да уж, море, действительно, помогает расслабиться, – я сделал глубокий вдох, почувствовав, как влажный, свежий воздух наполняет меня.
– А что ты делаешь, когда тебе плохо? – Хината отвела взгляд от зовущих к себе, звёзд и посмотрела в мои непритягательные, уставшие глаза.
– Хмм, никогда об этом не задумывался, – я продолжал бесцельно выискивать что-то на небе. – Ну... наверное, курю.
– А когда очень-очень плохо? – в надежде услышать более-менее нормальный ответ, спросила она.
"Пытаюсь убить себя" – чуть не сорвалось с моего языка, но я всё же смог совладать с собой и не ляпнуть эту глупость.
Нет, ну а если серьёзно, то, пожалуй, лучшей терапией направленной на улучшение моего психического здоровья была кратковременная прогулка по крыше моего офиса. Как сейчас помню, несколько лет назад деда ни с того, ни с сего, хватил инфаркт и после известия об этом я просто не мог найти себе места. Тогда я был действительно безутешен и тут мне под руку попались ключи от пожарного выхода на крышу. Не мудрено, что я не упустил возможности подняться туда и пару часиков побродить по пустой, просторной крыше одного из самых высоких небоскрёбов Конохи. Кстати, после этой прогулки я не только успокоился, но и впервые задумался о том, как хорошо было бы лететь вниз головой оттуда, представляя себе, собственные похороны.
– Когда мне плохо настолько, что невозможно дышать и кажется, что жизнь кончена, я поднимаюсь на крышу своего офиса и провожу там некоторое время, – не задумываясь ответил я. – Согласен, это звучит странно, но по-другом никак.
– Меня всегда пугала высота, поэтому мне весьма сложно понять, как можно обрести покой на крыше... – Хината задумчиво посмотрела на меня.
– Ты веришь в ангелов-хранителей? – неожиданно для себя самого, спросил я.
– Не знаю. Мне всегда казалось, что люди сами управляют своей судьбой и никто не может вмешиваться в ход её событий.
– То есть, ты имеешь в виду, что ни человек, ни ангел, если таковой вообще существует, не имеет права менять уготовленную нам судьбу? – я напряжённо потёр затылок, ожидая ответа Хьюги.
– Нет. Я считаю, что человек сам решает чему быть в его жизни, а чему нет, и окружающие люди непроизвольно меняют его судьбу, переплетая со своими, – на полном серьёзе сказала она.
– Да ты прямо философ! – я понял насколько недалёкой была моя точка зрения.
– Вообще-то так говорила моя мама, – Хината отвела взгляд.
– А она, должен сказать, была умной женщиной, – случайно вырвалось у меня.
– Не знаю, но я всегда считала её решения правильными... кроме одного...
– В смысле? – предчувствуя разговор о "наболевшем", спросил я.
– Когда мне было пять, мама ушла от отца, – Хьюга поправила обручальное кольцо на своём пальце и грустно усмехнулась. – Даже не знаю, почему она так поступила. Хотя, в любом случае, наша семейная жизнь связана у меня только со светлыми воспоминаниями.
– Знаешь, тебе ещё повезло. У тебя хотя бы были родители, а вот у меня... – я поднялся с земли, показывая этим, свою непредрасположенность к неимеющей смысла, болтовне о семье.
– Что с ними произошло? – не желая отходить от выбранной темы, спросила она.
– Они погибли, когда мне было пару месяцев от роду, – я по привычке начал ощупывать свои карманы, в поисках сигарет, делая при этом, крайне озабоченное выражение лица.
– Не ищи их, – Хината вскочила с покрывала и взяла меня за руки.
От её прикосновения по моей коже пробежали мурашки и я тут же забыл цель своих поисков, утомлённо понурив взгляд.
– Антитабачная терапия? – я издал нервный смешок и попытался отстраниться.
– Возможно, – Хьюга лучезарно улыбнулась и принялась медленно водить меня, прямо как циркового медведя, по кругу.
С каждым мгновением её движения, а заодно и мои, становились быстрее, легче и в конце концов, перед глазами у меня не осталось ничего, кроме беззаботно смеющейся Хинаты и слившихся воедино красок, окружавшего нас ландшафта. Мы кружились настолько долго, что ноги невольно спотыкались о песок, в голове гулял морской ветерок, а скулы болели от смеха. Но самым интересным было то, что смеялись мы не так как раньше, не имея на это ни единой причины. Мы смеялись для того, чтобы не впасть в хандру, для того чтобы не заплакать.
И когда Хината в который раз оступилась, я не задумываясь поймал её в свои неуклюжие объятия и потеряв равновесие, мы рухнули на окончательно остывший песок, сопровождая все свои телодвижения в миг потерявшим какой-либо смысл, смехом. Мне было хорошо рядом с ней даже не смотря на остатки горького осадка от произошедших сегодня событий, и в какой-то момент я поймал себя на мысли о том, что в мире не существует ничего кроме нас двоих, что время замедлило свой ход, если вовсе не прекратило существовать. Мы были счастливы, не задумываясь какие именно чувства испытываем друг к другу: я смотрел на отбивающийся в её глазах лунный свет, она робко, боязно гладила меня по щеке и подобно заботливой матери, едва слышно напевала какую-то песенку, которая успешно убаюкивала всю мою бдительность, здравый смысл и прочие глупости, делающие жизнь человека несносной.
– Я больше не позволю тебе увядать, – Хината прошлась кончиком указательного пальца по моему подбородку и устало улыбнулась.
– Ты удивительная девушка, – не услышав сказанных ею слов, из-за собственного сердцебиения, которое с каждым вздохом всё сильнее отдавалось в моих ушах, я просто сказал, то что думаю.
– А ты самый странный и в то же самое время, добрый парень, которого мне доводилось встречать, – её дыхание, так же как и моё, начало сбиваться, превращая некоторые словосочетания в шёпот.
– Правда? – я издал саркастический смешок по поводу слова "парень", сказанного в мой адрес.
– Да, – и опять до моего слуха донёсся выстраданный ею вздох.
Не знаю какими глазами я смотрел на неё, но время от времени она густо заливалась согревающим душу, румянцем, от чего я начинал томно вздыхать, выискивая повод для того чтобы прикоснуться к пухленьким красным щёчкам. И в который раз вспыхнув этим навязчивым желанием, я наспех выдумал самую что ни на есть глупую причину своим действиям.
– Эмм, у тебя что-то в волосах запуталось, – изрядно краснея от привранной банальщины, пролепетал я, но Хината почему-то никак не отреагировала, позволив моему неумелому плану быть успешно выполненным.
Я склонился над лицом Хьюги и попытался якобы не нарочно дотронуться до пылающих щёк, но ощутив на себе полный непонятного, чуждого мне чувства, взгляд, в считанные секунды утонул в бескрайнем аметистовом океане её прекрасных глаз. Шёлк бледной, прохладной кожи, её сладковатый запах, перемешанный со жгучим солёным бризом, вошедшие в резонанс биения двух сердец, вот, её тонкие, хрупкие пальчики уже зарылись в мои жёсткие волосы, она не настойчиво, неуверенно, но всё так же грациозно льнёт ко мне, а я больше не в силах сопротивляться, не в силах гасить охвативший сердце и распространяющийся по каждой клетке тела, огонь. Наверняка, она не знает, что творит, не понимает или же недооценивает ситуацию, а я... я невольно пользуюсь этим, с каждым мгновением всё больше теряя голову и заходя в своих действиях всё дальше.
Её губы уже не такие холодные и бесчувственные, как на свадьбе. Они, подобно магнитам, притягивают, манят меня к себе, запутывают и без того сумбурные мысли, порождая в голове несусветную суматоху. Я робко касаюсь их, теперь уже отчётливо чувствуя её прерывистое дыхание, наполняющее меня жизнью, дарующее свободу, на которой я был помешан с детства...

Прочитали?

Кац ЕкатеринаНикита ЕвлампьевМаксим МорозВася ПерсидскийТаня Кіричук

анонимно
[не привязан]  

Автор: Dianora

Одобрил(а): Александр 10 июня 2013г. в 23:34

Глава: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25

---