Помню, как-то раз, лето. Ужасная жара. Мы сидели с Хинатой на уличной скамейке и понемногу ели мороженое. И тут этот пацан; знаете, такой наглый гавнюк с плохим настроением, чуть младше меня. Он пихну меня и уселся между нами двумя с лицом, как недовольный король Англии. Ха-ха! Он толкнул её... да так сильно, что она упала со скамьи. И вот тогда я... урезонил ублюдка! Пару недель в больнице ему будет, о чём подумать. А Хината...Хината не говорила со мной неделю.
Я подошёл к окну, опёршись на него всем предплечьем правой руки. За ним шёл снег. Уже месяц прошёл после начала моего отпуска, но я как-то ещё держался за разум. Дочь - последняя моя опора него. Эми почти и не звонила за весь прошедший месяц, но сердце отцовское говорит, что это не просто так. Подступали новый год и рождество, но справить его мне было не с кем. Да и не надо мне гостей. По мне, смерть была бы и лучшим гостем на празднике моём, и подарком лучшим. - Интересно, только в Чикаго такой лёгкий и тёплый снег? - думал я вслух. - Не удивлюсь, если это судьба пошла мне на уступки. Но уже поздновато меня утешать. Судьба моя ушла в могилу вместе с Хинатой, и надежда туда же ушла! Мне не нужны эти подачки. Я отошёл от окна.
В моём компьютере раздался звонок. Естественно, я подошёл и ответил, и узрел её уже через экран. Это звонила Эми. - Привет, пап! - Вспомнила про своего старика? - Да брось, пап. Какой ты старик? Тридцать девять - ещё не возраст. - Ну это ты так считаешь... - Как ты там? - с беспокойством спросила она. - Держусь помаленьку. Ты уже к рождеству готовишься? - Медленно, но верно - да. - Хорошо...- повернулся я в сторону, задумываясь о том, как его дочь напоминала ему жену. Конечно, ведь она была просто вылитой Хинатой: волосы, глаза, лицо в целом... Эми была одно лицо со своей матерью. Все высшие силы смеялись над его болью. - А у меня сюрприз! - То есть? - повернулся я на монитор. - Ну конкретней не у меня, а у твоих боевых товарищей! - Только не говори, что... - Да-да! Они уже в Чикаго, и приедут к тебе на рождество. Они недавно сообщили мне об этом и просили не рассказывать, пока не окажутся в Чикаго. - Вашу мать...- прикрывая рот, сказал я. - Что? - Да нет-нет, ничего... Ну и зачем им я, и кто именно приехал? - Все. - Все? - Ну за исключением одного. - Догадываюсь, кого. - Дядя Саске всё ещё злится на тебя... - Я не хочу этого вспоминать. Но если ты хочешь поворошить прошлое, то лучше будет поговорить о чём-нибудь другом. - Расскажи мне о маме. Ещё разик. Она скорчила такую же кошачью мордашку, даже лучше, чем это умела Хината, когда ублажала меня. - Только не надо делать такое лицо. Она не остановилась. - Ну ладно... - Ура! Не терпится узнать что-нибудь новое о "вас"! - Совсем меня решила в гроб вогнать? - спросил я с иронией. - Да ладно тебе! Охота же романтики; и желательно во всех мельчайших подробностях, - с хитрым лицом, лежа на кровати и подпирая подбородок ладонями, говорила она. - Так, то, что ты уже совершеннолетняя не значит, что ты можешь знать о "таком" в истории родителей, хитрая лисица! Эми засмеялась. - Эх, Бог с тобой. Было дело как-то раз...
Знаете самые больные пытки? Это душевные терзания! Порой ты мечтаешь отрезать себе руку, дабы душевная боль оставила тебя в покое. Это очень похоже на то, как мы жмём на одно пулевое ранение, чтобы заглушить боль в другом, иначе говоря выбирая меньшее из двух зол терпим то, которое не такое страшное. Когда ты находишь ту самую женщину... Любишь её всем сердцем... Никому не пожелаю такого! Потеря этой великой любви из-за смерти всё равно, что убивает и тебя. Эта утрата выжигает в твоей груди сквозную чёрную дыру - от груди и до спины. Ты становишься мертвецом, упырём, который не видит более цели в жизни кроме того, чтобы поедать остатки себя. Но я слишком крепко пожимал смерти руку много раз в своей жизни, и слишком хорошо знаю, что, лишив себя жизни своими же руками, я не смогу увидеть Хинату в раю из-за того, что окажусь в Аду. Поэтому я всеми силами желаю, чтобы Эми нив коем случае не нашла себе мужчину вроде меня в молодости; но того, кто смог бы её защитить ото всего, даже ценой своей жизни; и чтобы я нашёл свою смерть как можно раньше, ещё тридцать или сорок лет этой жизни я просто не вынесу.
- Ну и? Тебе этой истории хватит? - спросил я. - Да, спасибо, было очень интересно! Эх, мне бы так...- замечталась Эми. - А так больше не смей говорить! - строго говорил я, показывая пальцем в монитор. - Это всё конечно хорошо, но кульминация такой судьбы тебе хорошо знакома! Эми поникла с чувством вины на лице. - Прости, пап, я не хотела тебе лишний раз напоминать... - Хватит с меня на сегодня. Давай уже спать ложись! Время позднее, думаю, у вас, да и заговорился я с этими историями... - Целую, пап! - И я тебя, дочка! Пока. Мы разъединились. Я встал изо стола и подошёл к барной стойке. Налил в средний стакан до краёв самого крепкого вискаря и залпом выпил, даже не прищурившись. Анти-настальгетик плохо сработал. Из-за прилива новой волны негативных воспоминаний я сжал стакан в руке так сильно, что он треснул. После этого звука я успел остановиться, чтобы не сломать его и не пораниться. Я поставил стакан на стол и пошёл к кровати. Прокручивая эти "орудия пыток" в своей голове снова и снова, становится больнее.
Лежа на кровати, я повернул свою голову на право, где лежал карамбит и заряженный пистолет. Я взял пистолет в правую и просто стал смотреть на него. Я приложил его к лицу стволом вдоль, закрыв глаза и думая стоит ли всё ему этого: вот так сдаться и уйти, бросив всё! Я уже ничего не знаю...
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова