Сон. Каждый раз мне снится такой светлый и сладкий сон, где наш мир нормален. Где он не разделяется по каким-то неизвестным нам причинам на две стороны невидимой стеной. Где моя мама жива, и отец счастлив. А я же могу быть рядом с ней…
Лишь во сне я могу видеть ту яркую добрую улыбку отца, такую желанную и уже забытую. Лишь во сне я могу находиться рядом с той, кого люблю. Люблю с самого детства. И каждый раз мой сон обрывается, стоит лишь мне попытаться коснуться её тянущейся ко мне руки.
Я просыпаюсь и первое, что я вижу, это серый сырой потолок, который явно не украшает мое утро. За окном как всегда дождь, барабанит по крышам, оставляет свои прозрачные капли на мутных стеклах. Я опустошенно вздыхаю, опуская голову вниз и почесывая затылок. Боже, как все достало! Почему этот мир так устроен? Почему он делится на две стороны? Почему каждый день, каждую ночь, минуту, секунду льет дождь как из ведра? Почему на той стороне вечное солнце, постоянно ярко и тепло, а у нас сыро, серо и уныло? Столько вопросов, но ни одного ответа, даже ни единой подсказки…
Кажется, я тихо нервно рычу. Злюсь. Да как можно оставаться спокойным?
Это явление появилось очень давно, но никто не знает как именно. Планету разделяет невидимой стеной на две стороны, одна из которой вечно дождливая, а другая же — солнечная. Мы, жители мокрой стороны, никогда не ощущали тепло, не видели солнце, не щурили глаза от ярких лучей. Мы лишь постоянно укрываемся зонтами от дождя и вообще едва ли выходим наружу. Просто-напросто в такую погоду никому не хочется выходить на улицу, но приходится: работу, школу и прочее никто не отменял же.
Снег. Я до сих пор помню, как он падал с неба на землю снежинками, которые, в свою очередь, необычайно-красиво опускались вниз, словно танцуя какой-то причудливый танец. Тогда мне было лет шесть. Я гулял со своей мамой у той невидимой стены, которая как раз-таки отделяет нас от жителей светлой стороны. Пока моя мама разговаривала с кем-то, я успел подбежать к стене и коснуться её. Мои глаза сияли детским восторгом — словами просто не передать. Тогда я и встретил ее: девочку моего возраста, которая мило и приветливо улыбалась. И когда она прикоснулась к стене, клянусь своей жизнью, я почувствовал тепло её руки. Мы стали частенько видеться: сначала случайным образом, а после начали договариваться. И каждый раз я влюблялся в её красивые лавандовые глаза, а вскоре полюбил и её саму, Хинату Хьюгу.
Моя мама умерла от болезни, и тогда отец закрылся в себе. Казалось, что он вовсе забыл, что у него есть сын, которому как никогда нужна опора и поддержка. И все это я нашел в Хинате, которая старалась всячески подбодрить меня.
Наверное тогда я точно решил, кем стану в будущем. Раньше я хотел стать полицейским, когда мой отец хотел, чтобы я продолжил семейное дело — стал главой города. Но в итоге я стал ученым. В тот снежный день во мне загорелся огонь желания: я хотел сломать эту стену. А благодаря Хинате я точно решил, что свою жизнь посвящу науке.
Я встаю. Широко зеваю и одновременно подтягиваюсь, раздвигая руки в стороны. Прежде чем пойти на работу, я встречусь с Хинатой. Кажется, лишь она может раскрасить этот серый мир радужными красками. А это, несомненно, придает мне решимости. В то время, когда мои друзья, знакомые и коллеги давно опустили руки, потеряли всякую надежду, я продолжаю идти вперед. Я знаю, что стену можно сломать. Я знаю, что наш народ объединится с жителями светлой стороны. Я знаю, что я снова коснусь твоей руки, Хината.
Иду на кухню. Жаль, что я живу один, поэтому никто меня не встретит с едой. Не скажет «Доброе утро», не спросит «Как спалось?». Горестно вздыхаю: ничего этого уже давно нет. Сейчас не время отдаваться воспоминаниям. Обычно я себе делаю на завтрак яичницу, но из-за утренних депрессивных мыслей все желание поесть пропало, поэтому я завариваю себе лишь кофе. Этот запах так дурманит мою голову, что порой кажется, я попадаю в сказку. Горячий пар струйкой поднимается от чашки вверх, таинственно закручивается и бесследно исчезает.
Иногда мне кажется, что я и есть этот самый пар, который всю жизнь зачем-то крутится, вертится, а после, в конце своей дороги, бесследно исчезает. От этой мысли я постоянно ощущаю себя не в своей тарелке, от чего становится как-то страшно.
Бессмысленно прожить свою жизнь, не оставив и следа после себя — разве кому-то такая жизнь по нраву?
Обжигаю язык. Задумался, совсем забыв, что у меня в чашке горячий напиток-энергетик. Зато это вывело меня из размышлений, а горький кофе прибавляет к этому свой эффект — сон как ветром сдуло. Наконец-то собравшись, я спешу выйти. Надо суметь и с Хинатой встретиться, и на работу успеть.
На улице не скажу, что холодно, но уж точно мокро. Еще в детстве не любил ходить с зонтом в руках, поэтому при каждом удобном случае (ну, пока мама не видит), выбегал гулять без этой вещи. Похоже, это стало моей привычкой. Впилось, как пиявка. Я безнадежен.
Я подхожу к стене, но Хинаты все еще нет. Скорее всего опаздывает, что характерно ей. Я смотрю на большое пышное дерево, которое располагается на той светлой стороне. Лучи солнца радостно играются с листьями, а ветер изредка обдувает, шелестя ими. Я помню, как как-то раз опоздал на нашу с ней встречу. И я был даже рад: Хината, облокотившись о широкий ствол дерева, спала, как маленький котеночек. Наверное, это самое любимое мое воспоминание, которое будет жить во мне вечно.
Обещаю, Хината, мы обязательно будем вместе.
— Прости, я опоздала, — она улыбается, но что-то в этой улыбке не так. — Долго ждал? — Глаза Хинаты такие печальные и красные, словно девушка всю ночь плакала. Но почему?
— Нет, я сам недавно пришел.
Хината поджимает губы, и некая дрожь охватывает её тело. Она боится?
— Ты как всегда без этой вашей странной штуки, — она кисло улыбается, едва ли сдерживая слезы. — Промокнешь ведь…
В детстве она всегда по-детски сияла, стоило ей увидеть зонт. Я каждый раз открывал и закрывал вещь, а она, смеясь, просила ещё раз показать и рассказать его функции. Непромокаемые плащи так же возбуждали в ней дикий восторг. Мне до сих пор кажется, что плащ ассоциировался у неё с мантией невидимкой. Забавно, не правда ли?
— Не страшно. Я рад, что ты все-таки пришла, — я улыбаюсь, почесывая затылок.
— Вот всегда ты такой… — она вздыхает, я настораживаюсь. Что-то явно не так. Я это чувствую всеми фибрами своей души. Молчание, нарушаемое шелестом деревьев с её стороны. Это длится недолго, но мне кажется, что прошла целая вечность. — Знаешь, Наруто-кун, пора завязывать. Стену не сломать. Надо давно принять этот мир таким, какой он есть, — она всхлипывает, а я сжимаю руки в кулаки. — Нам никогда не быть вместе. То, что было в детстве в тот снежный день — случайность…
— Это не случайность! Я знаю, что наступит время, когда все мы будем жить вместе! — я злюсь. Мне невыносимо больно. Она тоже сдается. Она тоже перестает верить. От моей идеи отвернулись друзья и знакомые. Отец никогда не верил. Коллеги потихоньку опускают руки. И теперь я теряю свою опору. Теряю ту единственную, которая заставляла меня идти вперед и не сдаваться.
Она перестает верить, но я обещал ей и самому себе.
Я ни за что не сдамся.
— Наруто-кун! Мы давно уже не дети! Хватит верить в то, что никогда не сбудется. Наши пути лишь шли вместе, — она срывается на крик. Слезы ручьями стекают по её лицу вниз, — но теперь они разойдутся! Понимаешь, они никогда не были едины, а лишь были рядом. Нас отделяет стена!
— Вот и славно, — огрызаюсь я, отворачиваясь от Хинаты. Я чувствую, что она смотрит, как я ухожу. Почему-то я уверен, что она хочет меня окликнуть, попросить не уходить. Она хочет, но не может, а лишь падает на землю и рыдает, не в силах больше стоять и сдерживать свои эмоции. — «Будь счастлива», — мысленно проговариваю я. Почему-то сказать это ей лично мне не хватило духу. Слова не поддавались; казалось, будто я разучился говорить.
Я обязательно сломаю эту стену.
Я хочу коснуться твоей руки.
— Наруто, стой! — повышает голос Шикамару. — Мы не можем это использовать, не зная о последствиях, — Нара взволнован и всеми силами пытается меня остановить. — Я до сих пор не уверен, что эта штука способна повлиять на погоду… — Шикамару Нара один из тех, кто тоже опустил руки, сдался. Хотя казалось, что он больше всех воодушевился моей идеей, моей мечтой. Но первее всех сдался.
— Шикамару, я устал ждать! Настало время! Я только ради этого пошел по этому сложному пути!
Я выхожу на улицу. Небо, конечно же, заслонено темными тяжелыми тучами и плачет. На земле огромные лужи. Я как-то обреченно вздыхаю, ставя изобретенную штуку. Почему, все-таки, этот мир устроен именно так? Почему снег на обоих сторонах падет лишь раз в пятьдесят лет? Почему появилась эта стена? Зачем она нас отделяет?
Эти вопросы меня мучают каждый день. А ответов нет. Не могу найти. Иногда кажется, что я начинаю улавливать эту нить, но она ускользает из моих рук, исчезает. И я снова в непонимании.
— Ну, дружок, не подведи меня! — глубокий вдох. Я включаю изобретенную машину на полную мощность. Резко появляется луч света, направленный вверх, к небу. Облака в том месте образуют воронку. Кажется, дождь прекратил лить. Неужели работает?
Работает?..
Нет.
Столб света резко угасает. Машина тухнет и перестает работать. Снова идёт ливень. Это конец. Мои ноги становятся ватными. Я падаю на колени, закрывая лицо руками. Все кончено. Мои мечты рухнули, моя надежда разбилась вместо той гребанной стены! Реальность тяжелым грузом давит на мои плечи.
— Нет… нет… нет… быть не может… — сглатываю, снова проговариваю одно и то же. Резко бью кулаками о землю, кричу и рыдаю. — Н-Е-Е-Е-Т!
Похоже, я был слишком наивен. Моя вера была пуста, несбыточна. Она затмила мой разум, не давая здраво мыслить.
Нам никогда не объединиться.
Хината, я никогда не смогу снова коснуться тебя, твоей руки. Обнять. Поцеловать. Я не смогу быть рядом.
Я глупец, который пошел против природы. Против этого мира.
Наверное тот, кто все это придумал там, наверху, вовсю смеется. Надо мной. Над жалким, наивным и глупым человеком.
***
Хината
Два года спустя.
— Снег? — удивленно произношу я, протягивая руку вперед и глядя на заслонённое серыми тучами небо. Белоснежные снежинки, хитро улыбаясь, пролетают мимо моей протянутой руки, оседая на теплую землю, мгновенно превращаясь в маленькое пятно. — К-как же так? — заикаясь, проговариваю я, сглатывая. Какой-то ком страха возникает у меня в горле, не давая свободно произносить слова.
Снежинка приземляется на мою теплую руку и сразу же превращается в капельку. Неожиданно дунет холодный ветер, от чего я обхватываю себя руками и, кажется, начинаю дрожать. Резко похолодало. Резко пошел снег. Слишком все неожиданно. Никто, ведь никто не готов к такой резкой смене погоды! Никто из жителей этой стороны — вечно теплой, жаркой, солнечной — не ожидал, что голубое небо и яркое солнце закроют тучи; что снежинки начнут танцевать свой легкий вальс, падая с небосклона на землю; что ветер станет жестоко-холодным, обдувая наши тела.
— Н-но почему? Ведь мне ещё не пятьдесят шесть лет! — я хватаюсь за щеки. Кажется, едва ли держусь на ногах. Снег бывает раз в пятьдесят лет. Он уже был, когда мне было шесть лет, а значит, только через следующие пятьдесят лет должен был снова объявиться. Я бегу к стене. Меня туда тянет как магнитом. Почему?
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова