Я не отдавал себе отчета в том, что творил. Все произошло резко и неожиданно, но я поддался. Эта рыжеволосая бестия вскружила мне голову, а недавняя ссора с самым дорогим человеком только подлила масла в огонь. Маленький глупый восемнадцатилетний ребенок хотел успокоиться в женских объятиях, забыться горячими поцелуями… И в итоге потерял самое дорогое, правда и понял это он поздно.
Взмах руки — и щека краснела, жгла. Передо мной девушка, чьи глаза были полны ненависти и злости, а слеза за слезой стекали по её лицу, сначала медленно, а потом всё быстрее, будто догоняя друг друга. Её губы поджаты, дыхание сбито, и в этой нагнетающей тишине, кажется, я слышал с каждой секундой нарастающее биение её сердца. Верно, она всей душой, всеми фибрами своего тела возненавидела меня — того, кто обманул её доверие, её любовь. И это именно тогда, когда предстоял выпускной, когда я желал увидеть любимую нарядной (и тогда бы я в который раз убедился, что она для меня самая прекрасная девушка на свете), желал подарить, но в то же время украсть первый ее танец. А теперь я желал лишь её прощения — не шанса на возобновление отношений, не её доверия снова, лишь прощения. Эгоистичное желание, которое не потушило бы её боли, возникшей из-за меня, а лишь подарило бы малую долю успокоения мне.
«И жили они долго и счастливо» — фраза, характерная лишь для сказок, где, кажется, самые ничтожные поступки прощаются, и жизнь впадает в идеально-нужное русло — в мир любви и согласия, где нет горя и потерь. А я же ублюдок, разбивший сердце любимой девушке лишь из-за недостатка внимания и любви. Разумом я понимал, что у неё дела, она занята, а сердцем желал лишь её полностью, без остатка.
— Убери свои руки! — Сорвавшись на крик, она ударила меня, когда я попытался приобнять её и вытереть непрекращающийся град слез. Она обхватила себя руками, царапая плечи. — Все… Хватит… — Губы её сомкнулись в тонкую полоску, а головой она слегка покачала из стороны в сторону. — Видеть тебя больше не желаю…
Она резко развернулась, быстрым шагом уходя прочь. А что я ещё хотел? Чтобы она меня простила? Да…
Но она не из тех, кто прощает все лишь потому, что любит. Разве человек простит тебя, когда ты убьешь его? Предательство — это как нож в спину. Грудную клетку сдавливает от боли, разум окутывает серый туман, а сердце просто не желает принимать случившееся, стараясь ухватиться за хорошие воспоминания, как человек за угасающую жизнь.
Я потерял её. Я больше не видел лавандовые добрые глаза с лукавым огоньком, больше не слышал звонкого веселого смеха, моего имени, произносимого её голосом: кажется, что говорила его она как все, но что-то приятно-необычное заключалось в этом; больше не ощущал её теплой руки, её сильных объятий, будто она не хотела меня кому-то отдавать, словно держала, крепко и сильно, чтобы я не убежал от неё. Хината Хьюга исчезла, превратилась в искорки, которые поселились во мне и потихоньку убивают.
Я усмехнулся. Вот уже прошло три или четыре года, как я её не видел, но все еще не могу забыть её. Интересно, как она сейчас? Небось давно уже забыла меня и живёт припеваючи. Наверное, обзавелась детьми и теперь дарит им свою яркую улыбку или, как обычно, смешно дуется, когда чем-то недовольна. Я всегда любил брать её за эти надутые щечки и легонько тянуть их в стороны, дергать её аккуратненький носик и целовать в макушку, вдыхая сладкий запах шампуня.
В моей руке медленно прогорающая сигарета, от которой тянулась тонкая струя едкого дыма, закручиваясь и исчезая. Я грустно посмотрел на дрянь, зажатую между пальцев, а после нервно зарылся свободной рукой в пшеничные волосы, опустив голову вниз. Я же обещал Хинате никогда не курить, а в итоге это происходит чуть ли не два раза в час. Обещал пить по праздникам, а в итоге пью, когда душе захочется, когда захочется ощутить приятное жжение алкоголя в горле, в груди. Представляю, как бы она меня сейчас ругала, выхватила сигарету из руки, потребовала пачку и все выбросила, хмуро глядя на меня. Развернула меня к себе спиной, легонько толкнула вперед и даже может быть пнула. А я бы просто был счастлив, что у меня такая заботливая и любящая девушка…
Скрипнула дверь сзади меня — кто-то вышел из здания. Я по инерции обернулся, с любопытством глядя на незнакомца. Если бы… Сигарета выпала из руки, а я продолжал стоять неподвижно и не моргая смотреть на ту, кого, думал, больше никогда не увижу; и мир вокруг остановился.
Кажется, Хината никуда не спешила, спокойно стояла, и её холодный невозмутимый взгляд был направлен на меня. Мне стало как-то не по себе, было непонятно: то ли девушка смотрела в мою душу, словно пытаясь её заморозить, то ли её взгляд будто проходил сквозь меня. Разглядывая Хинату, я отметил, что она довольно-таки изменилась. Короткая стрижка с косой челкой длиною до щеки, легкий макияж, который не делал её старше, а на свой возраст, или даже наоборот — на семнадцатилетнего подростка, гордо поднятый нос и пустые глаза: кажется, лавандовый цвет приобрел довольно холодный оттенок. Хината стала выше и довольно неплохо смотрелась в синем пальто чуть выше колен, черных узких джинсах и того же цвета туфлях на платформе средней высоты; на согнутой левой руке ее виднелась бледно-розовая сумка.
Такое чувство, что мы минут пять стояли в безмолвной тишине, просто глядя друг на друга непрерывистым взглядом. Эта угнетающая атмосфера между нами мне порядком надоела, и я, глубоко вздохнув, решился:
— Рад тебя видеть, — добродушно улыбнулся я и зажег очередную сигарету, непонятно когда вытащенную из пачки. Втянул в себя едкий дым, а после выдохнул серый клубок. — Как поживаешь?
Девушка, сохранявшая до этого невозмутимость, зло сверкнула своими глазами, и я клянусь: от этого по моему телу пробежался холодок. Мы видим друг друга за столь долгое время лишь какие-то пару минут, а эта хладнокровность Хинаты уже успела мне поднадоесть. И где же та веселая и жизнерадостная девушка, которую я когда-то знал и любил? Я невольно хмыкнул, втягивая в себя очередную дозу отравы.
— Я знала, что когда-нибудь ты начнёшь курить, — улыбнувшись, безрадостно проговорила Хьюга: её глаза были пусты и бездонны, от чего в моем горле появился удушающий ком; а голос, хоть и без ненависти, — холодный. Хината ушла, напоследок бросив на меня бездушный взгляд.
Я прекрасно понимаю, что Хината изменилась лишь для меня: я уверен, что она по-прежнему веселая и добрая девушка, не желающая показывать свои истинные чувства тому, кто предал её, разбил её сердце и подарил неописуемую боль. Но несмотря на это она меня простила. Я это точно знаю…
Я бросил сигарету, накрыв её ногой, а сам смотрел в ту сторону, куда только что ушла давняя знакомая. Я огорченно вздохнул, почесывая затылок.
Той Хьюга Хинаты, той девушки, которую я когда-то полюбил, больше нет.
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова