Кровоток

Тушить недокуренную сигарету о рукав потрепанной, выданной приютской кастеляншей куртки, а потом безразлично стряхивать пепел — будто бы сделалось привычным.
Она бы и об ладонь или запястье тушила; боли все равно не чувствуется; да только Сакура опять не простит, скажет, что это позорит честь группы и нажалуется классной даме.

Хината не хочет к классной даме. Она вообще никуда не хочет. Особенно — снова в приютскую, общую комнату для девочек, неотапливаемую и немытую.

Там холодно. Но Хината не чувствует холода. Она почти ничего не чувствует, но идти туда не хочет. Её выворачивает наизнанку от одних только взглядов. Крошит, кромсает, дерет изнутри.
Это странно, но это так.

В раннем детстве она ненавидела воспитателей и классных дам, которые раз день приходили в группу, что-то сухо объясняли из той программы, что они проходили, и испарялись, прихватывая у девочек чересчур яркие пуховые платки и новую обувь, что привозили некоторым дальние родственники.
Тогда Хината думала, что это именно они виновны в смерти её родителей. Она рвалась из рук, царапалась, кричала, умоляла отправить её к тётке на Хоккайдо, но без толку. Кто послушает девочку семи лет?

Вот и Хинату никто не послушал.

Приют и классных дам она ненавидела и в семнадцать, и — по-прежнему сильно. Только теперь она уже не позволяла себе истерик  и вспышек гнева.

Теперь она вообще себе ничего не позволяла.

***
Поковырявшись погнутой вилкой в тарелке, сглотнув голодную слюну, Хината одернула подол форменного платья и вылезла из-за стола.

На улице было холодно, не меньше пятнадцати градусов*, но она даже не удосужилась надеть куртку. Кончик носа и пальцы быстро замерзли и побелели, но Хината не стала растирать их.
Зачем, если никто не собирается замечать её?

Риторический вопрос. Ответ на него уже давно повис в грязном, прогорклом и насквозь пропитанном выхлопами и пеплом воздухе. Он опутывает, как паутина, остается на языке привкусом украденного у воспитательницы-в-синем черничного бальзама для губ, путается в волосах, длинных, темных и давно не знавших ни ножниц, ни расчёски.

Сигареты она тоже крадет у воспитательниц. Хината давно заметила, что они, хоть и должны учить их "лучшему" поведению, сами — далеко не образец для подражания. А потому — красть у вора — не грех.

Воровать она научилась в восемь.
Желудок ребёнка, растущего ребёнка, не получавший нужной порции пищи в приютской столовой, требовал чего-то большего. Хината частенько стаскивала еду у тех детей, которым она была не нужна, может — они умирали от какой-то болезни, а может — им привозили продукты дальние родственники, её это не волновало. Не гнушалась Хьюга и выпрашивать еду у воспитателей.
В приюте это не считалось позорным. Каждый выживает так, как умеет.

А Хината, хоть и превратилась в почти прозрачную тень, перестала есть, познакомилась с сигаретами и наркотиками, выживать умела.
Её не воспитывали родители.
Книжки с картинками она почти не помнит, да и читать не умеет. Она ходит в одной только приютской форме, тонких капроновых колготках и выданной верхней одежде. Курит, иногда матерится, и почти не разговаривает.

Из Хинаты выросло то, что выросло. Да и на удивление — выросло всё-таки. А это уже не так плохо, как смерть в младенчестве или смерть от рук тех, кто на глазах расправился с твоими родителями.

***
Зимой темнеет рано, но в их квартале и фонарей не зажигают. Хината любит бродить в этой черничной темноте наугад, в одиночестве. Ей не нужен свет, не нужны люди.

Ей ничего...

Не нужно.

Ветер холодит кожу, пробирается под платье и за шиворот пригоршни колючих снежинок сыплет. Хината дрожит, но возвращаться не спешит.

В тяжелых меховых ботинках, дырявых и пахнущих луком, потому что до неё их носила чахоточная Молли, умершая с месяц назад, хлюпает грязная талая вода после засыпавшегося туда снега.

Холодает. В витринах искрят новогодние ёлки, и продавщицы развешивают редкие и дорогие электрические гирлянды надо входами и по вывескам.
Но Хината не смотрит туда.

Только под ноги.

Под ноги...

Быстрее, быстрее, прочь от приюта.

Прочь от классных дам, воспитателей, больных девочек и недовольно поджимающей губы Сакуры-старосты.
Бежать.

Нужно бежать как можно дальше, скорее. Ноги скользят, в ботинках еще сильнее хлюпает, волосы растрепались и липнут к лицу, нос заложен и в горле першит, но Хината бежит.

Ночь, в конце улицы только один фонарь горит, газовый, и от него почти нет света, отчаяние топит в своем омуте, заставляя безумным мыслям забивать голову и толкать вперед. Она спотыкается, пару раз даже падает, стесывая колени об лёд и продирая тонкие колготки, но не останавливается.

Хинате кажется, что остановка подобна смерти. Такой долгой и мучительной, что она больше не в силах её выносить. Не в силах это терпеть.

Не в силах...

Её пальцы побелели и чувствительность потеряли, платье насквозь продуло и горло перехватило так, что она даже шептать не может. Колючий снег набивается в глаза и рот, и Хината ничего не видит.

Потому, что не хочет, или потому, что не может?

А, неважно. Главное — она не останавливается. Пусть спотыкается, пусть снег и непрошенные слёзы застилают глаза, пусть ветер сбивает с ног — она никогда не остановится.

Больше никогда.

Она слишком долго была в коме, слишком долго пережидала зиму.
Зиму, которая длилась почти одиннадцать лет.

Все это время Хината была похожа на бабочку, завернувшуюся в кокон во избежание холодов.

Но теперь она наконец проснулась.

***
В подворотне, где она спряталась, было мокро и сыро, и пахло тухлой рыбой. Поблизости поскрипывала на проржавевших петлях дверь.
Рассохшаяся грабовая дверь, ведущая куда-то вглубь дома-муравейника.

Он был похож еще и на огромный улей, гудящий, со множеством маленьких окошек, с цепочками склизких веревок с бельём, развешанных по неким подобиям балконов.
Этажи Хината посчитать не могла, сбилась на пятом, потому что в приюте занятия по арифметике прогуливала, взъерошила темные волосы, шмыгнула носом и решительно шагнула внутрь.

Это было глупым, необдуманным поступком, безрассудным, и сердце заходилось в стуке под тонкими ребрами.

От кого бежать, от кого прятаться - Хината не знала. В тесном коридорчике, похожем на закуток в приюте, где служка Кан хранил тряпки и швабры, пахло сыростью и старым тряпьём, зато было тепло.

Хината протиснулась между старыми комодами с оторвавшимися дверцами, стоящими прямо в проходе, и, толкнув едва приоткрытую дверь в конце коридора, зажмурилась.

В глаза ударил яркий свет, а в нос — резкий запах машинного масла, угля и дыма. Комнатка, которую смогла разглядеть Хина, проморгавшись и пару раз чихнув, больше всего походила на котельную.

Посреди наполненного паровыми котлами и трубами, что гнали нагретую воду куда-то наверх, в чрево дома-муравейника, стояло кресло с множеством рычажков, вентилей, спиралевидных трубок и клапанов. Из топки сыпало искрами, дышало жаром и горелым углём.

Из-за сажи и копоти Хината сначала чуть не задохнулась, но потом привыкла. На удивление - кресло пустовало, но все работало само по себе.
Уголь подавался в топку по конвейеру, который работал от парового двигателя; в углу были свалены полосатые потертые тюфяки, наверное старые и набитые соломой, которая давно отсырела и источала прелый запах гнили.

То, что в котельной никого не было, сыграло Хьюге на руку, потому что ботинки нужно было просушить, если она не хотела заболеть.
А заболеть на улице, вдали от приюта — значит самолично подписать свой смертный приговор.

Она уже расшнуровала задубевшими пальцами ботинки, как вдруг услышала голоса и поспешила спрятаться за горой нежжёного угля.

— Вы думаете, это поможет?

— Ну, знаешь ли, я всё-таки побольше тебя знаю и не первый десяток лет работаю в этой котельной.

— Подумаешь, работаете...

Разговаривало двое. Старый и молодой. Это Хина поняла по голосам.

Тот, что спорил, утверждал, что "если поставить еще один котёл, то меньше потребуется времени, чтобы обеспечить теплом этот дом" — определенно был моложе, да и, кажется, одного возраста с ней.

Второй — наоборот.

Чтобы убедиться в том, что её догадка верна, Хината выглянула из своего укрытия, измазанная угольной пылью и взъерошенная, как воробей, и замерла.

В кресле сидел человек лет пятидесяти, седой, со стеклянным правым глазом и окуляром-протезом вместо левого. Он ворочал какие-то рычаги, удовлетворённо причмокивая губами, когда один-два из клапанов взвизгивали от струй пара, щелкал по тумблерам и постоянно сверял время по старому хронометру.

Хината перевела взгляд на второго и поежилась.

Он походил на тех, про кого частенько любила заливать верящая в сказки о героях строгая Сакура-староста.
Со спины было видно только взъерошенные светлые волосы, которые даже несмотря на копоть и сажу, и угольную крошку разительно выделялись на фоне заляпаных труб и сливались с пламенным светом от топки, где сгорающие в пыль угольки раскалились добела.

Но Хината не могла долго оставаться незамеченной, потому что по всем мировым законам подлости её ступня в промокшем ботинке соскользнула с опоры, и весь левый бок горы с углем осыпался с грохотом и шумом.

— Кто здесь? — Парень обернулся на звук и пригляделся. Хината закусила губу, ей хотелось провалиться сквозь землю, но этого так и не случилось.

Мужчина в кресле прищурился, щелкнул рычагами и спрыгнул на грязный пол.

— Откуда ты взялась, девчонка? — Он нахмурился и скрестил руки на груди. — Говори, кто тебя сюда впустил.

Его тон не сулил ничего хорошего, и Хината вся внутренне сжалась. Сердце бешено колотилось, и кровь в тепле оттаяла и заструилась по венам с удвоенной скоростью.

— Да полно вам, — парень мягко улыбнулся и присел перед Хьюгой на корточки. — Не видите что ли, что она напугана и вся дрожит, пусть погреется.

И он растянул губы в еще более обаятельной улыбке.

— Наруто, она может быть подослана неизвестно кем, к тому же - вряд ли она вообще чья-то. — Человек со стеклянным глазом презрительно сжал губы, будто строя из себя важного дворянина, и усмехнулся, у Хинаты мурашки побежали по коже.

— Признайся, ты ведь из работного дома сбежала? — Приблизился к ней мужчина, настраивая на окуляре резкость.

— Да успокойтесь, Тар. —  Светловолосый паренек мягко отодвинул человека в сторону и снова повернулся к Хинате: — Не бойся, я не обижу тебя.

Хината снова закусила губу. Жизнь снова ставила перед ней  выбор. Остаться или выбежать обратно за дверь, на сырую, ветреную и холодную улицу?

— Узумаки - бестолочь. — Послышалось от дальней стены и Хината вздрогнула.

— Отвали, Учиха. — Беззлобно отозвался парень и, встав на ноги, протянул Хьюге руку: — давай, поднимайся. Меня Наруто зовут, а тебя?

— Х-Хината. — Выдавила она, потому что язык не слушался и зубы отбивали чечетку.

— Приятно познакомиться, Хината. — Парень улыбнулся и подмигнул.

— Кажется, этот идиот всё-таки нашёл себе игрушку.

— Завались, Саске, не отсвечивай...

***

А на следующий день, когда за окном вдруг резко потеплело и Наруто перестал носиться с нею по "муравейнику", показывая комнатушки, в  которых ютились горожане, Хината заболела.

В горле нестерпимо кололо и легкие горели огнем.

После очередной дозы сомнительных таблеток, похожих на пенициллин, к ней и ввалился Наруто, на ходу вываливая из многочисленных карманов заляпанного маслом комбинезона мандарины, горстью - конфеты лакричные и бутерброды с немного подпорченной бужениной из квартала мясников.

— На, ешь. Тебе нужно больше кушать, чтобы поправиться. — Он положил еду перед Хинатой, заграбастал стул и сел напротив, склонив голову чуть набок и глядя на неё.

— А что, если я не хочу есть. — Тихо и пряча нос под ватник, служивший одеялом.

— А я тебя не спрашивал. — Нахмурился Наруто. — Я сказал ешь, значит ты должна есть.

— Спасибо... — Она отвела глаза.

— За что ты благодаришь меня? — Недоуменно вскинул бровь парень, устраиваясь на стуле рядом с кроватью поудобнее. — Я же не сделал ничего такого, особенного.

— За все. — Попыталась улыбнуться Хината, но закашлялась, пряча лицо под одеяло. — За все спасибо, Наруто.

На что он просто улыбнулся и принялся рассказывать о том, что Саске в который раз все испортил и сломал клапан на одном из двигателей, но Хината уже потеряла суть разговора, проваливаясь в глубокий, беспокойный и болезненный сон.

***

*здесь - пятнадцать градусов по шкале Фаренгейта (Ф)

Прочитали?

Алёна ГусаловаNULL NULLЭвелина АбрамянИнга ЭнгельгардтРицука ТакадаAlexandra ChanМоти ХакамадаModerator JoeAlly MacСэберо Оомори

Рицука Такада
39

Автор: Рицука Такада
Название: Кровоток
Дисклаймер: Масаси Кисимото
Жанр(ы): Ангст , Драма , Гет , AU , Романтика 
Персонажи/Пейренги: Наруто Узумаки/Хината Хьюга, Саске Учиха, Сакура Харуно
Рейтинг: RG-13
Предупреждения: ООС, Смерть персонажа 

Одобрил(а): Moderator 17 декабря 2018г. в 21:19

Глава: 1

---