Старенький дом, изъеденный временем, затерялся в глубине нищего района, на окраине города, где ночи казались гуще самой безысходности. Крошечные квартиры с расшатанными дверями почти не подавали признаков жизни — многие стояли пустыми. Те, у кого была хоть какая-то возможность, давно покинули это место. Остались лишь те, кому некуда было идти.

Квартира, где жила Хината с отцом, состояла всего из трёх тесных помещений: объединённой кухни-гостиной, узкого прохода и спальни. В углу той спальни стояла небрежная стопка книг — как будто хрупкая подпорка для её мечтаний.

Полы постоянно поскрипывали, оконные стёкла звенели при малейшем порыве ветра, а на потолке кухни змеилась тёмная трещина, словно незажившая рана. Денег на починку не было. Всё, что зарабатывал Хиаши, шло на еду, одежду для дочери и оплату коммунальных услуг. Работал он где придётся — помогал соседям с мелким ремонтом. Домой возвращался поздно, измученный, но всегда сдержанный и по-своему нежный.

Хината привыкла к тишине. Её утешением были книги: анатомия, биохимия, учебники по первой помощи. Она читала всё, что можно было найти в старой библиотеке. С детства мечтала стать врачом — не ради престижа, а чтобы лечить таких, как её отец, которого в последние годы беспокоили непонятные приступы кашля, таких, как соседка-гипертоник или старик, живший в соседнем подъезде, что каждую неделю падал в обморок на лестнице. Тех, кто не мог позволить себе лечение в клинике.

Однажды вечером, когда Хината ждала его с ужином — обычный рис с тушёными овощами, — часы тянулись особенно медленно. За окнами уже давно сгустилась темнота, когда на одной из узких улиц, освещённой только неоновым бликом из круглосуточной забегаловки, Хиаши остановился. Что-то толкнуло его в грудь изнутри. Сердце дрогнуло, и ноги подкосились. Он прислонился к холодной кирпичной стене и попытался отдышаться.

Люди проходили мимо. Кто-то хмыкнул, кто-то отвёл взгляд. Один мужчина даже сказал с отвращением:

— Опять нажрался кто-то. Позор.

Только один человек остановился. Высокий, худощавый, в длинной чёрной накидке. Его лицо пряталось в тени, но глаза — змеиные, холодные и пронизывающие — сверкнули на секунду. Он не сказал ни слова, просто молча подхватил Хиаши под руку и повёл прочь.

Через несколько переулков они оказались у старого здания — когда-то это была городская больница. Теперь оно стояло полуразрушенным, в окнах зияли дыры, словно выбитые временем. Но внутри, несмотря на пыль, была какая-то пугающая аккуратность.

— Я знал, что рано или поздно мы здесь именно и встретимся, — произнёс мужчина, усаживая Хиаши на раскладную кушетку. — Ты всегда был упрямым, Хиаши.

— Орочимару… — прохрипел тот.

— Да, — он слегка усмехнулся. — Старый друг. Хотя я сомневаюсь, что нас так можно назвать.

Орочимару сделал пару анализов. Он не был тем, кто спрашивает разрешения. Его движения были точны, методичны, почти безэмоциональны. Через несколько минут он уже знал ответ, от которого Хиаши отвернулся.

— Это не лечится, — сказал Орочимару спокойно, словно говорил о погоде. — Тебе осталось немного. Может, год. Может, меньше.

— Чёрт… — Хиаши выдохнул. Он закрыл лицо руками.

Орочимару сел напротив, сложив длинные пальцы в замок.

— Послушай меня. Ты гнался за ним всю жизнь. И чего ты добился? Ты болен, ты нищий, а твоя дочь… Она ещё может выбраться. Не делай из неё продолжение своей войны. Это не её бремя.

Хиаши молчал.

— Сколько ты можешь прятать её здесь. Хочешь, я могу устроить её в медицинский. У меня остались там связи. Старые знакомые. Это всё, что я могу. Соглашайся — или она останется здесь, с тобой, среди пыли и гнили. Умрёт с мечтой, так и не став врачом.

— Заткнись. Не лезть к моей дочери!

— Успокойся. Я не желаю зла ни ей, ни тебе. Я сам, как видишь, ушёл в подполье. Не я решал. Это всё Данзо. Я лишь... знал, как замести следы.

— Ты ублюдок, такой же, как и он! — выдохнул Хиаши, поднимаясь, почувствовав облегчение.

— Возможно. Но я тебе нужен сейчас, Хиаши. У тебя никого не осталось. А у меня — доступ. Если хочешь, чтобы твоя дочь выбралась отсюда, училась там, где по-настоящему можно жить... Тебе придётся закрыть рот. Ты забываешь о прошлом, а я помогаю ей.

Хиаши медленно поднял голову. В глазах стояли слёзы — не от слабости, а от горечи бессилия. И он кивнул.

***

Утро в квартирке Хьюга начиналось не с кофе, а со звука капающего крана. Хината поправила ворот рубашки, аккуратно разгладила подол недорогого сарафана, накинула рюкзак на плечо и посмотрела на отца. Он стоял у окна, уже привычно с чашкой мятного чая, будто караулил мир за занавеской.

— Ты уверена? — спросил Хиаши, не поворачиваясь. — Ещё не поздно отказаться.

— Я справлюсь, — ответила она, натягивая улыбку. — Это же просто учёба.

Он молчал, но пальцы сжали чашку крепче. Ему не нравилось это "просто". Особенно в городе, где даже воздух был продажным. Но он знал — у неё нет другого пути. И у него тоже.

Автобус был старый, трясущийся, как нервы на грани. За окном мелькали облупленные стены, а потом, будто в другом мире — сверкающие фасады, витрины, машины с тонированными окнами.

Институт семьи Харуно возвышался над всем этим, как замок. Современные корпуса, охрана на входе. Она показала студенческий, выданный ей утром отцом, а ему — "по знакомству". Всё внутри казалось слишком гладким. Слишком блестящим.

Она опоздала на лекцию. Аудитория была полной. Кто-то перешёптывался. Кто-то смотрел с интересом. Кто-то — с презрением. Но только одна девушка, в идеально сидящем костюме, с розовыми волосами и уверенной осанкой, встала и подошла.

— Ты новенькая? — спросила она, улыбаясь. — Я — Сакура Харуно. А ты, значит, та самая "по обмену"?

Хината опустила глаза.
— Просто Хината.

Сакура усмехнулась и кивнула.
— Идём, покажу тебе кампус. Здесь легко потеряться, если не знаешь, куда идти.

Кампус действительно оказался лабиринтом — из стекла, бетона и голосов. Хината шла чуть позади Сакуры, стараясь не выделяться. Её рюкзак казался слишком поношенным, а кеды — слишком неподходящие. Здесь всё пахло роскошью, чистотой и чужими деньгами.

Сакура о чём-то болтала — уверенно, без тени смущения, как будто знала, что этот мир принадлежит ей. Она показывала корпус биохимии, зал анатомии, столовую, где, по её словам, «ешь или притворяешься, что ешь». А потом, внезапно обернувшись, заглянула Хинате прямо в глаза.

— Слушай, — сказала она. — А ты ведь не "по обмену", да?

Хината замерла. Сакура усмехнулась, но не злобно — скорее с интересом.

— Не парься. Тут половина поступила по чьей-то протекции. Просто интересно, кто тебя сюда привёл.

— Отец... — ответила Хината. — Он... знал кого-то.

Сакура кивнула. Видимо, этого ответа ей было достаточно. Она вдруг замолчала, и на какое-то мгновение между ними установилась странная, почти тёплая тишина.

— Я провожу тебя на анатомию. У профессора Ямато крепкая хватка, и он любит пунктуальность, — коротко сказала она, и шаг её снова стал уверенным.

Когда они вошли в аудиторию, Ямато действительно уже начал лекцию. Он бросил на Хинату внимательный взгляд — в нём было что-то холодное, неприятное. Но он ничего не сказал, только указал на свободное место.

После пары Сакура исчезла так же быстро, как появилась. А Хината осталась — одна, в коридоре, полном студентов в белых халатах, и дорогими телефонами в руках. Мир, который не ждал её, и тем более — не собирался подстраиваться.

Она достала из рюкзака тетрадь и медленно направилась в библиотеку. Там, среди запаха бумаги и пыли, было легче дышать. Она здесь чтобы учиться, а косые взгляды она старалась не замечать.

Сакура — единственная, кто хоть как-то говорил с ней. Подсказывал и помогал, даже назвавшись подругой. Хината с трудом верила в это. Она никогда не имела таких подруг. Не ходила в кафе с золотыми меню. Где Сакура угостила её обедом, несмотря на то, что Хината отказывалась. Не обсуждала косметологов и дорогие часы. Но Сакура была добра и открыта. Возможно, просто хотела кого-то "из реальности". Или просто играла роль.

Каждый день после учёбы всё было одинаково: Хината шла к остановке, а Сакуру забирал водитель отца на чёрной дорогой машине. Она ей махала рукой, а затем исчезала в потоке студентов. Но в один из дней что-то пошло иначе.

***
В это же время, на другом конце города, в элитных районах, в VIP-зале ночного клуба "Clow", напротив огромной стойки с неоном и дымом, сидел парень с пшеничными волосами. Он курил и лениво вертел в пальцах брелок в виде кунаи, а за его спиной двое громил прогоняли последних игроков с подземного ринга.

— Ну что, опять никто не дожил до третьего раунда? — хмыкнул он.

— Ты же сам сказал, что сегодня без крови, босс, — пожал плечами один из охранников.

Парень рассмеялся и встал, кинув взгляд на огромный экран, на котором кто-то из местных дизайнеров рисовал на заказ его новую «аватарку» для турнира.

Это был Наруто — наследник мэра, куратор самых грязных развлечений под фасадом элитной жизни. Он всё знал про власть, влияние, игру. Он был красив, опасен и, по слухам, абсолютно непредсказуем. Особенно, когда кто-то перечил ему.

— Передайте Шикамару, что хочу новых бойцов. Свежих. Умных. С характером. Этот город начинает мне надоедать, — бросил он, проходя мимо, и на ходу подхватывая ключи от своей машины.

Когда он вышел на улицу, заметил, на экране смартфона мелькнула смс-ка:

"Ты приедешь сегодня вообще? Или мне снова нужно звонить отцу! Ты же знаешь, как я это ненавижу!"

Он отправил в ответ лишь смайлик: машинка с дымом, означающий, что он в пути.

Сегодня девушки вышли вместе с лекции позже обычного — смеялись, обсуждая очередную глупость преподавателя. И вот, на стоянке, где обычно их ждал строгий седан, — пусто. Вместо него с рёвом подлетела яркая, вызывающе-оранжевая спортивная тачка. Музыка гремела так, будто внутри был ночной клуб.

Машина резко остановилась у бордюра, из-за руля вышел он. Парень в белой футболке и чёрных джинсах, на шее красовалась золотая цепь. Он снял чёрные очки и огляделся, с выражением лица, будто ему принадлежал весь город. Он небрежно обошёл машину и кивнул Сакуре:

— Прыгай, детка!

Сакура закатила глаза и театрально вздохнула. А он уже рассматривал незнакомку.

— Господи, как ты орёшь, — пробормотала она, обернулась к Хинате и тепло улыбнулась. — Увидимся завтра?

Хината кивнула, смущённо улыбнувшись.
— Конечно. Пока.

Сакура села в салон, и дверь мягко захлопнулась. Оранжевая машина взревела снова, но перед тем как тронуться с места, взгляд Наруто случайно скользнул в сторону.

…И он её увидел.

Хината шла по тропинке, уткнувшись в книгу, по направлению к автобусной остановке. Никаких наушников, никакого телефона в руках. Только книга. И рюкзак на плече — потёртый, как и её кеды.

Она не оглянулась. Не сделала вид, что кто-то наблюдает. Ни малейшего напряжения в плечах. Ни одного кокетливого жеста. Только сосредоточенность — на строчках, на собственной тишине, которую она словно несла внутри себя, как щит.

Наруто стоял, не сразу осознавая, что задержал дыхание. В этом мире, полном тех, кто лез в глаза, она — наоборот, ускользала. Упрямо, настойчиво, будто намеренно. Как будто выбрала быть вне всего этого — вне его.

Он медленно выдохнул, щурясь на её уходящую фигуру.

— Кто она? — пробормотал он себе под нос, сам не заметив, как сжал в руке брелок. Металл больно врезался в кожу.

Что-то в ней было не так. Совсем не так. Ни поза, ни походка, ни взгляд. И в то же время — правильно. Слишком правильно. Как редкая ошибка в идеально написанном коде. Или как имя, которое слышал когда-то во сне и с тех пор не мог вспомнить.

Машина взревела снова, но он не тронулся с места. Смотрел, как она уходит. Не в город, не в толпу — в себя. В свои мысли, свои цели. И это почему-то злило.

Нет, даже не злило — заводило.

Он вдруг понял: впервые за долгое время что-то задело его глубже, чем он хотел бы признать.

Она даже не знала, кто он.

И теперь он должен был узнать, кто она.

Прочитали?