1. Пролог. Истинные человеческие слабости [убрать главу]
2. Глава 1. Одиночество пустых квартир [убрать главу]
3. Глава 2. Номер Двадцать Девять [убрать главу]
4. Глава 3. Лёд и тьма [убрать главу]
5. Глава 4. Аромат персиков и крепкого кофе [убрать главу]
6. Глава 5. Непозволительные мысли [убрать главу]
7. Глава 6. Ультиматум [убрать главу]
8. Клянусь, это всё - между нами. Глава 8 [убрать главу]
9. Клянусь, это всё - между нами. Глава 9 [убрать главу]
10. Клянусь, это всё - между нами. Глава 10 [убрать главу]
11. Клянусь, это всё - между нами. Глава 11 [убрать главу]
12. Клянусь, это всё - между нами. Глава 12 [убрать главу]
13. Клянусь, это всё - между нами. Глава 13 [убрать главу]
14. Клянусь, это всё - между нами. Глава 14 [убрать главу]
15. Клянусь, это всё - между нами. Глава 15 [убрать главу]
16. Клянусь, это всё - между нами. Глава 16 [убрать главу]
17. Клянусь, это всё - между нами. Глава 17 [убрать главу]
18. Клянусь, это всё - между нами. Глава 18 [убрать главу]
19. Клянусь, это всё - между нами. Глава 19 [убрать главу]

Пролог. Истинные человеческие слабости

Пролог. Истинные человеческие слабости

— Я первый раз здесь… Как можно к вам обращаться? — робко спросил незнакомый мужской голос.

 Сакура тяжело вздохнула и через несколько мгновений ответила дежурной заученной фразой:

— Никаких имён. Здесь мы друг другу просто «Ты». Запомни только свой номер: Двадцать Восемь. Клянусь, всё сказанное останется между нами. Почему ты пришёл?

 В кабинет едва проникал свет и пахло медикаментами. Неудивительно, ведь ещё несколько недель назад здесь делали операции и спасали людям жизни.

 Сейчас же небольшое темное помещение было разделено пополам плотной ширмой чёрного цвета, поверхность которой будто кто-то изрисовал. На самом же деле, эти причудливые символы были меняющими голоса присутствующих печатями. Чтобы никто и никогда не узнал друг друга. Ведь душевная боль, которая здесь изливалась, была слишком личной.

— Я пришёл, потому что устал так жить, — нарушил тишину голос. — Нормального сна у меня не было уже много месяцев. Любая миссия оборачивается адом.

— Расскажи немного о себе, — мягко попросила Сакура, открыв папку с многочисленными документами.

— Я — простой Шиноби, и моя жизнь совсем обычная.

— Ты потерял кого-то на войне? — задала Сакура вопрос, на который ещё никто не дал отрицательного ответа.

 Послышался грустный смешок, а затем незнакомец глухо пробормотал:

— А кто ж не потерял. Только моя ситуация хуже…

— Расскажи, если хочешь поделиться, — тихо сказала она.

 Через час Шиноби попрощался. Сакура ещё минут пять смотрела в свои записи. Это уже девятый пришедший за сегодня. Истории у всех похожи, как две капли. Только каждый в своём несчастье очень отличался. Ведь все прошли через одинаковую боль. Однако, война, как оказалось, способна оставлять очень разные отпечатки.

 Сакура сосредоточенно листала записи. Один из несчастных не может отличить реальность от воспоминаний и постоянно видит, как гибнут товарищи. Второй потерял сон из-за кошмаров. Третий больше не может видеть кровь, ведь при виде даже маленькой раны, в память врываются кровавые реки долгих двух суток войны…

 И так можно было перечислять до бесконечности. Сакура с тяжелым вздохом закрыла толстый потрёпанный блокнот и поднялась со стула.

 Сквозь тяжёлые снежные тучи на западе пробивались робкие лучи закатного солнца. Девушка бросила короткий взгляд на окно и вновь отвернулась. Зима в этом году пришла слишком быстро. Уже в начале декабря улицы Конохи покрылись высокими сугробами.

 И такая унылая погода только усугубляла всю боль, которую она пропускала через себя.

 Впервые идея открыть Организацию Психиатрической и Психологической Реабилитации (которую в Конохе для удобства стали называть просто ОР — Организацией Реабилитации) пришла к ней в вечер после ухода Саске. Сакура сидела в своей комнате и смотрела на старый снимок Команды номер Семь.

 И вдруг подумала о том, что люди, собравшиеся на нём, все, как один, глубоко несчастны. Какаши-сенсей с его ужасным прошлым и потерей друзей. Наруто — сирота с детскими травмами, стремящийся бесконечно всем доказывать свою силу. Саске, погрузившийся во тьму из-за действий лидеров деревни и брата. И она сама.

 Безусловно, с гораздо более благополучным прошлым. Но не менее несчастная из-за многолетней безответной любви, которая проросла в душе так сильно, что стала настоящей психологической зависимостью.

 О том, как это называется, Сакура узнала через пару дней в библиотеке. Она села рядом с Саем, который даже после войны остался собой и пытался изучать человеческие чувства.

 Он, как обычно, натянуто улыбнулся и мило поздоровался. А Сакура задумалась о том, насколько сильны психологические травмы её друга.

 И что ей бы тоже совсем не помешало покопаться в перипетиях человеческой души. А точнее, мозга.

 Быстро выяснилось, что нужной ей литературы оказалось недостаточно. Но даже этого хватило, чтобы осознать правильные вещи.

— Что читаешь? — заинтересовано заглянул Сай через плечо Сакуры.

— Да так, — она неловко отмахнулась и покраснела, — кое-что для общего развития. Нужно по делам госпиталя.

— СДВГ — синдром дефицита внимания и гиперактивности. Характеризуется невнимательностью, импульсивностью и проблемами в отношениях с людьми, — почти по слогам прочёл Сай. — Но зачем тебе это?

 Сакура подняла глаза на недоумённое лицо друга и почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Я ведь уже сказала, всякие медицинские штуки, ты не поймёшь.

— Но… — друг стал почёсывать подбородок и явно задумался. — Это ведь не об операциях или ранах… Кстати, этот синдром дефицита внимания… Разве не похоже на Наруто?

 Сакура не ответила. Она перевела взгляд на тонкую книгу, исписанную терминами, и подумала о том, что ей тоже сразу же в голову пришёл именно он...

— Но ведь мозг — это тоже орган, — улыбнулась Сакура наконец. — Ему тоже нужна помощь.

 Теперь не отвечал уже Сай. Он нахмурился сильнее и начал что-то бормотать о том, что тоже хотел бы прочесть эту странную книгу.

 Сакура бегло ответила, что друг сможет прочесть позже, и быстро засобиралась домой, прихватив с собой тонкую брошюру. Кто бы знал, что теперь этот труд станет буквально её настольной книгой.

 Вернувшись из воспоминаний, девушка перевела взгляд со своего толстого блокнота на маленькую книжечку с ярко-красной обложкой. Увы, благодаря постоянной практике, ей уже давно не доводилось её открывать. Термины и без того намертво врезались в память.

 Очередной тяжёлый вздох сорвался с губ. Она сняла с вешалки плащ, нажала кнопку выключателя, и маленькое помещение погрузилось во тьму. Солнце уже село, и лишь тусклый свет уличного фонаря несмело просачивался в кабинет.

 На душе, как и всегда, скребли кошки. Тщательно изучить тонкости человеческой психики не удавалось первые несколько послевоенных недель. Сакура не покидала больницу, оказывая помощь бесконечным потерпевшим. И, хлопоча над каждым, только больше укреплялась в своих намерениях.

 Она видела пустые взгляды побывавших в Вечном Цукиёми. По ночам слышала всхлипы пациентов, потерявших семью, любимых, друзей. И каждой клеточкой чувствовала атмосферу потери, висевшей над Конохой.

 А ещё каждый день Сакуре бок о бок приходилось находиться с друзьями, которые, казалось, мысленно ещё были там. На поле битвы. И тогда она быстро набросала список предложений и отправилась к Цунаде-сама.

— Ты хоть понимаешь, какую ношу собираешься на себя взять? — грустно хмыкнула Пятая, сжимая в кулаке исписанный листок.

— Если честно, пока ещё нет, — тихо ответила Сакура, глядя куда-то мимо наставницы.

— Это тебе не разорванную селезёнку чакрой восстанавливать..
— пробормотала Цунаде и нервно забарабанила пальцами по столу. — Ты ведь можешь и навредить им. Думаешь, простые беседы способны помочь?..

— Но ведь это будут не простые беседы, — мягко возразила Сакура. — Я подготовилась прежде, чем прийти к вам.

— Да уж, вижу. Депрессивная деперсонализация, — прочла Цунаде с мятого листа, — интересное название. Занимательно, должно быть, ставить диагнозы друзьям?

— Совсем не занимательно, — грустно улыбнулась Сакура и устало опустилась на стул напротив наставницы.

— Характеризуется исчезновением чувств и эмоций к работе, искусству и отсутствием этики, — она хохотнула и подпёрла рукой подбородок. — Немного сухо, но в точку. Хорошо ты Сая описала.

 Сакура покраснела и потупила взгляд.

— Не имеет значения, о ком там написано. Всё это останется моим секретом. Ни одной живой душе не будет известно то, что знаю я.

 Цунаде полминуты сверлила глазами бывшую ученицу, а затем достала из ящичка небольшую бутылку, откупорила зубами и отпила прямо из горла.

— Делай, что хочешь, — наконец, сказала она, — главное, мне диагнозы не ставь. Я доложу госпиталю о нововведениях. К сожалению, от них будет тяжело скрыть твою деятельность. Но там у нас люди надёжные… Надеюсь, это не навредит твоей врачебной работе.

— Не навредит, — горячо заверила её Сакура. — Я буду принимать лишь по вторникам. В остальное время больница сможет на меня положиться.

 Цунаде лишь тяжело вздохнула и тихо сказала:

— Надеюсь, тебе хватит моральных сил это выдержать…

 Сакура ещё раз поблагодарила и, окрылённая замечательными помыслами, побежала домой. А теперь, спустя всего лишь месяц, она поняла, о чём её предупреждала Цунаде.

 Девушка вышла из госпиталя и на ватных ногах побрела домой по заснеженной улице. Голова была одновременно и пустой, и до одури тяжёлой. Сакура думала о том, что всего к пятому вторнику уже слишком устала. Кто бы мог подумать, что чужая боль настолько выматывает?..

 Ей на встречу шли улыбающиеся семьи, парочки и одиночки, торопящиеся к ужину. Сакура съехала от родителей почти сразу после войны, поэтому дома её не ждал никто. Это и к лучшему, ведь всё, на что она была способна по вечерам вторников, так это лежать на постели, уткнувшись в подушку, и давиться от слёз.

 Сакура знала, что этот вечер не будет исключением. Она шла мимо небольшого алкогольного магазинчика, неподалёку от дома, и вдруг остановилась. Покосившись на неказистую вывеску, девушка не смогла отговорить себя туда зайти.

 В небольшом помещении было тепло и витал едва уловимый хмельной аромат. В углу располагалось несколько столиков, за которыми прямо здесь можно было распить приобретённый напиток. За спиной низкого улыбающегося мужчины стояли десятки разных бутылок. Сакура ни черта в них не понимала, поэтому потупила взгляд и пробормотала:

— Бутылку саке, пожалуйста.

— Вам для какого-нибудь праздника? — мило спросил продавец. — Есть у меня парочка особенных вариантов.

 Щёки девушки залило краской.

— Мне что-нибудь обычное. На каждый день.

 Мужчина с ног до головы осмотрел покупательницу и хмыкнул:

— В таком случае, вот, — он со стуком поставил на прилавок невзрачную бутылку, — обычное столовое.

 Сакура протянула смятые наличные, спрятала саке в сумку и быстрым шагом направилась домой. Она вспомнила разговор с Цунаде перед открытием клиники и грустно усмехнулась.

 Наставница просила тогда не ставить себе диагнозы. Но Сакура уже знала, что в её случае налицо физическая зависимость от алкоголя на фоне травмирующих событий. А ещё стало ясно, как белый день, что у Саске — явно выраженная социопатия из-за детской травмы. Сквозь эту стену очень сложно пробиться своей дурацкой зависимой любовью…

 Теперь она прекрасно поняла, почему Цунаде пряталась в сладком и опасном дурмане. Потому что утопить боль намного проще, чем в ней разобраться.

 Главное теперь самой не утонуть в этом болоте… Сакура покосилась на сумку, которая потяжелела от веса бутылки.

 «Пару стопочек и всё», — пообещала она себе. Завтра, наконец, инаугурация Шестого Хокаге, затянувшаяся из-за бумажной волокиты. Нужно было выглядеть прилично.

 Только как сдержаться и не погрузиться в это болото?.. Как ещё унять и свою, и чужую боль, бушующую в сердце?.. Ответа пока не было…

Глава 1. Одиночество пустых квартир

Глава 1. Одиночество пустых квартир

 Какаши устало вздохнул и покосился на чай, который забыл на столе пару дней назад. На стенках чашки остался тёмно-серый налёт. Мыть посуду снова было некогда. Как и завтракать.

 Смотреть на себя в зеркало не особо хотелось. Но утренняя рутина вынуждала. Он, подумав несколько секунд, снял старенький тёмно-синий чайник с огня и поплёлся в ванную. Не было смысла заваривать новый чай. Всё равно он так и остынет здесь, в его холодной пустой квартире. И придётся мыть уже не одну, а две кружки.

 Какаши нажал на включатель, и тёплый свет залил небольшое помещение. В ванной было ещё холоднее, чем в остальных комнатах. Мурашки побежали по коже. Взгляд мимо воли скользнул под потолок. Над душевой кабинкой на бледно-голубом кафеле в трещинках появилась плесень.

 Всюду налёт и какие-то чёрные пятна. Какаши думал, что так происходит лишь с его душой. Но и у квартиры, в которой он прожил уже, Бог знает, сколько лет, тоже появились изъяны. Будто бы жилище постепенно превращалось в отражение внутреннего мира хозяина.

 Всё же, ему пришлось посмотреть в зеркало. Он включил воду и глянул на своё отражение. Вроде бы, ничего не изменилось. Лишь синяки под глазами стали темнее, а в уголках губ стали появляться первые морщины.

 Ничего удивительного, ему, всё-таки, уже тридцать один стукнуло. Какаши слегка скривился от вида своего изнурённого лица, на скорую руку побрился и, почистив зубы, вышел из ванной.

 Часы показывали половину восьмого. Сегодня тот самый день, когда нельзя опаздывать. Поэтому, надев свою привычную форму джоунина, Какаши натянул маску и поспешил покинуть свою холодную квартиру.

 Перед выходом Хатаке, как обычно, задержал взгляд на старой пожелтевшей фотографии, сделанной так давно, что, казалось, прошло уже не одно столетие. Со снимка глядели два хмурых юных мальчишки, улыбающаяся девчонка и сенсей.

 Некогда было предаваться воспоминаниям о мёртвых, но разве можно было иначе?.. У него вошло в привычку печалиться о прошлом, чтобы пропустить этот стандартный ритуал и сегодня утром.

 Поэтому, после того как дверной замок защёлкнулся, ноги сами понесли его к кладбищу.

 Подумать только, сегодня Какаши станет Шестым Хокаге. Эта мысль всё ещё не укладывалась в голове, хотя, кажется, пора было давно привыкнуть. Сразу же после войны его, буквально, поставили перед фактом. Цунаде, решительно настроенная покинуть пост, сходу стала посвящать Какаши в курс дела.

 Но война оставила после себя столько хаоса, что инаугурацию перенесли аж на декабрь. На самом деле, он был бы не против, чтобы она ещё немного затянулась.

 Сидеть в кабинете над горами бумаг — это совсем не то, как хотел Какаши закончить свою карьеру Шиноби. Он всегда представлял, что пенсия его не настигнет. Во времена АНБУ даже специально искал смерть… А сейчас…

 Наверное, провести несколько лет в кресле Хокаге — не так уж и плохо. О том, что будет после, Какаши старался не думать. В последнее время ему не доводилось ходить на сложные миссии. Фактически, послевоенные месяцы он был правой рукой Цунаде.

 Конечно, отсутствующий Шаринган сказался на его силах. Не было возможности проверить их в бою, но стало совершенно ясно: Какаши чересчур свыкся с подарком от Обито. Чего уж там, его главная техника — Райкири — теперь была слишком опасна. Конечно, в запасе было ещё много козырей… Однако…

 Было слишком много таких «однако». Наверняка, об этом думала и Пятая.

 А потому, сидеть за столом и решать дела деревни — лучший исход из возможных. Всё-таки, Какаши слишком привык быть полезным. А такой пост позволит сделать уйму хороших дел.

 И…

 Закопаться в бумажках так, чтобы засиживаться допоздна, лишний раз не возвращаясь в своё холодное пустое жилище.

 С неба падал мелкий снег и опускался на серебристые мужские волосы. В Конохе уже, наверняка, кипела жизнь. Всё-таки, знаменательный день…

 Но Какаши избегал людных улиц и быстро дошёл до кладбища окольными тропами. Благо, за восемнадцать лет ежедневной скорби он выучил их все наизусть.

 Как и предполагалось, в праздничный день на кладбище не пришёл никто, кроме будущего Хокаге. Какаши, по своему обычаю, первым делом направился к Обелиску.

 Он всё ещё не понимал, что чувствовать. Отовсюду в Конохе доносились разговоры об Обито. Конечно же, после содеянного о герое Третьей Мировой вспомнили. И говорили исключительно в отрицательном ключе. Ещё бы… Тяжесть его грехов перевешивала чашу весов. Даже несмотря на раскаяние.

 Обито, безусловно, это заслужил. Только вот Какаши, в очередной раз стоя перед Мемориалом, совсем не знал, кем теперь считать друга. Даже слово «друг» приобрело какой-то отвратительный оттенок. И произнося его у себя в голове, ему становилось тошно.

 Было сложно принять тот факт, что целых восемнадцать лет он оплакивал несуществующую смерть. Ведь, по сути, он всю жизнь посвятил чувству вины.

 И, подумав об этом, Какаши посмотрел в сторону могилы Рин. Больше всего ему бы хотелось, чтобы и её смерть оказалась фальшивкой.

 Только вот, как и Обито, теперь уже покинувший мир взаправду, она тоже никогда не вернётся.

 Тяжело вздохнув, Какаши глянул на карманные часы. Начало девятого. Нужно идти в Резиденцию Хокаге. И, последний раз обернувшись на могилы, он вдруг подумал о том, как же всё это странно. Его выбрали следующим Хокаге, вокруг столько народу и поддержки… А одиночество в сердце лишь многократно усилилось.

***

— Ты же слышала? — слишком громко спросила Ино, и от звонкого голоса подруги прострелило в голове. — По Конохе расползаются слухи о психическом реабилитационном центре.

— Психиатрическом и психологическом, — поправила её Сакура, сильнее вжимаясь в капюшон. — Конечно, слышала. Он ведь при госпитале. Говорят, пользуется спросом.

 Не пришлось даже стараться, чтобы убедительно солгать. Она не сдержала данное себе обещание и не смогла остановиться после нескольких порций саке. Поэтому всё, чего хотелось, — остаться дома и никуда не выходить. И увлечённые беседы с Ино — это явно не то, на что сегодня была способна Сакура.

 Одиночество холодной пустой квартиры не смогло обуздать душевные терзания. Как только она вставила ключ в замочную скважину небольшой съёмной квартирки, и без того гигантская дыра в душе поглотила её целиком.

 Но самое неприятное в самостоятельной жизни оказалось даже не одиночество. Она привыкла к насыщенному аромату жареного риса у родителей, к ансамблю цветочных благоуханий у Ино и даже к отвратительному режущему запаху спирта на работе. А в её новом жилище не пахло ничем.

 Этот запах пустоты (если его вообще можно чувствовать) каждый раз вызывал отвращение. Тяжело было привыкнуть к самостоятельной жизни. Но Сакура отчаянно старалась.

 И вдруг, после первой же чашечки саке на голодный желудок, стало понятно: алкогольное опьянение — очень даже справляется с задачей глушить пустоту в воздухе. И, что гораздо важнее, пустоту в душе.

 Зато утром, когда Сакура распахнула веки (которые, казалось, залило свинцом), она сполна прочувствовала на себе последствия похмелья. Даже прохладный душ не помог.

— Как по мне, это какая-то чушь, — продолжала говорить Ино, — мы ведь Шиноби. Нас с детства готовят к трудностям. Да и плакаться кому-то постороннему как-то… Неправильно. Для этого есть друзья.

 Свежий снег хрустел под ногами, а с неба на плечи девушек мягко опускались пушистые снежинки. Тучи над Конохой никак не желали развеяться. Вместе с Ино и Сакурой к площади перед Монументами Хокаге шли, казалось, абсолютно все жители деревни. Главная улица уже сверкала огнями. Магазинчики были украшены бумажными фонариками и причудливыми украшениями. Немного рановато, ведь Новый Год аж через две недели, но Коноха слишком истосковалась по праздникам.

 Сакура бросила короткий взгляд на подругу и сказала:

— Разговоры с друзьями — это совсем другое. В ОР помогают реабилитироваться после разных психических травм. А даже самый хороший друг чаще всего может дать лишь поддержку.

 Ино фыркнула и парировала:

— Всё равно какая-то чушь. Вот ты бы сама пошла за такой помощью?

 Внутри Сакуры что-то ёкнуло.

— Да, с удовольствием.

— Так почему до сих пор не сходила?

— Вся суть в анонимности. А мы друг друга в госпитале знаем, — ловко солгала Сакура.

— Тоже мне, секреты… — недовольно пробурчала Ино. — А я только хотела спросить, кто же из себя строит всезнайку.

 Всё же, врать становилось сложнее. Сакура была готова к подобным разговорам, ведь спрос в Организации Реабилитации рос всё сильнее с каждой неделей. И это означало неминуемое распространение слухов.

— Я знаю того, кто этим занимается, но сказать не могу.

— Надеюсь, это не ты, Лобастая, — ядовито хохотнула Ино и толкнула её локтем.

 Сакура напустила на себя всю серьёзность, на какую была способна с головной болью, и ответила:

— Конечно не я. Мне забот и без этого хватает.

 Наконец, они дошли до площади и, протолкнувшись сквозь толпу, заняли место в первых рядах. Люди звонко хохотали, переговаривались и что-то выкрикивали. От этого шума голова разболелась только ещё сильнее.

— Сакура-чан! — послышался знакомый звонкий голос.

 Она обернулась и увидела Наруто, яростно махающего перебинтованной правой рукой. Его щёки раскраснелись на морозе, и от того белоснежная улыбка ещё больше выделялась.

— Привет, — устало улыбнулась Сакура.

 Друг быстрым шагом подошёл к ней и бодро спросил:

— Как твои дела? Сто лет не виделись!

 И, задав вопрос, Наруто недоверчиво прищурился. Его взгляд из жизнерадостного превратился в изучающий.

— Сакура-чан… — уже тише сказал он. — Ты, кажется, совсем себя не бережёшь.

 От такого замечания стало неловко. Но разве можно выглядеть полной сил в текущих обстоятельствах?.. Из-за работы в госпитале и занятости в Организации Реабилитации у Сакуры уже очень давно не было выходных.

 Да и, если честно, не хотелось отдыхать. Работа глушила боль. А помощь другим успешно справлялась с тянущим чувством одиночества.

— Так заметно?.. — грустно хмыкнула Сакура.

 Наруто кивнул и мягко коснулся её плеча.

— Заметно. Может, нам надо устроить дружеские посиделки? Как раз и повод имеется! Какаши-сенсей стал Хокаге! Надо отметить!

— Не сегодня, — ответила она. — Цунаде-сама попросила зайти к ней после инаугурации. А это не предвещает ничего, кроме целой кучи забот.

— Может, завтра?.. — с надеждой спросил друг.

— Завтра тоже не выйдет. В больнице дел полно.

 Наруто погрустнел и потупил взгляд. В воздухе повисла тишина и напряжение, которые всегда возникали при их встрече. Сакура уже знала, что будет говорить друг.

— Саске… — неловко начал он. — Не объявлялся. Точнее… Присылал весточку. Он на секретной миссии в Стране Чая.

 От произнесённого вслух имени владельца её израненного любящего сердца привычно кольнуло в груди. Безусловно, Саске появлялся в мыслях гораздо реже, чем год назад.

 Но избавиться от тяжёлой зависимости — сложная задача. Как будто взбираться на высокую гору, не имея ни чакры, ни любого снаряжения. Она прочла это в одной из книг. Её автор сравнивал подобную любовь с зависимостью от алкоголя. Такая же пагубная привычка.

 И вдруг взгляд зацепился за тонкую фигурку в чёрном плаще, стоящую слева. Хината сжимала в руках какой-то свёрток и поглядывала в их сторону. По лицу было сложно понять, то ли щёки раскраснелись от мороза, то ли девчонка плакала.

 Ещё один пример болезненной любви. Только вот, у Хинаты были шансы на взаимность. Сакуре хотелось в это верить. Просто, кажется… Наруто так долго гнался за своими целями, что уже не способен в одиночку остановиться.

 Внутренний голос вдруг грубо одёрнул её. Нельзя постоянно копаться в личностях друзей. Ни к чему хорошему это не приведёт.

 Сакура вновь посмотрела на Наруто. Он уже увлечённо болтал с подошедшим Шикамару, а затем разразился громким смехом.

 А, может, и не было у Хинаты никаких шансов. Вечно чем-то увлечённый и занятый Наруто даже взгляда на бедную девчонку не бросил. Но в этом не было его вины. Он просто не умел по-другому. И глупые мысли о настоящей любви, наверняка, даже ни разу не приходили в его голову. Тяжёлый вздох сорвался с губ.

 В этот момент толпа оживилась. Сакура подняла взгляд. На площадке под лицами Хокаге, присыпанными снегом, появились старейшины, Цунаде-сама и Какаши-сенсей.

 Вопреки старому обычаю, Хатаке не надел белую шляпу. Лишь белый плащ с алым пламенем на подоле, накинутый на привычную жилетку джоунина, выдавал в нём нового лидера деревни.

 Какаши глядел на толпу, казалось, совершенно безразлично. И лишь спустя полминуты улыбнулся. Разглядеть настоящие эмоции, как всегда, не позволяла маска. И речь не только о маске, что закрывала его лицо.

 Но Сакура не была уверена, что хотела увидеть истинные чувства учителя. Внутри него, наверняка, сплошная тьма. А чужим сумраком она итак уже была сыта по горло…

Глава 2. Номер Двадцать Девять

Глава 2. Номер Двадцать Девять

 Когда инаугурация Какаши подошла к концу, толпа ещё долго не желала расходиться. Такого праздничного настроения в деревне не было давно. Неудивительно, после окончания войны всем было не до этого. Наруто отошёл в сторону и бросил угрюмый взгляд на незнакомцев. Все знакомые попрощались с ним и разошлись по своим делам, как только Какаши-сенсей проговорил речь и дал клятву защищать деревню. Вопреки надеждам, никто не захотел отмечать событие.

 «Как будто люди каждый день Хокаге становятся…», — грустно думал Наруто.

 У него не было планов на день. Поэтому, посильнее вжавшись в высокий воротник плаща, он сконцентрировал чакру в ногах и взмыл к ближайшей крыше. Хорошее настроение, которое поднялось из-за встречи с друзьями, улетучилось, будто его и не было.

 Наруто двигался по заснеженным домам, всё больше удаляясь от центра. Улыбка совсем исчезла с его лица. И когда до ушей перестали доноситься радостные возгласы толпы, Узумаки решил немного задержаться.

 Находиться в гуще событий у всех на виду было невыносимо. В последнее время он всё чаще стал замечать странное раздражение. Казалось бы, его признали, стали уважать и, может даже, любить. Только вот, воздыхания многочисленных поклонниц и уважение неизвестных почитателей не вызывали восторга, а, наоборот, утомляли. Он и сам не понимал, почему. Ещё пару лет назад ему отчаянно хотелось быть замеченным. А теперь…

 Наруто сел на козырёк какого-то навеса и задумчиво посмотрел на Монумент Хокаге. Рядом с каменным лицом Цунаде уже начали разворачиваться строительные работы. Совсем скоро там появится новое изваяние с ликом его бывшего сенсея.

 Поверхность бетонной крыши была до одури холодной. Не лучшее место, чтобы проводить здесь время, учитывая погоду. Тонкий чёрный плащ с оранжевыми карманами и красной эмблемой водоворота на спине совсем не согревал и служил лишь для того, чтобы немного защититься от пронизывающего ветра.

 Но домой не хотелось. Наруто поднёс к губам замёрзшие руки и стал пытаться согреть их горячим дыханием. Это не особо помогало.

 Он несколько минут исступленно смотрел на лицо отца, вырезанное в отвесной скале. И мысленно задавал себе вопрос, который уже неоднократно приходил в голову после войны.

 Зачем ему становиться Хокаге?.. Нет, конечно же, он всё ещё очень хотел этого. К тому же, Какаши-сенсей прямым текстом сказал, что через каких-то пару-тройку лет пост перейдёт к Наруто. Только вот…

 Подул сильный порыв ветра и вырвал Узумаки из раздумий. Он поёжился и нахмурился. Взгляд скользнул на небольшую стайку хохочущих девчонок, стоявших внизу под россыпью разноцветных фонариков. В их руках было по стаканчику дымящегося горячего шоколада. Они беззаботно улыбались и хохотали. Наруто тоже с удовольствием выпил бы чего-то горячего, чтобы согреться.

 Но, вместо этого, тяжело вздохнул и вновь посмотрел на лицо отца. Он прекрасно понимал, что если бы сейчас спустился вниз, эти незнакомки с удовольствием приняли бы его в свою компанию.

 Конечно же. Герой войны, один из самых сильных Шиноби современности. Он отовсюду слышал эти перешёптывания о своих заслугах. И поначалу очень радовался. Только эта радость оказалась слишком хрупкой.

 Потому что в голову пробрался проклятый червячок сомнений, который вовсю принялся съедать счастье от достигнутых целей.

 Когда-то в детстве все эти люди видели в нём Девятихвостого демона. Монстра, которого надо избегать и сторониться. Пришлось приложить невероятные усилия, чтобы поменять их мнение. А что, если сейчас всё совсем не так, как казалось на первый взгляд? Что, если доброжелательные люди видят в нём не хорошего парня, а мощное оружие? То же чудовище. Бездушное. Бессердечное.

 От этих мыслей болела голова. Наруто пытался объяснять внутреннему голосу, что это всё надуманные страхи.

 Но разрушающие мысли с каждым днём становились всё сильнее.

 В конце концов, клубок тьмы и сомнений поглотил его до такой степени, что каждое утро Наруто просыпался в отвратительном настроении. Всё чаще он приходил к выводу, что любят его всего лишь за силу, а не за то, каким он человеком был. И узнавать настоящего Наруто, не говоря уже об интересах и увлечениях, никто даже не пытался. Всем этим восхищающимся людям было совершенно невдомёк, что скрывалось за вечной фирменной улыбкой Узумаки.

 Он пытался себе напомнить, что близкие друзья никуда не делись. Только, увы, они тоже ничего не знали о душевном состоянии друга. И пусть. Это его ноша, а не их. Так было и будет всегда. Никому не стоит за него беспокоиться. Потому что это долг Наруто обо всех позаботиться. Нечего забивать друзьям головы такой чушью, как его глупые надуманные печали.

 К тому же… После войны у каждого из друзей появились важные дела. Саске, которого он с таким трудом вернул на светлый путь, снова вынужден быть за пределами деревни на сложных миссиях. Сакуру признали, как одного из лучших медиков, и загрузили работой. Остальные продолжали ходить на миссии. А вот Наруто… Его готовили к такой желанной цели. Он был вынужден корпеть над книгами, чтобы стать мудрым правителем. И миссии, к сожалению, случались настолько редко, что на каждую Узумаки отправлялся, как на праздник.

 Как обычно, размышления поглотили Наруто с головой. Так происходило почти каждый раз, когда он оставался наедине с собой.

 Откуда эта отчаянная пустота, разрывающая сердце тупой болью?.. Ведь он не был одинок.

 Или, всё-таки, был?..

 Продолжать сидеть на бетонной крыше больше не хотелось. Стало слишком холодно. И он, накинув капюшон на волосы, присыпанные снегом, сконцентрировал чакру в ногах и прыгнул на соседний дом. Идти в свою квартиру по-прежнему не было желания. Но другого выбора не было.

***

— Чего-чего?! — не поверила своим ушам Сакура.

 Когда ей сообщили шокирующую новость, она еле устояла на ногах. Удивленный взгляд не сходил с новоиспечённого Хокаге. Какаши сидел там, где привычнее было видеть Цунаде-саму, окружённый горами каких-то папок и бумаг.

 Бывшая наставница стояла справа от него, подперев плечом стеллаж с книгами. Было видно, что она и сама не очень рада вынесенному решению.

— Ты будешь новой главой госпиталя Конохи, — повторил Какаши, облокотившись подбородком на скрещенные ладони, — честно говоря, думал, что для тебя эта новость будет радостной.

 Сакура почувствовала, как задрожали колени. Из-за повисшей тишины она слышала, как капли растаявшего снега падали с её плаща на деревянный пол.

— Я… обрадовалась, — пробормотала Сакура, сжав ладони в кулаки.

 Только это была ложь. Ей стало страшно. Она, и без того загруженная работой, не по-доброму удивилась, что ей готовы доверить такую ответственность.

 Правда, первая мысль, пронёсшаяся в голове, была совсем не о собственном благополучии.

 Как же теперь Организация Реабилитации?.. Как она будет успевать помогать тем несчастным?..

 Сакура поймала на себе взгляд Цунаде, смотревшей исподлобья. Она, наверное, подумала о том же.

— Ты всё также будешь продолжать лечить пациентов. А новая должность — честь, которую мы хотим оказать тебе за заслуги в войне, — продолжал говорить Какаши.

 Сакура перевела взгляд на него и присмотрелась. Как обычно, в тёмно-серых глазах учителя было сложно прочесть эмоции. Даже казалось, что ему совершенно плевать на происходящее.

 Но она знала, что это не так. Пройденная бок о бок война раскрыла ей глаза на истинную личность Хатаке Какаши.

 Даже представить было сложно, какой ужас он пережил. Как не свихнуться от такого, Сакура не знала. Но, кажется, он с этой задачей справился.

 Сидел, как ни в чём небывало, и уже раздавал свои первые указы. Сакура поймала себя на мысли, что хотела бы хоть раз поговорить с ним за чашечкой чая. Просто, как учитель и ученица. Повспоминать былое, поболтать… И приглушить одиночество. Она знала: ужасное чувство пустоты гложет не только её. Сакуру и Какаши многое связывало… Им бы было о чём поговорить. Но такой возможности никогда не представлялось. До войны было слишком много забот, а после… Этих забот стало ещё больше.

— Ты приступишь к новой работе не прямо сейчас, — угрюмо подала голос Цунаде, — у тебя есть месяц, чтобы привести дела в порядок и свыкнуться с этой новостью.

— А как же остальные? — спросила Сакура. — Ведь есть много медиков, которые работают дольше. К тому же… Мне всего восемнадцать.

— Уверена, что никто возражать не будет. И это не только обычное поощрение твоих заслуг, — ответила Цунаде и покосилась на Какаши.

 А он лишь слегка нахмурился и посмотрел куда-то в сторону.

— Я хочу, чтобы в первое время все основные руководящие должности в Конохе занимали люди, которым я доверяю. Потом, скорее всего, будет иначе. Сейчас это вынужденная мера.

— Но госпиталь — это ведь мирная организация, — возразила Сакура, всё ещё не понимая происходящего.

 Хатаке кивнул и вновь посмотрел ей в глаза, став более сосредоточенным.

— Всё так. Только вот, лечатся там Шиноби. После войны осталось слишком много хаоса, который мы будем разгребать ещё очень долго. И мне нужен там у руля ответственный человек, не жалеющий себя ради общего дела и блага деревни.

— Но Шизуне-сан сгодилась бы для этого лучше…

— У Шизуне будут свои заботы, — не дал договорить ей Какаши.

— Я не подхожу для этого, — призналась Сакура, опустив глаза, — мне достаточно просто помогать людям, спасать их, лечить…

— И, как я уже говорил, — сказал учитель, — ты будешь продолжать то, что так хорошо умеешь. Но это ещё не всё.

 Послышался тяжёлый вздох, сорвавшийся с губ Цунаде. Она сложила руки на груди и отвела взгляд в окно.

— Слухи по деревне расползаются быстро. И я наслышан, что при госпитале уже несколько недель существует некая организация помощи Шиноби. Пятая-сама сказала, чтобы я в эти дела не лез. Но, обсудив всё, мы пришли к консенсусу. Это надо контролировать.

 Сердце сжалось от прилива адреналина. А вот и причина недовольства Цунаде. Контролировать?.. Что за чушь?..

— Но… Насколько я знаю, — Сакура пыталась тщательно подбирать слова, — Организация Реабилитации не делает ничего плохого. Просто помогает Шиноби восстановиться после военных потрясений.

— Так-то оно так, — тяжело вздохнул Хатаке, — но именно это и вызывает беспокойство. И не только у меня. Вскоре слухи об организации выйдут за пределы Конохи. И что тогда?.. Врагов у деревни осталось немало, поверь. Это вполне может выставить наших Шиноби слабаками.

 Сакура поджала губы, не найдя аргументов против. У неё в печёнках сидели все эти россказни о том, какими ниндзя должны быть людьми. И эта непозволительная слабость в виде простой психологической помощи теперь может выйти им боком…

 Как и самой Сакуре.

— Чего вы от меня хотите? — глухо пробормотала она.

— Пока ничего, — ответил Какаши, — просто наблюдай за тем, кто это организовал. И ещё. Я бы, всё же, хотел узнать личность организатора.

 Сакура вздёрнула нос и, собрав волю в кулак, заговорила сквозь зубы:

— Я понимаю, что вы теперь — Хокаге, и перечить вам непозволительно. Но ОР — анонимная организация. И помыслы её создателя очень правильны, на мой взгляд. Цунаде-сама считает также. Мы слишком долго наплевательски относились к душевному состоянию наших Шиноби, залечивая только их физические раны. Думаю, вы согласитесь, что Четвёртая война была куда более разрушительной, чем предыдущие. И то, как отразилось Вечное Цукуёми на большинстве…

— Я всё это прекрасно понимаю, — вновь перебил её Какаши, — поэтому пока прошу просто наблюдать. Ничего больше.

 Она тяжело вздохнула и прикусила губу. Кажется, на её голову свалилось куда больше неприятностей, чем казалось на первый взгляд.

***

— Клянусь, это всё — между нами, — сказала Сакура, принимая уже третьего пациента за вторник.

 Она склонилась над блокнотом и записала номер. Во второй руке была чашка с ароматным чаем. Позавтракать утром Сакура, как обычно, не успела.

 Да и вообще, она не могла вспомнить, когда в последний раз за эту неделю нормально ела. После известия о том, что ей нужно будет занять новый пост, всё перевернулось с ног на голову.

 Несмотря на помощь Шизуне, разбираться с волокитой документов, при этом занимаясь операциями, оказалось очень сложной задачей.

 Ещё труднее было просыпаться сегодняшним утром, осознавая, что её ждёт целый день бушующего моря чужой боли. Но, одновременно с этим, Сакура испытывала странное желание нырять в бурные тёмные воды людской психики. Как будто это могло помочь забыть собственные печали…

 Но, кроме того, хотелось доказать Какаши-сенсею простую истину: ничего страшного в её деятельности нет. Это просто помощь. Которая сможет склеить кусочки разбитых сердец.

 Первые двое пациентов были из тех, кто уже приходили. А сейчас голос принадлежал незнакомке.

— Твой номер Двадцать Девять, — сказала Сакура, — запомни его. И расскажи, почему ты пришла?

— Хорошо, — слишком тихо ответила девушка, — моя проблема, кажется… Слишком несерьёзной.

— Но если ты здесь, значит тебя что-то гложет. И, коль так… Это не может быть несерьёзно.

— Да, но… — незнакомка будто пыталась себя отговорить или оправдать свой приход. — Я слышала, что сюда идут с более существенными проблемами, нежели мои…

 Сакура знала, что это называется обесцениванием. Но бросаться выученными терминами было ни к чему.

— Что бы ты мне не рассказала, я не назову это чушью или ерундой. Поэтому постарайся не бояться. Здесь никогда не осуждают за то, что гложет.

 Послышался судорожный вздох. Сакура невольно прикусила губу, ожидая услышать что-угодно. Многие из приходящих сюда считали, что темы их обсуждений несерьёзны. Так было принято в системе Шиноби. Твои чувства — мелочь по сравнению с более глобальными вещами.

— Мне очень плохо, — прошептала незнакомка и тихонько всхлипнула, — я так долго старалась быть сильной. Мой отец… Даже после войны не признал меня. Ещё и брат… Погиб…

 Повисла тишина, которую нарушал лишь негромкий плач. Сакура молчала, позволяя слезам пациентки пролиться. А затем девушка продолжила:

— Но с этим всем я кое-как справляюсь… Даже стыдно признаваться… Самую большую боль после скорби о брате мне доставляет другое…

 И снова оглушающее безмолвие, которое пациентка нарушила лишь спустя минуту. Будто собиралась с силами, чтобы озвучить своё несчастье.

— Я очень давно люблю одного человека. Но всегда остаюсь лишь его тенью. Ему плевать на мои чувства, я это знаю. И мне бы очень хотелось справиться с той болью, что живёт внутри меня.

 Сердце Сакуры пропустило удар. Она не хотела, чтобы её догадка оказалась верной. Пришлось перевести дух. Пальцы сильнее сжали блокнот. Нет, нельзя было делать преждевременных выводов.

— Извини, что возвращаюсь к вопросу об отце. Но обычно все наши проблемы имеют более глубокие корни, чем нам кажется на первый взгляд. Не могла бы ты подробнее рассказать и ваших отношениях с папой?

 Из-за чёрной ширмы послышался горький смешок.

— Мне пришлось постараться, чтобы заслужить его признание. И то… Думаю, он всё ещё считает меня слабой.

 Сакура нервно сглотнула. Эти робкие реплики, вздохи и проблемы... С каждым словом незнакомки догадки лишь усиливались.

 Кажется, настало то время, когда за непроницаемой ширмой сидел не безликий несчастный Шиноби. Она знала, что рано или поздно придёт день, когда придётся разбираться с чувствами близких людей. Но всё равно была к этому не готова.

 Сакура выдохнула и попробовала смириться с тем фактом, что по ту сторону, почти наверняка, находилась Хината Хьюга.

Глава 3. Лёд и тьма

Глава 3. Лёд и тьма

 Какаши сидел на постели, облокотившись о колени, и смотрел на предрассветные сумерки за окном. Небо окрасилось в ярко-оранжевые оттенки и казалось, будто на востоке кто-то применил мощное огненное дзюцу. Наверное, сегодня впервые за долгое время над деревней, наконец, покажется солнце.

 В мужских руках лежал изрядно потрёпанный и много раз перечитанный томик «Приди, приди, рай». Он взял его с полки, скорее, по привычке. Обычно чтение этого романа, изученного до дыр, расслабляло. Но только не сегодня.

 Голова болела нестерпимо. Какаши покинул кабинет далеко за полночь, но, придя домой, так и не смог уснуть. Рой мыслей не позволял ему успокоиться. Подготовка к вступлению на пост Хокаге оказалась и на толику не такой выматывающей, как его теперешние обязанности.

 Он уже третий раз проматывал в голове разговор с Сакурой. И чем больше мыслей об этом было, тем больше подозрений закрадывалось. А ещё странных предчувствий. Он знал свою ученицу слишком хорошо. Она была прекрасным медиком, потрясающе сильным ниндзя, хорошей доброй девчонкой. Но совершенно не умела врать.

 Да и поведение её было весьма красноречивым.

 Во-первых, Сакуре не понравилась идея стать главой госпиталя. Это было слишком неожиданно, потому что… Та ли эта Харуно, вечно бросающаяся в омут с головой и берущая на себя любую ответственность?..

 Во-вторых, бывшая ученица слишком изменилась. Это и неудивительно. Война меняет людей. Но этот путь проходят все Шиноби. Да, несправедливо, но реальная жизнь и не может быть справедливой. Однако, Какаши всем нутром чувствовал, что тут дело не только в этом. Может, снова Саске?.. Но он не объявлялся в деревне с тех пор, как ушёл. Причина могла быть, конечно, и в отсутствии Учихи… Но Сакуре к этому не привыкать. Так что, вряд ли дело в этом.

 В-третьих, проклятая Организация Реабилитации. Какаши, на самом деле, плевать на неё хотел, потому что сам бы ни за что не пошёл изливать душу. А если это помогает другим… Почему бы и нет?.. Но слухи уж слишком быстро дошли до старейшин. И существование ОР им пришлось не по душе.

 Какаши понимал, почему людям нужна эта помощь. Ему посчастливилось избежать Вечного Цукуёми и не увидеть свою идеальную жизнь. Но что говорить о тех, кто жил долгие сутки в своих грёзах и видел погибших близких живыми?.. Эти несчастные, должно быть, слишком тяжело приняли удар беспощадной реальности, которая и на толику не была такой прекрасной, как их идеальная жизнь.

 Его же несбыточные мечты, можно сказать, воплотились, когда Обито оказался живым. Только вот, в очень извращённом и противоестественном виде.

 Какаши слегка тряхнул головой, чтобы отогнать мысли о друге. Не до того было ему сейчас.

 Эта организация и то, как вела себя Сакура… Острый ум Хатаке подсказывал, что Харуно вполне могла быть той, чью голову и озарила такая прекрасная идея. Забота о психическом состоянии Шиноби… Хотелось бы сказать, что это всего лишь чушь.

 Но Какаши так не считал. Он излишне хорошо помнил запекшуюся кровь Рин на своих руках, которая никак не желала вымываться из-под ногтей. Чего уж, дыра в её груди от Райкири постоянно снилась в кошмарах. Даже спустя столько лет... Он повидал слишком много смертей. В конце концов, похоронил отца, покончившего собой из-за беспощадных укладов мира Шиноби.

 Кулаки сжались против воли. Кто знает, если бы подобная организация начала существовать намного раньше… Быть может, судьбы многих близких ему людей изменились?..

 Но это было не столь важно. Теперь, когда он стал Хокаге, подобные рассуждения больше не имели никакого значения. Да, война закончилась. Но это не значило, что сражения подошли к концу.

 К тому же… Какаши не понимал, каково это. Изливать свою душу постороннему человеку… Нет, даже мысль об этом звучала, словно сумасшествие.

 Его душевные раны уже никогда не затянутся. Их залечить никому не под силу. Эта боль походила на свежие шрамы. Которые, вроде бы, и зажили, но всё ещё больно ныли, если их коснуться.

 И снова пустой злобный взгляд Обито вспыхнул в памяти. Мучительным воспоминаниям невозможно было противиться. Потому что это тот рубец, который разрезали вновь, бессердечно расковыряв ножом.

 На войне не было времени подумать о том, в какую чёрную дыру превращалась и без того беспросветная душа Какаши. Но теперь, когда он был предоставлен сам себе…

 Наблюдать смерть друга дважды… Пожалуй, это было слишком даже для такого крепкого духом ниндзя, как он.

 Какаши тяжело вздохнул и снова бросил взгляд за окно. Ложиться спать уже было бессмысленно. Но и на работу идти рановато. Поэтому он встал, быстро оделся и направился туда, где можно смело сталкиваться лицом к лицу с причинами своих жизненных катастроф. Не испытывая за это чувства вины.

 От морозного воздуха, ударившего в лицо, головная боль немного поутихла. Рассвет сегодня был, действительно, прекрасен. Какаши остановился на несколько секунд и стал вглядываться в оранжевое небо. И вдруг подумал о том, что такие мгновения было бы здорово разделять с кем-то ещё.

 Только вот, он давно зарёкся сближаться с людьми настолько, чтобы вместе смотреть на восходящее солнце. Это всё было не для него. Отношения — путь в бездну новой боли. А его внутренний сосуд со страданиями был настолько полон, что уже даже протекал за края.

 Однако, пустые улицы Конохи способствовали тому, чтобы поразмышлять об одиночестве. Какаши настолько к нему привык, что мог с уверенностью сказать: оно и является для него настоящей семьёй.

 Но сполна насладиться своей покинутостью не позволила неожиданная встреча. Проходя мимо больницы, Какаши вдруг остановился, не веря своим глазам. На лавочке сидела дрожащая Сакура, уронившая лицо в ладони.

***

 Хината сидела на деревянном полу своей комнаты, закинув голову на кровать, и смотрела в потолок. Ещё никогда прежде она не чувствовала себя настолько слабой. Даже в те времена, когда боялась всего на свете, особенно вступать в бой.

 Сила-то у неё теперь есть. Бьякуган мощный, контроль чакры безупречный. А решимости жить счастливо как не было, так и нет. Толку от этой силы, если она до сих пор не позволила себе сблизиться с Наруто?..

 Хината винила себя за то, что все её мысли были заняты только им. И ей постоянно казалось, что она недостаточно скорбит о Неджи. Конечно же, смерть брата была невообразимым ударом для неё. На самом деле, Хинате даже не до конца удалось в это поверить. Лишь в те дни, когда она приходила на могилу, по голове било пронзительное болезненное осознание.

 Брат больше никогда с ней не поговорит. У них не будет совместных тренировок. И его строгий взгляд из-под нахмуренных бровей уже не задержится на её лице.

 Это было очень сложно и больно. И, наверное, смириться со смертью Неджи не выйдет уже никогда.

 Но в сердце Хинаты произошли метаморфозы, которые ей совсем не нравились. Раньше ей, словно самая яркая звезда в небе, светила слепая надежда. Будто бы, если хорошо тренироваться и стараться, Наруто её обязательно заметит…

 Но в их жизнь ворвалась страшная война, которую они прошли бок о бок. Держались за руки и поддерживали друг друга. Он даже сказал фразу, о которой и мечтать было нельзя.

 «Всё благодаря тому, что ты всегда на моей стороне, Хината».

 Только вот, после этого жизнь вернулась к мёртвой точке, будто ничего и не было.

 Ну и, если говорить по правде, ничего действительно не было. Какой нужно быть глупой, чтобы надеяться на что-то после такой мелочи?.. Для Наруто это было обыденностью. Просто дружеская поддержка. Все вокруг были за него. И Хината — лишь одна из лиц в этой огромной толпе.

 Она зажмурилась и поджала губы, сдерживая слёзы. Ей слишком надоело плакать. До чёртиков опостылело чувствовать зияющую дыру на месте, где должно находиться сердце.

 И, казалось бы, выход есть. Нужно просто пойти к Наруто и признаться во всём. Только ей, как и обычно, не хватало смелости. Быть его тенью уже, кажется, вошло в привычку. И пора смириться с тем, что ей суждено лишь наблюдать за своей любовью вместо того, чтобы быть рядом.

 У неё осталась последняя надежда. Киба на тренировке со смешками рассказывал о том, что при госпитале открылась некая организация, помогающая залечить психические раны.

— Чушь какая! — ухмыльнулся Инузука, сложив руки на груди. — Мы ведь Шиноби! Ну да, война. Но наши предки и худшие вещи переживали. Радоваться надо, что живы остались.

 Но Хината тогда ничего ему не ответила. Ей это не казалось чушью. Она даже подумала о том, что каждому из её близких не помешало бы обратиться за помощью.

 И вместо того, чтобы озвучить мысли, решила, что непременно сходит в Организацию Реабилитации.

 Она покосилась на часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Было только восемь утра. До приёма ещё целых четыре часа...

 И в её душе творилось такое невообразимое нечто, что это время казалось вечностью...

***

— Сакура?.. — знакомый голос вырвал её из раздумий.

 Она подняла усталый взгляд на Какаши, невесть откуда взявшегося здесь в такую рань, и даже не нашлась, что сказать.

— Что ты здесь делаешь? — брови учителя поползли наверх.

 Сакура молчала. Потому что правда была уж слишком постыдной. Пальцы дрожали, а ног она уже вообще не чувствовала. И лишь благодаря лечащей чакре не заработала обморожение в эту ночь.

 Не говорить же ему, что после двенадцати сеансов в Организации Реабилитации, единственным желанием было сброситься с отвесной скалы?.. Не признаваться же, что она оказалась совсем не готова к проживанию боли близких людей?.. Она и представить не могла, какая тьма таится в сердце Хинаты. А кроме неё были и новые Шиноби с рассказами о скорби, утратах и трудностях.

 И что вместо того, чтобы пойти домой, отличной идеей ей показалось купить бутылочку саке. А затем выпить его там же, в тёмном переулке. Чтобы никто не видел. Опьянение наступило быстро. И было слишком соблазнительным, чтобы от него отказываться. Правда, даже алкогольного дурмана оказалось недостаточно, чтобы заставить себя отправиться в свою пустую холодную квартиру.

 Поэтому она просто пошла бродить по ночной Конохе, испытывая своё тело на морозоустойчивость.

 И всё бы ничего… Если бы не внезапная встреча, случившаяся ночью.

— Я… На работу пришла пораньше, — выдавила из себя Сакура очередную ложь, подняв взгляд на Какаши.

 Взгляд сенсея из изучающего превратился в недоверчивый. Он медленно осмотрел её с ног до головы и пробормотал:

— Неубедительно.

 Сакура тяжело вздохнула и опустила глаза. Чтобы врать продуманно, нужны были силы. К тому же, она совсем не рассчитывала наткнуться на очередного знакомого. Видимо, судьба её за что-то наказывает.

 Потому что это удивлённое «Сакура?..» до её ушей уже сегодня доносилось.

 Не было желания думать, каким чудом Саске оказался в том же переулке. Она даже его не заметила сперва. Неудивительно, алкоголь очень притуплял реакцию.

 Сакура глупо глядела на любовь всей жизни и не могла вымолвить ни слова. Во-первых, боялась, что язык будет заплетаться. Во-вторых, ей совсем не хотелось, чтобы он её видел в таком виде. В-третьих… Она не понимала, что чувствовать от такой внезапной встречи.

 Но тишина и тяжёлый взгляд чёрного глаза, не скрытого под чёлкой, вынуждали стыдиться. Она ощутила себя птицей в клетке. Или добычей одичавшего коршуна, прилетевшего сюда не съесть её, а в очередной раз растерзать и бросить.

— Ты пьяна? — ледяным тоном спросил он.

 Ещё как. Только признаться в этом означало расписаться в собственной слабости. Очередной из тысяч других.

— Вовсе нет, — пробормотала она.

 И сама поняла, как глупо звучит её враньё.

— Сегодня какой-то праздник? — продолжал свой допрос Саске.

 А Сакуре хотелось развернуться и убежать куда-нибудь далеко, чтобы не чувствовать на себе этот проклятый осуждающий взгляд, чтобы не слышать ледяную неприступность обожаемого голоса.

 И поэтому она предприняла последнюю отчаянную попытку быть сильной.

— Это не твоё дело, — сорвалось с её губ.

 Лишь спустя несколько секунд до неё дошёл смысл сказанных слов. Сакура подняла испуганный взгляд на Саске и снова опустила глаза.

— Ты права, — ответил он.

 Однако, всё ещё не уходил. Зачем-то продолжал стоять. И пускай она не видела холодных глаз. Зато чувствовала всем нутром: проклятый Учиха продолжал сверлить её критикующим взглядом.

— Мне надо идти, — сказала Сакура, нарушив липкую тишину.

— Мне тоже, — бросил Саске. — Я ненадолго в Коноху. Завтра встречусь с Какаши и опять ухожу. Не приходи меня провожать.

 Казалось, что кто-то воткнул тонкую острую иглу прямо в её сердце. Стало по-настоящему больно. И вновь эта волна стыда, прокатившаяся по телу. Вот значит как…

 Сакура не ответила. Лишь встала с холодной лавочки и на шатающихся ногах пошла, куда глаза глядят.

 А теперь она смотрела на Какаши. И была совершенно не готова вновь чувствовать обжигающий позор.

 Но вместо порицания в его глазах было нечто другое.

— Кажется, ты вся продрогла, — пробормотал учитель. — Может, тебе стоит взять отгул? Я проведу тебя домой. А чуть позже отправлю в больницу кого-нибудь и скажу, что ты приболела.

— Только не домой!.. — горячо выпалила Сакура и почувствовала, как кровь приливает к щекам.

 Чёрт, нужно следить за языком. Но саке ещё не успело выветрится, и разум до сих пор был затуманен.

— Можно было бы пойти куда-то погреться, но всё ещё закрыто… Если ты так не хочешь домой…

 Какаши вздохнул, подошёл ближе и положил руку на её плечо. Даже через ткань плаща чувствовалось тепло его кожи. Внезапно Сакура поймала себя на мысли, что его присутствие не вызывает и капли тех ужасных чувств, которые она ощущала рядом с Саске.

 Он улыбнулся, чуть крепче сжал пальцы на хрупком плече и сказал:

— Если хочешь, можем выпить чаю у меня дома.

 Сакура посмотрела на него так, будто он был соломинкой в бурной реке. Стремительное течение боли и одиночества тянули её к обрыву. И это предложение, кажется, единственная надежда на то, чтобы не слететь сегодня с катушек. Но злоупотреблять добротой и временем Какаши она не собиралась. Ему и без неё проблем хватало.

 Сакура поднялась с лавочки, неловко поправила выбившийся шарф и устало улыбнулась.

— Спасибо, Шестой-сама, я всё-таки пойду домой.

 Какаши поморщился и ответил:

— Не надо меня так называть. И не говори чепухи. Я всё равно ничем не занят.

 Он вдруг снял свой плащ и ловко накинул ей на плечи. Сакура удивлённо округлила глаза.

— Мне вовсе не холодно! — снова соврала она.

 И Какаши это, конечно же, понял. Он стал серьёзным и сказал:

— Хватит на сегодня лжи, Сакура. Пойдём.

 И засунув руки в карманы, двинулся вверх по улице. А она, постояв несколько секунд, подумала о том, что на душе почему-то стало теплее. И быстрым шагом направилась вслед за удаляющейся мужской фигурой.

Глава 4. Аромат персиков и крепкого кофе

Глава 4. Аромат персиков и крепкого кофе

 У Хинаты дрожали коленки и потели ладони. Давно она уже так сильно не нервничала, как сегодня. Казалось бы, ей так не терпелось поскорее попасть на сеанс в ОР. Однако, каждый шаг, приближающий её к госпиталю, давался с огромным трудом.

 А мозг заботливо стал подкидывать тысячу причин, чтобы отказаться от этой затеи.

 «Мои проблемы — чушь и ерунда. Жила же как-то все эти годы с неразделённой любовью, и ничего страшного. О чём я буду говорить?.. А вдруг надо мной посмеются?..»

 И вот, когда она шла по коридору к нужной двери, чувства совсем захлестнули разум. Это был какой-то иррациональный страх. Даже сражаться в сложнейших битвах было не так тяжко, как шагать в тот самый кабинет.

 Однако, Хината сделала несколько глубоких вдохов и, зажмурившись, постучала. А затем, войдя за дверь, увидела перед собой маленькую слабо освещённую комнатку с чёрной перегородкой, исписанной странными белыми символами.

— Здравствуй, — сказал приятный женский голос. — Не бойся. Проходи и присаживайся. Возле стула на тумбочке есть вода, если вдруг тебе захочется пить.

 Хината глубоко вздохнула и на шатающихся ногах подошла к небольшому зелёному креслу с низкой спинкой и, сев на краешек, сжала пальцами ткань платья.

— Здравствуйте… — пробормотала она.

— Здесь только на «ты». Я знаю, что прийти сюда непросто, — продолжал говорить голос, — но это первый шаг на пути к твоему благополучию.

— Да, хорошо, — глухо ответила Хината, чувствуя, как выступает пот на лбу.

— Клянусь, это всё — между нами, — твёрдо пообещала незнакомка.

 Хьюга закрыла глаза и тяжело выдохнула. Нужно быть сильной. Как и всегда. К тому же… Давать заднюю нельзя. Бежать глупо. Она уже сидела за чёрной непроницаемой ширмой. И, значит, назад дороги нет…

 …Когда Хината вышла из кабинета, колени дрожали ещё сильнее, чем до приёма. В душе творилось что-то невообразимое. Одно она уяснила наверняка: решение прийти в ОР было одним из самых правильных в её жизни.

 Когда девушка, сидящая по ту сторону ширмы, пообещала не считать проблемы Хинаты ничтожными, стало немного легче. Потому что она сдержала это обещание. К тому же, все вопросы, заданные незнакомкой, били точно в цель.

— То есть твой отец — достаточно жёсткий человек, верно? — настойчиво спрашивала девушка.

— Да, можно сказать и так.

— А тот, кого ты любишь… Груб с тобой?

— Вовсе нет. Он… Замечательный. Очень добрый. Просто… Не замечает меня.

 Повисло недолгое молчание. Хината слышала, как она что-то пишет.

— Тогда ответь мне на один вопрос: чего ты на самом деле хочешь?

 От этой безобидной фразы к горлу подкатил ком, а в животе будто что-то зашевелилось.

— Я… — дыхание сбилось, а на глаза навернулись слёзы. — Просто хочу быть счастливой.

— Тогда почему ты считаешь себя недостойной этого?.. Ты выросла. Твой отец больше не может влиять на твои поступки. Даже если вы живёте бок о бок.

 Пальцы стала бить мелкая дрожь. Если бы она не сидела на кресле, точно бы полетела на пол. Потому что голова стала кружиться. Во рту пересохло. Взгляд покосился на небольшой кувшинчик. Хината взяла его трясущимися руками и плеснула воды в маленький стакан. И, сделав два больших глотка, дала честный ответ:

— Я… Не знаю.

— Ты не считаешь себя достойной любви того парня? Думаешь, что она ему не нужна? Как и когда-то не нужна была отцу?

 В груди больно заныло. Хината молчала. Эти вопросы, казалось, расковыряли какую-то рану.

— Всё совсем не так… — попыталась оправдаться она.

 Только это было ни к чему.

— Верно. Всё не так, — подтвердила девушка. — Строгий нрав отца вовсе не означает то, что он тебя не любит. В мире Шиноби любовь и заботу не принято проявлять открыто. Однако, это не значит, что тебе нужно поступать также. Необязательно любить тихо, если чувствуешь потребность делать это по-другому. Поэтому я повторю свой вопрос. Чего же ты хочешь на самом деле?..

 Хината знала ответ. И уже озвучивала его в своих мыслях. Только он был жутким. Тяжёлым. Невыносимым. Ей так хотелось, чтобы в ОР дали какую-нибудь «волшебную таблетку». Но чуда не случилось.

— Мне надо признаться ему, — на выдохе сказала Хината, чувствуя, как горячие слёзы текут по щекам, — но я не могу…

— Что самое страшное может произойти? — продолжала спрашивать незнакомка.

 Хьюга задумалась, утирая рукавом глаза. Будет ли страшно, если Наруто откажет?.. Больно — да, но… Это будет приемлемым ответом. Точкой, которая всё решит и позволит жить дальше.

— Я боюсь, что ничего не изменится… Ведь он уже однажды слышал от меня признание.

— Но если попробовать вновь… Что тогда будет? Закрой глаза и постарайся себе это представить.

 Хината послушалась. Когда веки прикрылись, мозг сразу же нарисовал яркие картины возможного будущего. Если она снова скажет Наруто, что любит… Ей обязательно полегчает. А ещё… Быть может, он примет её чувства?..

— Думаю, ты уже нашла ответ. Если тебе невыносимо жить так, как сейчас, нужно позволить себе делать то, что хочется. Иначе ничего не изменится. Ты это и сама прекрасно понимаешь.

 Хината не помнила, как дошла домой. Позволить себе делать то, что хочется… Разрешить себе быть счастливой… Это звучало страшно. Но жить, как и раньше, больше не получится. Она была в этом уверена.

***

 По дороге к Какаши они не проронили ни слова. Сакура шла по заснеженной тропинке, на которой оставались следы от шагов учителя, и глядела под ноги. Ещё неделю назад, стоя в кабинете Хокаге, она подумала о том, что хорошо было бы просто поболтать. Но теперь понятия не имела, с чего начать разговор.

 Сакура чувствовала вину. Какаши, как и всегда, был слишком великодушен. Ему постоянно приходилось о ней беспокоиться. С того самого дня, как они стали Командой номер Семь. Можно сказать, что он заменил ей отца или старшего брата… Когда Наруто и Саске гнались друг за другом в бесконечной борьбе, Сакура и Какаши были теми, кто оставался позади вынужденными зрителями этой непрекращающейся битвы.

 Но теперь… Всё это осталось в прошлом. Однако, кажется, Какаши всё ещё ощущал за неё ответственность. И это было неправильно. Сакура то и дело порывалась сорваться домой. Но… Не могла. Проклятая слабость, ставшая спутником её жизни, не позволяла уйти.

 Потому что ей очень хотелось выпить дурацкого чаю и перекинуться, хотя бы, парочкой слов. Главное — не чувствовать проклятого одиночества и ненадолго забыться в компании близкого человека.

— Пришли, — бросил он, остановившись у торца многоэтажного дома.

 Сенсей жил на втором этаже. Когда дверь квартиры открылась, в нос ударил интересный аромат… В воздухе висела смесь терпкого запаха лосьона после бритья и крепкого кофе. Пахло мужским присутствием. Тепло холостяцкого дома обволакивало и расслабляло.

— Проходи, — пригласил её учитель, разуваясь.

 Сакура покраснела, сняла сначала его плащ, а затем и свой. И, повесив верхнюю одежду на вешалку, несмело направилась в небольшую кухню.

 Примерно таким Сакура и представляла его дом. Маленькая квартирка оказалась обставлена лишь самым необходимым, но, тем не менее, выглядела уютно. На стенах висело несколько картин с красивыми пейзажами. Путь из узкого коридора вёл сразу на кухню. Слева была приоткрытая дверь, через которую виднелась спальня.

— Я бы предложил поесть, но, увы, нечего, — виновато усмехнулся Какаши.

 Сакура села на аскетичный белый стул и положила ладони на голубую скатерть, сжав их в кулаки. От чего-то было очень неловко.

— Спасибо большое, Какаши-сенсей. Я не голодна.

 Он поставил чайник на старенькую плиту и зажёг под ним огонь. Снова повисло тягучее безмолвие, которое ей отчаянно хотелось нарушить. Но… Что спрашивать?.. О чём говорить?.. Поэтому Сакура продолжала смотреть на свои руки, чувствуя, как они покрываются липким потом.

— Не пойми меня неправильно… — наконец, заговорил Какаши, поставив перед ней чашку горячего чая. — Но… Ты себя так в могилу сведёшь.

 Он подпёр рукой подбородок и внимательно посмотрел Сакуре прямо в глаза. От тяжести его взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Однако, совсем не так, как при встрече с Саске, с которым было тошно даже рядом находиться от его оглушающего безразличия. С Какаши всё иначе. Она, буквально, кожей ощущала тревогу учителя. Даже несмотря на его безэмоциональное выражение лица, было яснее некуда: он совсем не рад видеть ученицу в таком виде. И его беззвучное волнение лишь усиливало чувство вины.

— Какаши-сенсей, спасибо вам за беспокойство, но я в порядке.

— Мне уже надоело слушать твоё враньё, Сакура, — очертания его губ дёрнулись вверх под тканью маски, — я слишком хорошо тебя знаю. Что случилось?

 Она сцепила зубы и опустила взгляд. Чёрт возьми, случилось слишком много всего… Но… Говорить ему о Саске?.. Глупо. Он и без того был свидетелем отчаянной сцены её признания в любви в конце войны. А ещё наблюдал их дурацкое прощание…

 Рассказать об Организации Реабилитации?.. Ни в коем случае. Пусть Какаши и стал Хокаге, нужно сохранять тайну столько, сколько получится.

 Ну, а то, что Сакура сутками работает в госпитале, он знал и без объяснений.

— Я просто устала, — измождённо улыбнулась она, — мне, действительно, не помешал бы выходной.

— Я смогу об этом позаботиться, — мягко сказал Какаши. — Думаю, больница как-нибудь переживёт без тебя один день.

 Почувствовав, что сил на возражения и борьбу нет, Сакура выдохнула и сдалась. Опять… Снова… Эта проклятая слабохарактерность…

 Однако, впервые за долгие месяцы, ей показалось, что она вполне может позволить себе слабость без угрызений совести.

— Спасибо вам… — глухо пробормотала Сакура, чувствуя, как покраснели щёки.

— Ну, в общем-то, не за что, — улыбнулся учитель, прикрыв глаза, а затем снова стал серьёзным. — Но я хочу задать тебе один вопрос, если позволишь.

 Сакура нервно сглотнула.

— Конечно, задавайте.

— Что не так с твоим домом? Почему ты не хотела идти туда?

 Сердце, казалось, подпрыгнуло к горлу. И почему так страшно признаваться в том, что ей невероятно одиноко?..

— Это… Сложно объяснить, — тихо ответила она, вспомнив о просьбе учителя больше не лгать. — Просто… Мне там становится плохо.

Какаши ничего не ответил. А Сакура почувствовала, как от собственного признания стало легче. Будто камень, весом в пару тонн, сорвался с души. Но вместо этой тяжести тело быстро наполнилось усталостью, которой невозможно было противиться.

***

 Зайдя в кабинет, Какаши почувствовал, как бессонная ночь и накопившееся утомление берут своё. Голова была свинцовой, и даже чашка крепкого кофе, выпитая по дороге на работу, не помогла. Зато мысли слегка прояснились. Да и беседа с Сакурой позволила ненадолго отвлечься от гложущей душу тьмы.

 Впрочем, разговора, как такового, и не было. Но даже этого хватило, чтобы сделать нужные выводы. Какаши видел, что Сакуре стало легче.

 И это значило только одно. Не одного его съедало одиночество.

 Какаши сел за рабочий стол и бросил взгляд на папку с документами.

 О работе сегодня не думалось совсем. Из головы не шла Сакура. А точнее, та пустота, которую она излучала. Он совсем не удивился, почуяв хмельной аромат, исходивший от неё. Должно быть, в алкоголе девчонка глушила свои печали. Не лучший путь. Но не ему её осуждать. У каждого свои способы.

 Какаши тяжело вздохнул. Пора признать, что Сакура из вечно плачущей незрелой малышки превратилась во взрослую девушку, на плечи которой свалилось слишком много проблем.

 Надо бы перестать пытаться нести за неё ответственность. Судя по всему, ей это уже было ни к чему. Ну, а как иначе?..

 Какаши взял со стола папку с бумагами и открыл, пытаясь вчитаться в написанное. Однако, мозг не воспринимал текст.

 Жалость — худшее, что можно чувствовать по отношению к Шиноби. Но она была не только сильной куноичи. В первую очередь — человеком, другом, разбитой девушкой. И поэтому Какаши от чистого сердца жалел Сакуру. Нужно просто почаще видеться. Судя по всему, даже такие безобидные беседы вполне помогали ей.

 Когда они допили чай, Сакура всё ещё крутила чашку в руках, поджимая губы. Было видно: ей совершенно не хотелось уходить. Прогонять её домой просто не поднималась рука. И Какаши не нашёл ничего лучше, чем предложить ещё чайку.

 Она, потупив взгляд, согласилась. И пока чайник закипал, Сакура опустилась на руки и задремала.

 Сколько же дней (или даже недель) она нормально не спала?.. Какаши даже и не попытался её разбудить. Раз уж ей так не хотелось домой… Раз уж ей там так плохо…

 Он аккуратно поднял её на руки и отнёс на кровать. Девичье тело оказалось ещё более лёгким, чем казалось с виду. Во время такой внезапной близости от его чуткого носа не ускользнуло то, о чём ему знать было совсем непозволительно. От неё пахло не только саке. Но и... Персиками… Мёдом… Нотками сирени... Однако, на эти ощущения Какаши отчаянно старался не обращать внимание. Аккуратно положив Сакуру на постель и накрыв её пледом, он постоял несколько мгновений рядом.

 Солнце уже взошло и заглядывало в маленькую комнату яркими лучами. Один из них касался девичьей щеки. Хотелось бы ему, чтобы этот свет каким-то чудом впитался в её кожу и проглотил весь сумрак, съедавший юное израненное сердце. Сейчас, во сне, Сакура вполне походила на ту беззаботную девчонку из почти забытых воспоминаний. И от этого в сердце вдруг кольнуло.

 В дверь внезапно постучали, вырвав его из раздумий. Странно, слишком рано для посещений.

— Войдите.

— Здравствуйте, Какаши-семпай, — сказал знакомый голос.

 Тензо вошёл в кабинет и снял маску АНБУ. По его лицу сразу стало ясно: что-то произошло.

— Я пришёл просить об услуге, — добавил он.

 Старый друг выглядел взволнованным. И это было совсем на него непохоже. Он неловко коснулся тёмных волос и опустил глаза.

— Говори, — сказал Какаши, нахмурившись.

— Я хочу подать в отставку. Знаю, что это не по правилам. Но я… — он на мгновение запнулся и отвёл взгляд. — Больше не хочу быть Шиноби.

Глава 5. Непозволительные мысли

Глава 5. Непозволительные мысли

— Ещё три просьбы об отставке за день, — недовольно проворчал Шикамару, бросив на стол папку с документами. — Двое — обычные рядовые чунины. Третий — из АНБУ. И это я уход Ямато-сана не посчитал. Готов поспорить, что будут новые желающие.

 Какаши покосился на своего помощника и сложил руки на груди. Ему это всё тоже совершенно не нравилось.

— Думаю, мне не надо говорить, что именно послужило причиной такого внезапного повального желания перестать быть Шиноби, — добавил Шикамару, опустившись на стул напротив.

 Хатаке коротко кивнул и опустил взгляд, нахмурившись. Конечно же, он знал. Тензо, естественно, не вдавался в подробности. Но их и не надо было произносить вслух, чтобы обо всём догадаться.

— Я хочу мирной жизни, Какаши-семпай, — говорил он вчерашним утром. — Глобальных угроз в мире больше нет. И в ближайшее время не предвидится. К тому же, у нас выросло достойное поколение, способное справиться с защитой деревни. Орочимару стал послушным, как преданный пёс. Тем более, что слежку за ним можно организовать и без моего участия. Я знаю, что ниндзя редко уходят на пенсию. Не положено. Не по чести. Но я прошу вас сделать исключение для меня.

— Не рановато ли для пенсии? — тихо спросил Какаши. — Тебе ведь и тридцати ещё нет. Я бы мог порекомендовать тебя для должности главы АНБУ. Такими возможностями не следует разбрасываться.

 Но Тензо лишь тяжело вздохнул и отвёл взгляд.

— Спасибо за оказанную честь, но… Мне это не нужно. Я больше не нахожу счастья в деятельности Шиноби. Мне бы завести семью и жить мирно…

— Завести семью можно и не отрекаясь от долга.

— Однако, мне не хочется, чтобы мой будущий ребёнок плакал на руках жены во время преждевременных похорон отца.

 Какаши нахмурился и внимательно посмотрел на своего друга.

— Приходи через месяц. Прямо сейчас я не могу тебя отпустить. Но обещаю, я что-нибудь придумаю.

 Вчерашний день вообще был не из лёгких. Сначала Тензо со своей отставкой, а потом Саске… Какаши перевёл взгляд за окно. Там снова шёл снег. Слишком уж какое-то насыщенное проблемами вступление в должность выходило.

— Нужно поговорить с тем, кто ведёт эти приёмы, — нарушил тишину Шикамару. — Какими бы ни были хорошими его помыслы… Это начинает вредить деревне. Мы итак понесли огромные потери на войне. Осталось не так много Шиноби, способных, в случае чего, защищать Коноху. Если ситуация усугубится… Кто знает, скольких ещё мы потеряем из-за желания покинуть службу?

 Какаши снова не ответил. Конечно же, это было правдой. Только вот… В памяти вспыхнул образ Сакуры. Ей инициатива закрыть организацию, которая только-только стала становиться на ноги, точно не понравится.

 Уже не было сомнений, что именно она стояла во главе ОР. Больше некому. И пора было вывести её на чистую воду. Только как сделать это так, чтобы не добить её окончательно?.. С другой стороны…

 Скорее всего, приостановка этой самодеятельности даже может пойти ей на пользу. Потому что моральное и физическое состояние бывшей ученицы оставляло желать лучшего… Что же она чувствует, проживая чужую боль?..

 Какаши даже не хотел себе этого представлять. Но если он придёт к ней и заботливым тоном попросит отказаться от Организации Реабилитации ради её же блага… Вряд ли этот разговор закончится чем-то хорошим. Ну, а если начать беседу о благе Конохи, взывая к доводам здравого рассудка…

 Чёрт, всё это было слишком сложно.

— Говорят, что деревня гудит о том, как замечательно помогают в ОР, — бросил Какаши. — Не всем, конечно, это нравится. Но большинство одобряет идею.

— Однако, против указа Хокаге никто не восстанет. Не та ситуация. Вас слишком уважают. К тому же… Это надо пресечь в самом зародыше, пока проблема не пустила корни, — резонно заметил Шикамару. — Так что, Шестой-сама, я жду Ваших указаний. Если прикажете, то мне по силам выйти на организатора и поговорить с ним. Говорят, этим занимается женщина. Так что, круг подозреваемых уже довольно узок.

— Пока не надо, — ответил Какаши. — Я сам возьмусь за это. У меня есть идеи о личности организатора. Этот человек… — он запнулся. — не представляет опасности. Будет достаточно всего одного разговора.

 Шикамару прищурился и внимательно посмотрел на своего начальника. Конечно же, в этом взгляде сразу читалось наследие Шикаку. От острого ума представителей клана Нара не могла спрятаться ни одна тайна мира. Поэтому Шикамару уже, наверняка, сложил дважды два и понял, кто мог скрываться за этой мнимой анонимностью. Однако, предпочёл свои догадки вслух не озвучивать.

— Я свободен? — спросил он.

— Да. Сегодня ты больше не нужен, — кивнул Хатаке.

 Шикамару слегка поклонился и вышел из кабинета. А Какаши тяжело выдохнул и уронил лицо в ладони. Он тоже не жаловался на хороший ум. Но его было недостаточно, чтобы найти верное решение этой проблемы.

 В мысли вновь проникла Сакура. Исходя из того, что вчера на пороге кабинета Хокаге появился Саске с докладом о выполненной миссии, он-то и был основной причиной подавленного состояния его бывшей ученицы.

— Ты можешь остаться на небольшой отпуск, если хочешь. Выполнение следующего задания не требует немедленной отправки, — сказал ему Какаши, когда Учиха закончил отчёт.

— Нет, — сдержанно бросил тот. — Я готов уходить сразу. Мне незачем задерживаться в Конохе.

 Какаши нахмурился и смерил Саске холодным взглядом. Что ж, путешествия явно не шли ему на пользу. Он, кажется, так ничего и не переосмыслил, а лишь сильнее отстранился ото всех.

— Думаю, твоя команда хотела бы с тобой повидаться, — сказал Какаши, намекая вовсе не на встречу с Узумаки.

 Однако, Учиха пронзительно посмотрел на бывшего учителя и ответил совсем не то, что хотелось услышать:

— Я зайду к Наруто. С Сакурой мы уже… Повидались. Могу идти?

— Да.

 И не попрощавшись, Саске скрылся за дверью. Какаши не стал расспрашивать, каким чудом они успели пересечься с Сакурой. Это было ни к чему. Теперь сомнений не осталось. Учиха в очередной раз собственными руками увеличил высоту и без того гигантской стены между ними.

 Бедная девчонка… Она ведь никогда не просила взаимности… Какаши почувствовал новый укол в груди. И это ему не понравилось. Он часто сочувствовал Сакуре. Постоянно помогал, как мог. Только теперешние переживания стали отличаться… Незначительно. Но этого хватило, чтобы почувствовать перемену...

 Дежурный тяжёлый вздох сорвался с губ. Он встал, чтобы немного размять ноги после долгого рабочего дня, и подошёл к окну. Уже смеркалось. Снег даже и не думал прекращаться. Разноцветные огни от фонариков и гирлянд покрывали всю Коноху, словно пёстрое одеяло. Чем ближе становился Новый Год, тем уютнее было в деревне.

 Это навевало воспоминания из очень далёкого детства. Какаши на секунду закрыл глаза, тщетно пытаясь вспомнить лицо матери. Но, как и обычно, ничего не вышло. Всё, что всплывало в мыслях, — это тёплые прикосновения маминых рук и запах домашних сладостей, которые она готовила к чаю.

 В теперешней жизни сладкое он на дух не переносил. Ведь незачем ворошить настолько далёкое прошлое. Ему итак суждено до конца дней носить в себе незаживающие раны от событий, случившихся гораздо позже маминой смерти.

 Открыв глаза, он вновь окинул взглядом деревню. Надо бы поскорее закончить дела и наведаться к Сакуре.

 Вчера, когда Какаши вернулся с работы, её уже и след простыл. Конечно же, она бы ни за что не осталась. И зная её беспокойный нрав, она точно чувствовала стыд за то, что уснула в квартире своего учителя. Но… По невероятной причине, он надеялся, что она никуда не ушла.

 Чуда, увы, не случилось.

***

 Сакура сладко потянулась и почувствовала, что впервые за долгое время замечательно выспалась. Привычная спутница — головная боль — внезапно исчезла. Это были слишком прекрасные ощущения, чтобы с ними расставаться, поэтому Харуно решила ещё немного полежать с закрытыми глазами.

 И с какой стати в её холодной и пустой квартире, где ещё ни разу не было сна без кошмаров, вдруг стало так хорошо?

 Дыхание перехватило. Сакура резко распахнула глаза и села, схватившись за грудь. Ей это не приснилось. Она коснулась ладонью белого пушистого пледа, чтобы убедиться в реальности происходящего.

 Она спала не в своей постели. Взгляд быстро пробежался по небольшой спальне. Желудок неприятно скрутило. Сомнений нет: это была комната Какаши-сенсея.

 По телу прокатилась волна жгучего стыда. Показалось, что её окатили холодной водой.

— Чёрт.., — выругалась Сакура, сжав пальцами переносицу.

 Это ж надо было так опозориться… Ещё и Какаши… Нет, чтобы разбудить и отправить домой. Как всегда, слишком великодушен. Пожалел её, небось…

 Взгляд упал на настенные часы, которые показывали три часа дня. Очередной стон разочарования сорвался с губ. Надо поспешить в больницу. Все, наверняка, уже её обыскались.

 Она поднялась с постели, аккуратно сложила плед и положила его у изголовья. К вине примешалось необъяснимое чувство разливающегося по телу тепла и благодарности. Дома бы точно не вышло так замечательно поспать.

 Кроме того… В маленькой квартирке Какаши было слишком хорошо. Даже… Уютно. А ещё этот аромат, которым пропитано буквально всё… Повинуясь странному порыву эмоций, Сакура присела на корточки и, закрыв глаза, втянула носом запах подушки.

 Кофе, лосьон после бритья c нотками хвои… И что-то ещё…Что-то особенное...

 Она резко отпрянула, накрыв ладонью губы. Казалось, что сердце стучит так, что касается кожи её руки. Хотелось ощутить этот невероятный аромат снова, но, вместо этого, Сакура на пятках развернулась и пулей вылетела из комнаты.

 Что это было?..

 Какого чёрта?..

 Стараясь не думать о своём странном поступке, она быстро оказалась у входной двери. И, накинув на плечи плащ, побежала в госпиталь, добравшись до места назначения всего минут за пять.

 Всю дорогу из головы не выходил вопрос: почему ей было настолько хорошо в доме Какаши?..

 Ответ, в принципе, нашёлся достаточно быстро и даже успокоил. Учитель был одним из её самых близких людей. Рядом с сенсеем прошло немало трудностей и житейских бед. Война, миссии, Вечное Цукуёми, и многое другое…

 Да, пожалуй, это была приемлемая причина. Сакура выдохнула и зашла в госпиталь.

 В приёмной, как и всегда, было шумно. Десяток людей сидели на скамейках, ожидая своей очереди.

— Сакура-сан? — удивлённо подняла брови медсестра, находящаяся на дежурстве. — Мы вас сегодня не ждали. От Шестого-самы пришло распоряжение дать вам два выходных. Шизуне-сан вас замещает.

— Да? — глупо переспросила она. — Вот оно как…

 А затем потупила взгляд. Вначале хотелось возразить. Сакура даже почувствовала лёгкую злость, что Какаши принял решение, не спросив у неё. Но…

 Сил на ссоры и ругань просто не было. В конце концов, Сакура и сама говорила, что выходной ей не помешает. И попрощавшись с недоумевавшей медсестрой, направилась домой. Надо пользоваться моментом. Ведь скоро на неё свалится ещё больше забот… Как только ей придётся стать главой больницы, таких дней уже может и не случиться.

***

 Когда Какаши дошёл до нужного дома, поднял ладонь, жестом показывая личной охране АНБУ разойтись. Послышался характерный свист: они, сконцентрировав чакру в ногах, разлетелись в разные стороны.

 Хатаке нахмурился и покосился на небольшой пакет, лежащий в руках. Ему показалось, что прийти с пустыми руками как-то некрасиво. Шоколад, конечно, вряд ли подсластит новость об Организации Реабилитации. Но это лучше, чем ничего.

— Какаши-сенсей? — удивлённо спросила Сакура, увидев его на пороге.

— Привет, — улыбнулся он. — Позволишь войти?

— Конечно, что-то случилось?

— Нет-нет, — замялся Какаши. — Пришёл кое-что обсудить.

 Сакура, всё ещё недоумевая, пожала плечами и пригласила войти. От его взгляда не ускользнуло то, что несколько дней выходных пошли ей на пользу. Чёрные синяки под глазами хоть и не ушли окончательно, но значительно посветлели.

 Небольшая квартира, казалось, совсем не подходила ей. Помещение было излишне аскетично. Наверное, ещё не обжилась. А быть может, и не хотела обживаться.

 Зато в воздухе висело то, что сразу выдавало её присутствие.

 В доме пахло мёдом и персиками…

 Какаши постарался не думать о том, как придя вчера домой, устало завалился на постель и ошеломлённо понял: подушка пропахла ароматом волос Сакуры. И это вызвало очень неожиданную реакцию…

 Ему перехватило дыхание. А ещё появилось странное желание… Вдыхать этот аромат так долго, сколько хватит сил.

 Но вместо этого Какаши подпрыгнул с кровати, будто ошпаренный, и побежал менять наволочку. Потому что всё это было слишком неправильно. И точно не к месту.

— Угостишь чаем? — попросил он, прогоняя неловкие мысли из своей головы.

— Да, конечно, — кивнула Сакура. — Присаживайтесь.

 Она указала на деревянный стул с мягким сидением, а сама подошла к навесному кухонному шкафчику.

— Я приготовила удон, будете?

— Пожалуй, откажусь.

 Сакура поставила на стол две чашки чая, и Какаши захлестнуло чувство дежавю вчерашнего дня. Ему было совсем несвойственно тушеваться и чувствовать неловкость, особенно в присутствии бывших учеников. Однако, случилось нечто. Это невозможно было не замечать. Как будто в голове нажали невидимый переключатель, и вместо привычной флегматичности в жизнь ворвались незнакомые переживания.

— О чём вы хотели поговорить, Какаши-сенсей? — спросила Сакура, сложив ладони на столе.

 Он поднял на неё глаза и вдруг ощутил, что совершенно не готов произнести разочаровывающие новости. То, что надо бы отдать принесённые сладости к чаю, совсем вылетело из головы.

***

 Ещё один день пролетел так, будто его и не было. Одновременно казалось, что время и тянется, словно смола, и бежит, как сумасшедшее. Просто потому, что каждое новое утро было до отвращения похоже на предыдущее. Удивительно, как раньше Наруто этого не замечал. Наверное, из-за того, что очень давно не чувствовал такого поглощающего одиночества.

 Он тяжело вздохнул и поднялся. Нужно было идти в Академию, чтобы штудировать очередные нудные книги и получить, наконец, звание джоунина. От этой необходимости больно свело в груди.

 Ему осточертела компания пыльных талмудов и набила оскомину тревога о собственном будущем и мнимой доброжелательности окружающих.

 Очень хотелось, чтобы в дверь постучали друзья и, как в старые добрые времена, непринуждённо составили компанию в дурацкой игре в карты.

 Но этому не бывать. Вчера наведывался Саске. Однако, это и дружеской встречей-то не назовёшь. Друг, как всегда, очень торопился. И даже поесть рамена вместе с ним не согласился.

 Тяжёлые мысли заставили нахмуриться ещё сильнее. Он покосился в сторону кухни, где царил невообразимый бардак. Надо бы прибраться и выбросить весь мусор. Но сил на это не было совсем. Да и к тому же… Этот хаос вошёл в привычку и был отражением его внутреннего мира.

 Наруто поднялся с постели, сердито пнул коробку от печенья, валявшуюся у кровати, и насупившись, поплёлся на кухню. К его огромному разочарованию, в ящике не оказалось лапши быстрого приготовления. Мысленно выругавшись, он поставил чайник на плиту.

 Что же с ним творилось? Раньше возможность отправиться на завтрак в «Ичираку» вызывала радость. А сейчас необходимость выйти из дома пораньше висела на шее, словно камень на груди утопающего.

 И вдруг раздался стук в дверь. Наруто резко обернулся, будто не веря своим ушам. Неужели желание сбылось и его пришли навестить друзья?.. Нет, невозможно.

 Но сердце встрепенулось от радостного предвкушения. Может, что-то случилось?.. Может, за ним послали, чтобы вызвать на миссию?

 Наруто распахнул дверь и оторопел. На пороге стояла Хината, потупив взгляд в пол. В руках она держала какой-то небольшой свёрток. Её щёки раскраснелись. Ну, это и неудивительно, учитывая, какая холодина окутывала Коноху в последние дни.

— Здравствуй, Наруто-кун, — поздоровалась она, не поднимая глаз.

— Что-то произошло? — недоумённо спросил он, а затем спохватился: — Проходи, нечего тут мёрзнуть.

— Я… Ненадолго, — робко пробормотала Хината.

— Всё равно, проходи. На улице холодно.

 Она кивнула и вошла. И не успел Наруто начать переживать о том, как же стыдно за царивший в квартире бардак, его ладонь обожгло тёплое прикосновение мягкой девичьей руки.

 Послышался тяжёлый вздох. Наруто удивлённо обернулся, устремив озадаченный взгляд на Хинату. Она молчала, поджав губы, и лишь сильнее сжала пальцами его кисть.

 Это было очень странно… И неловко. Он даже не успел ничего сказать, когда Хьюга подняла на него перепуганный взгляд и встревоженно заговорила:

— Прочти это, Наруто-кун, — протянула она свёрток, который до этого прижимала к груди.

 А затем случилось то, чего Наруто совершенно не ожидал. Хината вдруг уставилась на него каким-то совершенно безумным взглядом, которого раньше с её стороны он никогда не замечал. И поднявшись на цыпочки…

 …Коснулась его губ в робком поцелуе.

Глава 6. Ультиматум

Глава 6. Ультиматум

 Сакура недоверчиво смотрела на Какаши, крутя в руках чашку с остывающим чаем. Она отчаянно старалась прогнать из мыслей события вчерашнего утра. Однако… Всё время казалось, что в её холодной пустой кухне, где до сегодняшнего дня не пахло ничем, в воздухе витал запах хвойного лосьона после бритья… Хотя учитель сидел, как минимум, в метре от неё.

 Сакура не понимала, почему от этого ощущения становилось настолько волнительно… И какого чёрта она раньше не обращала внимание на то, как, оказывается, приятно пахнет от Какаши?.. По девичьей спине побежали мурашки. Это было неправильно. И непозволительно.

 Она вдруг попыталась вспомнить, какой запах источает Саске, чтобы как-то отвлечься… Однако, ничего, кроме прожигающей пустоты его чёрных глаз, в памяти не всплыло.

 После встречи в тёмном переулке Сакура старалась не винить Учиху за его поведение. Истошно силилась напоминать себе: он, наверняка, страдает социопатией. А это расстройство характеризуется отсутствием эмпатии и абсолютным неумением строить связи… Что, в общем-то, было очевидно. Он никогда её не понимал и не принимал. Кроме того раза, сразу после войны… Когда во тьме его взгляда проскочило чувство вины из-за осознания ужаса собственных поступков.

 Но разве было легче, от того, что Харуно теперь научилась понимать причины его поведения?

 Однако, уже шли вторые сутки, как Учихе пришлось уступить своё первенство по количеству времени в мыслях Сакуры. Она вновь подняла глаза на того, кто никак не шёл из головы, и почувствовала, как в очередной раз под рёбрами защемило.

 Завидев его на пороге собственного дома в такое позднее время, Харуно проследила у себя довольно странную реакцию. Её сердце, казалось, подскочило к горлу, ещё и пропустило пару ударов. Но это она быстро объяснила себе обычным беспокойством. Ведь если сам Хокаге является к ней, значит, наверняка, что-нибудь случилось.

 Только толку было себя обманывать? Какаши сидел в гостях уже минут двадцать и вёл себя очень странно. Он так и не объяснил причину визита, ещё и к чаю до сих пор не притронулся. Это нагнетало и без того очень неловкую обстановку. Периодически Сакура ловила себя на мысли, что чувствует себя неуютно, находясь в собственной квартире. Ей хотелось подняться и убежать. И в тоже время... Желания оставаться одной не было вовсе. Поэтому она продолжала сидеть, ёрзая на хлипком стуле и сжимая ладонями кружку с щербинкой.

— Как ты вообще поживаешь, Сакура? — наконец, спросил сенсей.

— Всё в порядке. Работы многовато, но пока справляюсь, — также нескладно ответила она.

 И вновь в маленькой кухне повисла липкая тишина. Сакура чувствовала кожей, что учитель принёс какие-то новости, но никак не решался их озвучить. И это было совсем не похоже на того Хатаке Какаши, которого она знала.

— Может, давайте на чистоту? — наконец, предложила Сакура, со стуком поставив чашку на стол. — Зачем вы пришли на самом деле? Не для того же, чтобы вести светские беседы?.. Думаю, у Хокаге нет на это времени.

 Он поднял взгляд и тяжело выдохнул.

— Ты права. Нам надо кое-что обсудить.

 Сакура опустила взгляд и почувствовала, как на лбу выступил пот. В глубине души она понимала, о чём будет этот разговор. Но крупицы надежды всё ещё теплились, поэтому, задержав дыхание, пришлось поднять глаза на сенсея.

— Организация Реабилитации начала приносить неприятности, — сказал Какаши, и это прозвучало, словно приговор.

 Ком подкатил к горлу, но Сакура, пытаясь унять дрожь в пальцах, спросила:

— А причём здесь я?

— Давай условимся кое о чём, — Какаши откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, — быть честными друг с другом.

— Ладно, но это не ответ на мой вопрос.

 Он вновь тяжело вздохнул и нахмурился:

— Ты являешься зачинщиком и стоишь во главе ОР, я прав?

 Сакуре показалось, что внутренности сжались до размера горошины. Её вдруг затошнило. Атмосфера резко поменялась. Вместо лёгкого волнения в воздухе теперь витало резкое напряжение. Попытавшись взять себя в руки, она спросила:

— Откуда такие выводы?

— Мы же договорились друг другу не лгать.

— А разве я лгу? Просто спрашиваю.

 Какаши поднялся и подошёл к кухонному уголку. И, облокотившись на него, заговорил:

— Мне не надо было даже собирать сведения, чтобы обо всём догадаться. Никому бы не пришло подобное в голову. Поэтому я повторю вопрос и рассчитываю на твою честность: ты — лидер ОР?

— Да, это я, — слишком громко призналась Сакура, с вызовом уставившись на красную эмблему водоворота, вышитую на спине джоунинского жилета.

 Хатаке слегка повернулся и, строго глядя из-под плеча, спросил:

— Ты осознаёшь, чем именно твоя затея вредна Конохе?

— Если честно, совсем не осознаю, — смело ответила она, ещё выше подняв нос, — как я уже говорила тогда, в день вашей инаугурации, от Организации Реабилитации одна лишь польза. Люди, которые приходят ко мне, начинают возвращаться к нормальной жизни. Перестают мучиться ночными кошмарами, учатся жить заново, несмотря на потери. И им для смирения не нужны десятки лет живущей в сердце скорби.

 Какаши вновь покосился на бывшую ученицу. Сакура храбро встретила его взгляд, хотя опустить глаза хотелось нестерпимо. Кажется, она сейчас, сама того не понимая, бросила камень в его огород. Он сунул руки в карманы и глухо пробормотал:

— Сакура, насколько я знаю, в твоей жизни не было серьёзных потерь. Тебе ведь всего восемнадцать. Что ты можешь знать о настоящей скорби?

 Укол обиды не заставил себя ждать. Что ж. Рано или поздно это должно было случиться. И Сакура была готова. Она знала, что, когда правда всплывёт, ей обязательно укажут на возраст и неопытность. Харуно нахмурилась и поняла, что не в силах контролировать поток эмоций. Возможно, придётся пожалеть о сказанном. Однако, не могла позволить Какаши продолжать считать её маленькой несмышлёной девчонкой.

— Сколько вам лет, Шестой-сама? Тридцать один? Помог ли возраст научиться справляться с трудностями, которые подкинула жизнь?.. Мне не нужно переживать нечто невероятно ужасное, чтобы помогать людям. Хватило и того, что я видела на войне. А ещё… Вы забываете, что мне пришлось долгое время быть бок о бок с двумя сиротами. У одного — поломанное детство из-за непринятия обществом, у второго — маниакальная жажда мести и абсолютно разрушенная психика. А ещё… — она на секунду запнулась и, всё-таки, потупила взгляд. — Я ходила на миссии с одиноким сенсеем, прячущим за маской свои чувства. И он, судя по всему, очень боялся к нам привязываться. Не знаете, почему?

 Повисло безмолвие, от которого Сакуру затошнило ещё сильнее, чем прежде. Адреналин бушевал в крови, а в висках стучал пульс. Она подняла глаза и поймала на себе зловещий взор, которого никогда раньше не замечала на лице Какаши.

— Думаешь, если прочла пару умных книг, смогла и меня прочитать? Какой же диагноз ты мне поставила, Сакура?

 Сенсей вдруг подошёл ближе, опёрся ладонями о стол и навис над ней, словно хищник над жертвой.

— Никакого диагноза. Я лишь констатирую факты, — уже не так храбро ответила она.

 На девичьих ладонях выступил холодный пот. Сакура не решалась вновь встретиться с холодностью во взгляде сенсея. Кажется, всё же стоило попридержать язык за зубами.

 Но, вопреки опасениям, Какаши лишь вздохнул и вновь опустился на стул напротив, сжав пальцами переносицу.

— Ты так отчаянно пытаешься казаться взрослой и рассудительной, но всё, что я слышу — обиженную на мир девчонку. Мы ведь ниндзя, Сакура. Не забывай об этом. Куда не глянь, везде найдёшь уничтоженные судьбы. Всем помочь невозможно. Ты ведь тонешь в этом болоте. Куда смотрела Цунаде-сама, позволяя тебе это?..

— Решили свои намерения скрыть за заботой обо мне? — глухо пробормотала она. — Я отчётливо понимала, что меня ждёт. И любые сказанные вами слова не смогут меня переубедить. Мне по силам вынести чужую боль. Потому что это сделает мир Шиноби лучше и счастливее. Грядут перемены, разве вы не понимаете? Пять великих стран объединились. Пора подумать о том, что творится в душах ваших подчинённых, Шестой-сама.

 Какаши внимательно посмотрел на её лицо и с нотой разочарования в голосе произнёс:

— Кажется, наш разговор зашёл совсем не в то русло, какое я планировал изначально.

— Это не моя вина, что вы решили припомнить мне мой возраст.

— Ты права, — согласился он, и уголки его губ слегка дрогнули под маской. — Проблема не в том, что ты искренне хочешь помогать. А в тех людях, которые пришли просить отставки. Всем вдруг захотелось новой жизни. Среди них есть один наш старый знакомый. Молодой многообещающий участник АНБУ, внезапно решивший уйти со службы и завести семью.

 Сакура нервно сглотнула и бросила быстрый взгляд на учителя.

— Я не знаю, о ком вы. Моя помощь анонимная.

— Да, это мне известно, — кивнул Хатаке и опустил глаза на кружку с нетронутым чаем, — ко мне приходил Ямато. Что ты внушила ему?

 Чёрт… Вот и второе столкновение с тем, кого она знала лично. Сакура попыталась вспомнить что-нибудь, что могло его выдать. Но в голове было пусто. У всех проблемы были схожими.

— Я ничего никому не внушаю, — твёрдо отчеканила она. — Лишь задаю вопросы. И главный из них: чего эти люди на самом деле желают?

— Чувствую, что этот разговор ничем хорошим не закончится, — пробормотал Хатаке. — В таком случае, я вынужден выдвинуть тебе ультиматум, Сакура.

По её спине пробежал холодок. Ладони против воли сжались в кулаки.

— Какой же?

— Если просьбы об увольнении не прекратятся, я буду вынужден издать официальный указ Хокаге о закрытии ОР.

***

 Наруто коснулся ладонью губ и глупо уставился на дверной проём, из которого только что убежала густо покрасневшая Хината.

 Это было так неожиданно, что он совершенно не понимал свои чувства.

 Его, чёрт возьми, поцеловали. По-настоящему.

 В ладонях он сжимал свёрток, который Хината всучила перед поцелуем, и чувствовал, как в животе пробудились странные ощущения. Ему казалось, что внутри ползают полчища жуков.

 Или…

 Порхают бабочки?..

 Наруто почесал затылок и опустил взгляд. Его даже не беспокоил пронизывающий ветер, врывающийся порывами через открытую дверь. Мороз на коже совсем не чувствовался. Вместо этого по телу разливался невиданный жар.

 Он опустился на пол и посмотрел на помятый бумажный пакетик, перевязанный тонкой лиловой ленточкой. Ему вдруг вспомнилось, как Хината внезапно, словно ангел, появилась на поле битвы с Пейном и твёрдым голосом сказала, что готова умереть за него… И кое-что ещё. Что-то, о чём Наруто совсем забыл. Или же не хотел вспоминать…

«Потому что я по-настоящему люблю тебя, Наруто-кун…»

 Почему он никогда об этом не думал?.. Ответ был очевиден. Во-первых, события того дня смешались в густую кашу ненависти, боли, страданий и потрясений. Эти слова просто смыло потоком последующих событий. И остались они где-то там… Глубоко внутри. Будто их и не было.

 Во-вторых… Дальше случилась война. Все мысли были лишь о победе и о том, как вразумить Саске.

 Наруто вновь посмотрел за дверь. По спине побежали мурашки.

— Хината, — выдохнул он девичье имя и почувствовал, как сжалось сердце.

 Это было что-то новое. Незнакомое и… Приятное. Ладони сильнее сжали маленький свёрточек. А на губах, казалось, всё ещё горел короткий неловкий поцелуй.

 Наруто поднялся, поёжившись, закрыл дверь и быстрым шагом двинулся в спальню. Забравшись с ногами на постель, он быстро раскрыл подарок. Внутри оказались три имбирных печенья, видимо, сделанных собственноручно, и сложенный пополам листок. От вкусно пахнущей выпечки желудок заныл, но голод мог подождать.

 Письмо Наруто открывал дрожащими пальцами и с судорожным вздохом. Оно было совсем небольшое. И прежде, чем его прочесть, Узумаки зажмурился и постарался унять сумасшедшее сердцебиение. А затем набрал полную грудь воздуха и скользнул взглядом по написанным строкам.

 
Наруто-кун!

 Мне очень стыдно, что приходится писать о таком… Но я не нахожу в себе сил сказать обо всём, глядя тебе в глаза.

 Я люблю тебя всем сердцем с самого детства. Всё, чего мне всегда хотелось, — просто следовать за тобой. Наверное, ты об этом уже знаешь. Всё-таки, мне уже приходилось признаваться… Только тогда мои дурацкие чувства были не к месту. Поэтому я решила, что надо обязательно сказать о любви по-настоящему.

 Если ты не примешь мои чувства… Мне не будет обидно. Всё, о чём прошу, — ответ. Если откажешь, мне хочется только оставаться твоим другом и появляться рядом тогда, когда тебе понадобится моё плечо.

 И… Попробуй печенье. Оно вкусное.

 Наруто почувствовал, как к горлу подкатил ком. Ему вдруг стало одновременно и очень больно, и невероятно хорошо. Он закрыл глаза и опустился на подушку, прижав к груди письмо.

— Я полный идиот, даттебайо… — прошептал он сквозь зубы.

 Потому что вдруг стало совершенно очевидно, чего именно не хватало его опустошённому сердцу.

 Любви. Настоящей, искренней, нелицемерной.

 И от этого осознания показалось, что мир перевернулся вверх тормашками. Ведь Наруто не понимал, что же теперь делать.

 И самое главное… Не знал, готов ли он ответить взаимностью.

Клянусь, это всё - между нами. Глава 8

— Клянусь, всё, что ты скажешь, останется между нами, — заверил голос по ту сторону перегородки.

 Наруто тяжело вздохнул и зажмурился, сцепив зубы. Он всё ещё не мог поверить, что решился на поход в нашумевшую организацию.

— Твой номер Тридцать Два, — продолжала говорить девушка, — запомни его на случай, если придёшь вновь. Не бойся. Раз уж ты обратился в ОР, значит твои проблемы для меня более, чем серьёзны. И другого пути не осталось. Что тебя тревожит?

 Он покосился на ширму, исписанную белыми знаками, и ощутил невообразимое смущение. Однако, незнакомка была права. Справиться самому с одолевавшими сомнениями и чувствами не выходило.

— Кажется, я боюсь настоящей любви, — на выдохе пробормотал Узумаки.

 К своему огромному стыду, Наруто не смог нормально поговорить с Хинатой. Потому что всё ещё абсолютно не понимал, что творилось в его душе.

 Конечно же, сразу после прочтения письма с признанием, он рванул в поместье Хьюга. Но… Не решился туда войти. Лишь побродил вокруг дома и поплёлся в свою квартирку. Съел имбирное печенье (оно и вправду оказалось очень вкусным), выпил чаю. Даже появились силы сбегать в «Ичираку», чтобы пообедать.

 Однако, чем больше проходило времени со странной сумбурной встречи, тем меньше ясности было в голове. Всё запуталось ещё сильнее.

 Его любят. Искренне. Не за заслуги в битвах и не за силу.

 Ведь он только этого так долго и желал… Разве нет?..

 Только почему счастье, которое загорелось от мимолётного поцелуя, так быстро улетучилось?.. Сердце молчало, не давая никаких подсказок. В мыслях же только перекати-поля не хватало.

 Потому что любовь оказалась сложным чувством, с которым юная мальчишеская голова была не в силах совладать. Странно, Узумаки ведь раньше был готов кричать на каждом углу о чувствах к Сакуре. Только эти времена давно канули в лету. И в какой-то момент она и вовсе испарилась из сердца, став кем-то вроде сестры.

 Наруто любил и её, и всех своих друзей. А ещё любил оранжевый цвет. Купаться в прохладной речке, когда наступал жаркий июнь. Просто обожал рамен, приготовленный Теучи. Был без ума от вида ночной Конохи, открывавшегося с Монумента Хокаге.

 Но любовь, описанная в письме Хинатой, была совершенно иной.

 И по неизвестной причине очень пугала. Ходить на свидания?.. Проводить вместе вечера?.. Целоваться, обниматься и…

 При мысли о том, что следует после, внизу живота непременно просыпались странные чувства. Они страшили куда сильнее, чем всё остальное. А ещё заставляли стыдиться.

 Любил ли Наруто Хинату?.. Ответа не было. Однако, он знал наверняка несколько важных вещей. Она замечательная. Очень сильная и отважная. Если пришлось бы отдать за неё жизнь, Наруто не раздумывая сделал бы это. Конечно же, наследница клана Хьюга была настоящей красавицей. Раньше как-то не приходилось об этом задумываться… Но теперь… Когда в воспоминаниях вспыхивали её раскрасневшиеся щёки и безумная решимость бледно-фиалковых глаз, ему становилось не по себе.

 Что тут рассуждать. Хината прекрасна. Наверное, даже идеальная. Достаточно ли этих аргументов, чтобы её полюбить?..

 Пожалуй, нет. Красивых девушек вокруг хватало. Но ведь было что-то ещё… Где-то внутри, в самых далёких глубинах сердца. Её ладонь, лежащая на его щеке. Её губы, несмело коснувшиеся в поцелуе. Её незримое присутствие и поддержка…

 Не в силах маяться больше, Наруто снова попытался на следующий день прийти к поместью Хьюга. Однако решимости оказалось ещё меньше, чем вчера. Поэтому в этот раз он даже не дошёл. И развернувшись на полпути, отправился бесцельно бродить по деревне.

 Его начала мучить совесть. Хината ведь попросила дать ответ… Но Наруто не понимал, что же отвечать.

 Отказать?..

 Ну уж нет. Этого ему точно не хотелось. Казалось, что если он не примет её чувства, то будет сожжён какой-то невидимый мост, к которому его влекло, вопреки всем путаницам разума.

 Согласиться?..

 Нет, слишком много сомнений одолевали его сердце. Ему не хотелось отвечать взаимностью лишь потому, что Хината призналась. Это было бы несправедливо. Она заслуживала быть любимой.

 Поэтому, продолжая изнывать от сомнений, Наруто провёл в этом дурацком хаосе несколько дней. И с каждой секундой чувство стыда перед Хьюгой только увеличивалось.

 Однако, судьба — штука интересная и несправедливая. И всего на четвёртые сутки после поцелуя столкнула их вместе.

— Наруто-кун?.. — услышал он тихий голос где-то позади себя.

 Плечи против воли вздрогнули, а ладони в карманах плаща сжались в кулаки. Проглотив нервный ком, он повернулся и увидел её.

 «Красивая…» — первая мысль, которая пронеслась в голове.

 Ведь это было правдой. И как Наруто мог раньше этого не замечать?.. Хината стояла, сжав руки в плотный замок и слегка дрожала. Её щёки горели от прилившей к ним крови. И он понимал, что виной тому вовсе не морозный ветер.

 Невозможно было не обращать внимание на сердце, норовящее проломить бешеным стуком грудную клетку. И на тех самых бабочек, вновь появившихся под солнечным сплетением.

— Хината… — выдохнул Наруто и тоже опустил глаза.

 Так они стояли добрых полминуты посреди небольшого магазинчика, задерживая очередь. Пока Узумаки не решился поднять взгляд, взять её за руку и вывести на улицу.

 Она раскраснелась ещё сильнее и вдруг заговорила:

— Прости меня, Наруто-кун, я не должна была…

— Нет, это ты меня прости, — перебил он и шумно выдохнул, набираясь сил. — Я заставил тебя ждать ответ. Не подумай ничего… Ты хорошая и всё такое…

— Но ты не можешь принять мои чувства, ведь так?..

 Наруто почувствовал укол в груди и внимательно всмотрелся в её лицо. Вопреки ожиданиям, Хината глядела прямо в глаза. Без страха и стеснения.

— Нет, всё совсем не так…

— Не беспокойся, Наруто-кун, — грустно улыбнулась она, — как я и написала, мне не станет больно из-за твоего отказа…

 Каждое её слово звучало, как приговор. И от этого становилось невыносимо больно. Как будто тот самый мост, который так манил, по кирпичику разрушался.

— Но я не хочу тебе отказывать, — горячо выпалил Наруто.

 Брови Хинаты поползли наверх, и она вновь потупила взгляд. Он слышал, как тяжёлый вздох сорвался с её губ. И затем, понизив тон, пробормотал:

— Я прошу тебя дать мне немного времени… Это было очень неожиданно…

 Вдруг его ладонь обдало жаром от робкого прикосновения девичьей руки.

— Наруто-кун, я уже призналась тебе, поэтому больше не боюсь. Не вини себя. Ты не обязан меня любить. Если тебе нужно время… Дай знать, когда решишь.

 И кивнув на прощание, она скрылась за поворотом магазина. Видимо, так и не купив нужных продуктов.

 Он ещё несколько минут смотрел туда, где только что стояла Хината. Ему нужно было срочно попросить у кого-нибудь совета. Только у кого?.. К Ируке-сенсею идти стыдно. Сакура слишком занята, да и неловко как-то просить её о таком… Какаши-сенсей вряд ли понимал в любовных делах… И вдруг он вспомнил об Организации Реабилитации, о которой ему рассказывал Сай. Кажется, это была его последняя надежда.

— Объясни, что ты подразумеваешь под настоящей любовью, — попросила незнакомка за ширмой.

 Наруто задумался на несколько секунд, а затем неловко произнёс:

— Ну… Это чувство, когда тебя принимают таким, какой ты есть, ничего не требуя взамен. Когда тебе хочется каждую секунду быть рядом. Когда для тебя самое страшное — потерять этого человека… И от присутствия вместе сердце сжимается…

— Скажи, в каких отношениях ты с родителями?

 Наруто утёр рукавом пот, выступивший на лбу, и опустил глаза.

— У меня никогда не было родителей. Я всегда был один.

— Ты ведь Шиноби, я права?

— А как же! — энергично ответил Наруто и еле сдержал язык за зубами, чуть не произнесся коронную фразу о мечте стать Хокаге.

— В таком случае, должно быть, действительно страшно терять обретённое счастье. Ведь жизнь Шиноби — опасный путь. Мы можем умереть в любую секунду. Или на миссии, или на новой войне. Но разве не страшно вообще никогда не почувствовать любви?.. Разве тебя не пугает жизнь, в которой есть место лишь пути ниндзя?..

 Что-то щёлкнуло внутри от этих вопросов. И стало ещё больнее, чем прежде. Наруто отчётливо вообразил себе свою будущую жизнь, где он добился своих целей. Но так и остался одиноким. Где вокруг него тысячи людей, но все признают лишь его силу. Где, возможно, будут изредка случаться посиделки с друзьями, но он будет приходить в пустой осточертевший дом, заваривать лапшу быстрого приготовления и никогда не почувствует вновь теплоту и жар поцелуя…

— Страшно… — глухо ответил Узумаки.

— Тогда почему бы не попробовать?..

— Я боюсь, ведь совершенно не разбираюсь в любви…

— А кто ж в ней разбирается? — хохотнула девушка. — Любовь — сложная вещь. И оттого — прекрасная. Ты боишься чувств в целом или виновником является определённый человек?

 Наруто задумался. Если на мгновение представить, что ему встретилась бы какая-нибудь очаровательная незнакомка… Хотел бы он её поцелуев? Желал бы ощутить её ладони на своём лице?..

— Определённый человек, — пробормотал он и почувствовал, как к лицу приливает кровь.

— Тогда ты уже знаешь ответы. Осталось лишь не побояться открыть своё сердце. Потому что жизнь Шиноби коротка. И никто из нас не знает, что будет завтра. Попробуй повторить за мной несколько простых фраз.

— Хорошо.

— Я разрешаю себе чувствовать счастье.

— Я разрешаю себе чувствовать счастье, — вымолвил Наруто.

— Я позволяю своему сердцу открыться для любви.

 Он вновь повторил. И, наконец, незнакомка на выдохе сказала заключительные слова:

— Я допускаю счастье. И буду счастливым.

Он зажмурился и почему-то почувствовал ком, подкативший к горлу. Стало больно и… Очень хорошо.

— Я допускаю счастье. И буду счастливым, — прошептал Наруто и открыл глаза, улыбнувшись.

***

 Какаши стоял у входа в Резиденцию Хокаге и смотрел, как ветер гнал по звёздному небу облака. Над Конохой висел бледный лунный диск, освещая спящую деревню. С момента разговора с Сакурой прошла уже почти целая неделя. Сегодня вторник. А значит, у неё вновь были сеансы в ОР. Однако, вопреки опасениям, больше никто не приходил просить об отставке.

 Ему было сложно совладать со своими эмоциями в последние дни. Вся привычная рутина стала невообразимо раздражать, и даже простые дела превратились в каторгу.

 И это было вовсе не похоже на стойкого и безэмоционального Хатаке Какаши. Он понимал это. Однако, ничего не мог с собой поделать.

 И всему этому было простое объяснение: Сакура. Мысли о ней занимали всё свободное время. Да и несвободное тоже. Он чувствовал дурное послевкусие от их беседы. А ещё очень хотел вновь повидаться и больше не выдвигать ей никаких ультиматумов.

 Какаши много думал о том, что она говорила. И к своему сожалению понимал: Сакура права во всём. Ему тридцать один, ну, а толку?.. Одинокий, несчастный мужчина, ни разу в жизни не бывавший в нормальных отношениях. Случайные связи, конечно, не в счёт.

 Он тяжело вздохнул и сунул руки в карманы. Надо было возвращаться домой и хорошенько выспаться.

 Только спать, вопреки изнурению, совсем не хотелось. Хатаке устал пытаться найти хоть одно рациональное объяснение тому, что так отчаянно желал встречи с Сакурой.

 Когда она сидела напротив, сжимая в руках чашку, то вдруг понял, что смотрит на неё совсем не так, как раньше. Его выпад о её юном возрасте был, скорее, самозащитой, попыткой вразумить собственные мысли, а не унизить бывшую ученицу. Потому что перемены уже произошли. И запустили необратимую цепную реакцию, которая вполне могла уничтожить и его, и её жизнь.

 С каких это пор Сакура стала такой красивой?.. Когда успела нескладная девчонка превратится в очаровательную особу?.. И главный вопрос: какого чёрта Какаши, глядя на её поджатые тонкие губы, представлял, как впивается в них страстным поцелуем?..

 Это было настолько неправильно и сложно, что вся привычная жизнь покатилась к чёрту. Чувствовать такое по отношению к бывшей ученице… Уму непостижимо. Угораздило ведь… Он же зарекался и клялся сам себе, что ни за что на свете не подпустит кого-нибудь так близко. Потому что новых потерь Какаши просто не сможет пережить.

 Но Сакура каким-то невообразимым образом, сама того не желая, оставила трещину на толстой корке льда, покрывающей его сердце. Чёртов аромат персиков и мёда… Он чувствовал отвращение к самому себе, когда перед сном вспоминал его. Ведь так хотелось зарыться носом в её волосы и вдыхать его до бесконечности…

 Хатаке скривился и медленно поплёлся в сторону дома. Коноха уже спала. По пути встречались редкие прохожие, от которых за версту разило ароматом дешёвого саке. Какаши подумал, что тоже не прочь напиться. Но не хватало ещё, чтобы по деревне поползли слухи о том, что Шестой пошёл по стопам Пятой.

 Однако, что-то заставило его задержаться у небольшого бара в самом конце центральной улицы. Оттуда пахло жареным мясом и алкоголем. Желудок неприятно свело. Ещё бы: последний раз Какаши ел аж с утра.

 И вдруг, сквозь возгласы и тосты пьяниц, доносящихся из заведения, он услышал тихие всхлипы. Идеальный слух ниндзя не мог его подвести. Может, ребёнок потерялся и плачет?.. Хотя, в такое-то позднее время… Навряд ли.

 Он быстрым шагом направился к повороту, минуя вход в бар. И вдруг оторопел. Прямо на заснеженной земле, облокотившись головой о серую стену бара сидела Сакура. И горько плакала, зажмурившись и вцепившись пальцами в розовые волосы. Рядом с ней валялась пустая бутылка.

 Какаши почувствовал, как сердце сжалось от боли. Не раздумывая, он бросился к ней и сел рядом на корточки.

— Сакура! — позвал Хатаке. — Что произошло? Почему ты тут сидишь?

 Она вздрогнула и на секунду перестала рыдать, недоуменно уставившись на него.

— Что вы здесь делаете, Какаши-сенсей?..

 В нос ударил резкий запах саке. Чувство дежавю охватило его разум. Опять он встретил её там, где совсем не ожидал. И снова ей, судя по всему, очень плохо.

— Вставай, Сакура, — тихо пробормотал Какаши, положив руку ей на плечо, — нечего тут сидеть.

 Но она лишь усмехнулась и глухо произнесла:

— Уходите, Шестой-сама, я могу о себе позаботиться.

— Прекрати уже так меня называть. Пойдём, кому говорю. На улице очень холодно. Простудишься.

— Я же медик. Забыли?

 Но вдруг её лицо скривилось, а по щекам, потекли новые слёзы. Она спрятала глаза ладонями и задрожала сильнее.

 Нервный вздох сорвался с его губ. И, повинуясь чувствам, сжимающим сердце, Какаши наклонился вперёд и прижал Сакуру к себе. Она, к огромному удивлению, не сопротивлялась. Спустя всего мгновение уткнулась лбом в его воротник и обхватила ладонями мужские плечи, продолжая содрогаться в рыданиях.

 В нос ударил тот самый манящий аромат волос… И Хатаке перестал сомневаться в том, что намеревался делать дальше.

— Ты, наверное, опять не хочешь идти домой?.. — тихо спросил он. — Пойдём ко мне. Я буду спать на диване. Нельзя же тебя вот так бросать…

Клянусь, это всё - между нами. Глава 9

Сакура продрогла до такой степени, что даже лечить себя чакрой от потенциального обморожения не было сил. Да и не хотелось. Ей даже приходила в голову мысль, что, возможно, она умрёт прямо сейчас, под стенами захудалого бара. И больше никогда не придётся решать проблемы и сталкиваться с житейскими трудностями.

 Сегодня был, пожалуй, худший день за долгие месяцы. Так плохо ей не становилось даже на войне. И в ту роковую секунду, когда она нашла Саске и Наруто полумёртвыми после их битвы, тоже не было настолько паршиво.

 Угораздило же её взять сегодня свой блокнот с записями… Когда Сакура закончила свой последний сеанс в ОР, у входа в госпиталь уже ждали Ино и Сай. Подруга настояла на встрече. Сказала, что Харуно такими темпами похоронит себя в работе, и ей пора срочно развеяться. По правде, Сакура была бы и не против утопить в бумажной волоките и бесконечных операциях всё своё свободное время.

 Потому что увлечение алкоголем стало не на шутку пугать. Уже вошло в привычку заходить после работы в магазинчик у дома и покупать бутылку недорогого саке. А после разговора с Какаши вообще, казалось, не осталось выбора, чем ещё глушить пустоту.

 Она не могла забыть того жгучего напряжения, витавшего в воздухе её маленькой кухни. И не справлялась с чувством вины из-за хлопот, которые случились по вине Организации Реабилитации. Сакура не позволила бы себе действовать иначе и переступать через моральные принципы, говоря, чтобы Шиноби не вздумали бросать свою работу. Это было бы нечестно.

 Она постоянно задавала им один и тот же вопрос: «Чего ты хочешь на самом деле?»

 И на него чаще всего был единственный простой ответ: счастья. Только для каждого оно выражалось в чём-то своём. Разве могла та, кто твёрдо решила заботиться о душевной стабильности пациентов, убеждать их, что убийства и опасные миссии никак не помешают благополучию?.. Особенно, если Шиноби в глубине души понимали обратное…

 А ещё из-за этого всего она стала задавать этот вопрос и себе тоже.

 «Чего хочешь ты, Сакура?.. Чего желаешь?..»

 И тут всё оказалось куда сложнее. Абстрактное «хочу быть счастливой» совсем не подходило.

 Если хорошенько задуматься, то решение было очень простое и крайне сложное одновременно. Ей не хотелось чувствовать себя одинокой. Сакура желала любить и быть любимой. Ощущать прикосновения на своей коже, крепко вжиматься в сильные объятия и приходить в квартиру, в которой чувствовалось бы чьё-то присутствие.

 И в этом доме обязательно должно приятно пахнуть...

 Когда она думала об этих ароматах, то на ум неизменно приходил лёгкий хвойный запах мужского лосьона после бритья. И ей это совсем не нравилось.

 Сакура начинала догадываться, что эти бесконечные мысли о Какаши совсем не просто так поселились в её голове. Не зря же она прочла кучу книг о психологии.

 Однако, пока старалась в этом не копаться. Ей казалось, что если не задумываться о странных чувствах, сжимающих сердце, то можно их и не признавать.

 Потому что она снова выбрала в качестве объекта привязанности совсем не того человека, который мог бы ответить взаимностью. Это было даже смешно. Девчонка, которая вправляет мозги другим людям, совершенно не могла справиться с этой задачей для самой себя.

 Но ей представилась возможность перестать думать об этом. И, ей-богу, лучше бы в мыслях продолжал крутится проклятый Хатаке Какаши.

— Что-то ты совсем сдала, подруга, — встревоженно произнесла Ино, завидев Сакуру. — Ты вообще отдыхаешь?

— Не очень получается в последнее время… — ответила она, опустив взгляд.

 Сай покосился на неё и беззаботно спросил:

— Кстати, ты уже прочла ту книгу, которую изучала в библиотеке в нашу последнюю встречу?

— Я, кажется, её потеряла, — отмахнулась Сакура, надеясь, что ложь прозвучала правдоподобно.

— Что за книга? — тут же поинтересовалась Ино, взяв Сая под руку.

 Харуно бросила быстрый взгляд на них двоих, делая очевидный вывод: кажется, у подруги дела на любовном фронте шли куда лучше, чем у неё. Спрашивать в лоб, встречаются ли они, было пока невежливо. Поэтому она решилась дождаться посиделок в кафе, куда компания и направлялась.

— Очень интересная, там про разные психические расстройства было. Мы даже выяснили, какой диагноз Наруто подходит, — беспечно говорил Сай.

 Всё что оставалось — злобно покоситься на друга, как и всегда, легко болтающего то, чего не следовало бы. Ино подозрительно прищурилась и посмотрела на подругу. Сакура смело взглянула в ответ.

— И какой же у него диагноз? — серьёзно спросила Яманака.

— Синдром дефицита внимания и гиперактивности, — ответил Сай.

— Какая у тебя замечательная память! — нервно хохотнула Харуно, сжав ладони в кулаки. — Я уже и забыла, что мы это обсуждали.

 И поняв, что разговор нужно срочно уводить в другое русло, Сакура улыбнулась и решилась на тот самый неудобный вопрос. К чёрту переживания о том, что это не к месту. Раскрыть свою тайну — вот, что по-настоящему неуместно.

— А вы, ребята, встречаться начали что ли? — елейно спросила она.

 Щёки Ино вдруг залились краской, что было ей совсем несвойственно.

— Да, — кивнула подруга, — решили попробовать отношения.

— Я прочёл книгу, в которой описывалось, как нужно ухаживать за девушкой. И она передо мной не устояла.

 Ино вдруг нахмурилась и заехала локтем в плечо своего новоиспечённого парня. Тот лишь натянуто улыбнулся своей фирменной фальшивой улыбочкой и ровным голосом поинтересовался:

— Я что-то не так сказал?

 Остаток пути до кафе прошёл в пустой болтовне и обсуждении сплетен. Сакура даже расслабилась и ненадолго почувствовала, будто старые времена вернулись. Ей показалось, что её впервые ждёт вечер, когда не потребуется покупать дозу саке, чтобы заглушить чужую боль после ОР.

 Однако, когда настала пора расплачиваться за выпитый горячий шоколад, она потянулась за сумочкой и нечаянно её уронила.

 Из неё на пол, прямо к ногам Ино, повалился маленький чёрный блокнот. И как назло, раскрылся на самой неподходящей странице.

 Сердце Сакуры пропустило удар. Она быстро наклонилась, но подруга оказалась шустрее.

— Не переживай, я подниму, — мило улыбнулась та, а затем её выражение лица резко изменилось, когда взгляд неумышленно скользнул по написанным строкам.

 Харуно опустила взгляд и задержала дыхание. Показалось, что мир остановился и замер. Она не знала, чего ждать.

— Депрессивная деперсонализация, — глухо произнесла подруга, подняв блокнот на стол, — признаки замечены у Сая. Токсичное поведение, за которым скрывается достаточно низкая самооценка, — она выдохнула и пробормотала, словно читала приговор: — признаки замечены у Ино Яманака.

 Повисла тягучая тишина, которая липла на кожу, проникала в лёгкие, из-за чего Сакуре стало тяжело дышать. Она подняла виноватый взгляд на друзей. Сая, кажется, происходящее совсем не задело. А вот Ино…

 Было сложно понять её эмоции. Но одно понятно наверняка: ей совсем не понравилось то, что она только что прочла. Сакура не знала, как себя оправдать и что говорить. Хуже ситуации не придумаешь.

— Что это?.. — тихо спросила Ино. — Ты… Нас изучала?.. Токсичное поведение… Что это значит?..

 Слова застряли в горле. Аргументы о том, что она на самом деле является лидером ОР и готовила материалы, чтобы помогать будущим клиентам, теперь казались сущей чепухой.

— А что такое депрессивная деперсонализация? — подал голос Сай.

 Ино опустила взгляд на блокнот и севшим голосом зачитала:

— Характеризуется исчезновением чувств и эмоций к работе, искусству и отсутствием этики.

— Всё не так, как вам кажется… — пробормотала Сакура.

 Но всё было именно так, как им казалось. Ино скривилась, будто коснулась чего-то омерзительного, закрыла записную книжку и отодвинула от себя, а затем спросила:

— Для чего тебе нужны эти записи?..

— Ты ведь уже догадалась, правда?.. — грустно улыбнулась Харуно, сжав пальцами переносицу. — Мне стыдно. Я не должна была ставить вам диагнозы.

— И правда. Не должна была, — почти шёпотом подтвердила подруга. — Пойдём, Сай. Нечего Сакуре сидеть в кафе с токсичным человеком рядом.

 Всё остальное случилось, как в тумане. Она не помнила, как шла по вечерней Конохе. Даже не поняла, как её занесло в первый попавшийся бар. Пить там она, всё-таки, не решилась. Поэтому, оплатив бутылку саке, вышла на мороз и села прямо на холодную землю за стеной непримечательного заведения.

 Слёзы, стекавшие по заплаканным щекам, холодили кожу. Мороз сегодня был куда сильнее, чем в предыдущие дни. Но это казалось мелочью. По сравнению с тем, какая стужа творилась в её душе.

 Было сложно сказать, сколько она вот так просидела. Но бутылка саке улетучилась гораздо быстрее обычного. И даже это не спасло. Нет, конечно же, опьянение наступило. Однако, его не хватило, чтобы убрать жгучий стыд перед одними из самых близких людей. Эти самокопания и истерики продолжались до тех пор, пока перед ней не появился вновь невесть откуда взявшийся Какаши.

***

 Давно уже Хината так сильно не изнуряла себя тренировками. Кибе и Шино оставалось только недоумённо переглядываться, смотря на то, как неистово сокомандница разносит в щепки тренировочную площадку.

 Ей нужно было как-то отвлекаться. И физическая нагрузка казалась для этого подходящим вариантом. Только вина всё равно никуда не девалась. Поэтому, занося ладонь, окутанную голубой чакрой, над очередным манекеном, Хината представляла на его месте себя.

 Вообще-то, никакого неловкого поцелуя с Наруто в её планах не было. Она просто хотела отдать письмо и убежать домой. Но когда стояла на пороге его квартиры и глядела на любимое лицо, поняла: или сейчас, или никогда. Если он ей откажет… То такой возможности уже не представится. А так… В её воспоминаниях хотя бы останется один единственный момент близости. Пускай и такой бестолковый…

 В её сердце рядом с искренней любовью поселилось чувство стыда. Она поступила так, как хотела. Но, кажется, обрекла Наруто на сложный выбор… Судьба их столкнула в магазине, и эти ощущения только усугубились. Он был замечательным и очень добрым человеком. Всегда заботился о своих друзьях. И явно совершенно не желал сделать Хинате больно. Только ей не нужна была жалость или одолжение.

 И пора было смириться с тем фактом, что её признание ничего не поменяло. Он не любил её. По крайней мере, не так как ей того хотелось. И обрекать Наруто на невзаимную любовь Хината просто не могла.

 Поэтому она приняла важное решение. Даже если он придёт к ней, согласившись быть рядом, Хьюга откажется. Конечно же, всё объяснив.

 Казалось, что даже боль отступила от этой решимости. Ей нужно было вновь его защитить. Только теперь не от физической угрозы. А от несчастливой жизни рядом с нелюбимым человеком. Теперь уже поход в ОР не казался такой хорошей идеей…

 Но с другой стороны… В жизни Хинаты хотя бы наступит какая-никакая определенность без глупых надежд. Может быть, ей даже когда-нибудь повезёт, и она встретит хорошего парня. Но… Полюбить его так же сильно, как Наруто, точно никогда не получится.

***

 Какаши усадил Сакуру на диван и накрыл её плечи пушистым пледом. Она всё ещё дрожала. По-хорошему, ей бы принять горячую ванну, чтобы согреться. Только ванны в его квартире не было, да и неприлично как-то предлагать такое…

 Бывшая ученица всё ещё молчала, не признаваясь в том, что же её довело до такого состояния. Но Какаши и не настаивал. Он молча уселся на кресло и сложил руки на груди.

— Какаши-сенсей, вы слишком добры ко мне, — глухо пробормотала Сакура. — Я этого не заслуживаю.

— Интересно это слышать от человека, который настолько из кожи вон лезет, чтобы помогать другим. Кто ж тогда заслуживает доброты?

— Помогать другим, — повторила она, горько усмехнувшись, — только толку от этого?.. Если эта помощь оказывается в ущерб моим близким…

 Какаши не стал расспрашивать, с чего вдруг вообще такие выводы. И очень надеялся, что это Сакура говорила не об ультиматуме.

 Он скользнул взглядом по персиковым волосам, мягко рассыпавшимися по пледу, и почувствовал, как в груди ёкнуло уже знакомое чувство. С каждой подобной встречей и беседой всё становилось куда хуже. И куда очевиднее. Ледяная корка, покрывающее сердце, дала ещё одну трещину. Пока ещё небольшую… Но такими темпами…

— Если хочешь спросить совета или поговорить, я попробую тебе помочь, — сказал он.

 Она подняла пустой стеклянный взгляд и сказала:

— Спасибо, но, боюсь, мне никакие советы не помогут.

 Какаши тяжело вздохнул, поднялся и сел рядом с ней.

— А что поможет?

 Сакура внимательно всмотрелась в его лицо, и от этого взгляда ему стало жарко.

— Когда вы сидите рядом… Становится немного легче.

 Его сердце, казалось, подпрыгнуло к горлу. Какаши совсем не нравилось ощущать то, что творилось с организмом, когда она находилась рядом. Он готов был сказать почти со стопроцентной уверенностью, что за неё говорило саке. Однако, разве можно отказать в такой невинной просьбе?..

 Хатаке подвинулся чуть ближе и сделал уже привычный жест: опустил ладонь на её плечо и крепко сжал.

— Тогда постарайся немного расслабиться. Я никуда не ухожу.

 Сакура вдруг прикрыла веки и прижалась щекой к его ладони. Какаши нервно сглотнул, но руку не убрал.

— Спасибо, что позволяете пользоваться вашей добротой, — прошептала она.

 А он мог думать лишь о том, что по невероятным причинам готов ей позволять не только пользоваться добротой, но и сделать что угодно, лишь бы больше не видеть её в таком состоянии. Когда Сакура задремала, Какаши вновь отнёс её на свою постель, пообещав себе, что теперь не совершит той же ошибки, что и в прошлый раз. Он ни в коем случае не будет стараться избавиться от её запаха. И уже представил себе, как заснёт на подушке, пропитанной ароматом волос Сакуры Харуно.

Клянусь, это всё - между нами. Глава 10

 Прошла ещё одна неделя. Много ли это? Раньше жалкие семь дней казались Наруто чепухой. Жизнь бурлила и кипела, поэтому он не замечал даже, как месяцы сменяли друг друга.

 Теперь же чёртова неделя казалась вечностью. Поход в Организацию Реабилитации расставил многие точки над «i», но ему, всё-таки, понадобилось ещё немного времени.

 Выходя из тёмного помещения с чёрной причудливой ширмой, Наруто вспомнил важную вещь: двадцать седьмого декабря у Хинаты день рождения. И решил, что должен во чтобы то ни стало принять решение до этого числа. Нет, не прийти пафосно выяснять отношения, омрачая ей праздник. Наоборот. Сделать это как можно раньше, чтобы успеть до её именин.

 Наруто ковырял вилкой остывшую лапшу быстрого приготовления и бросал хмурые взгляды на календарь. Сегодня было уже двадцать третье. А чувства так и не приобрели понятную форму.

 Всё это стало походить на откровенную одержимость. Он больше не мог думать о чём-то или ком-то, кроме Хинаты. Каждое утро начиналось с воспоминаний о дурных снах, где ему приходилось бежать за Хьюгой, звать её. Но все кошмары заканчивались одинаково: она так и оставалась где-то вдалеке. Непонятная. Идеальная. Ждущая. Верная. Искренняя.

 Но подходящая ли ему?..

 Вот и теперь он глядел в тарелку с неаппетитной лапшой, а перед глазами стояла потрясающе красивая Хината Хьюга. Казалось бы, всё, что требуется, — пойти к ней и увлечь её в объятия… Хотелось ведь. Очень хотелось.

 Только это «я позволяю себе любить» было легко произнести. На практике же разрешить чувствам обуять сердце оказалось куда сложнее. Наруто то и дело ловил себя на мысли, что не достоин их.

 Однако, твёрдо решил, что дальше откладывать нельзя. И пора с ней повидаться с Хинатой. Хотя бы для того, чтобы попробовать объяснить свои чувства. Было ясно, что для неё этот вопрос уже давно решён. Она любит. Слепо, должно быть. И, наверное, тоже чувствует что-то вроде одержимости. Только совсем иного характера.

 Он не знал, любовью ли называют люди то, что творилось в его сердце. Или же это простое безумство. Но так продолжаться больше не могло.

 Наруто поморщился и отодвинул тарелку с неудавшимся обедом. Аппетита не было, поэтому пытаться продолжать трапезу он не стал. Вместо этого переоделся в тёплую одежду и направился к поместью Хьюга. Возможно, стоило купить Хинате цветов… Или каких-нибудь сладостей…

 Только он не знал, будет ли это уместно. Всё-таки, не в любви признаваться шёл… Потому просто побрёл неспешным шагом к месту назначения. Следовало хотя бы заготовить речь… Однако, Наруто решил импровизировать.

 Всё просто: если сердце ёкнет, сожмётся, разболеется от вида её опечаленных глаз, значит решение принято. Но если же нет… Тогда нечего больше мучить Хинату. Она слишком хороша, чтобы продолжать томиться в ожидании. И так очень долго ждала…

 Когда клановый слуга откланялся, пообещав узнать, готова ли госпожа для аудиенции, Наруто почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Он нервно поджал губы и сжал руки в кулаки. Взгляд сам собой стал скользить по роскошному особняку, который занимал огромную территорию. И от этого становилось не легче. Каждая подмеченная деталь отзывалась в голове одним чётким вопросом: как угораздило такую прекрасную девушку из самой уважаемой и богатой семьи влюбиться в него?..

 Конечно, и сам Наруто был не абы кем. Герой войны, почитаемый сын Четвёртого, потомок клана Узумаки. Только это была лишь обёртка. Нет, в данный момент жизни он ощущал себя кем угодно, только не достойным спутником жизни Хинаты.

 Она возникла за металлической калиткой, словно ангел. Одетая в кимоно и, кажется, чересчур лёгкий плащ. Наруто сразу заметил, как дрожат её ладони. У него было несколько секунд, чтобы прислушаться к своим чувствам.

 И они не подвели, не на шутку разбушевавшись. Ему вдруг очень захотелось прижать девчонку к себе и зарыться носом в её чёрные волосы. Коснуться губами молочной кожи и взять дрожащие девичьи ладони в свои.

— Наруто-кун, ты всё-таки пришёл, — пробормотала Хината, не поднимая взгляд.

 От его внимания не ускользнуло то, что она до сих пор не взглянула на него.

— Я хотел поговорить…

 Послышался тяжёлый вздох. И бледно-фиалковые глаза, наконец, посмотрели в его лицо.

— Наруто-кун, я не жалею, что призналась тебе. Но, думаю, нам стоит закрыть эту тему раз и навсегда.

— Что ты имеешь ввиду?.. — сдавленно спросил он.

 Хината грустно улыбнулась и произнесла:

— Ты ведь не любишь меня, правда?

 Дыхание перехватило. Наруто хотел возразить, но по какой-то причине все слова застряли в горле. Ему всё ещё было страшно…

 Но то, что его счастье ускользало сквозь пальцы прямо сейчас, на его глазах, оказалось куда страшнее.

— Можешь не отвечать, Наруто-кун, — горько усмехнулась Хината, — мне стыдно, что я обрекла тебя на этот выбор. Ты заслуживаешь быть с той, кого будешь искренне любить. Не стоит ради меня разбивать своё сердце.

 Она не попрощалась. Развернулась на пятках и быстро ушла обратно в роскошный особняк. А Наруто вновь смотрел ей вслед, как и в своих снах. Внезапно все кошмары оказались реальностью. Его сердце так долго стремилось к Хинате, что, кажется, опоздало. Холодный декабрьский ветер раздувал её волосы. А ещё, похоже, разнёс по всей округе ледяную решимость её слов.

 Наруто коснулся ладонью груди и почувствовал, как в сердце образовалась трещина. Из которой по всему телу полилась жгучая тяжёлая боль.

***

— Клянусь, это всё — между нами, — в очередной раз пообещала Сакура. — Твой номер Тридцать Восемь. Почему ты пришёл?

 Впервые за несколько месяцев практики голос по ту сторону ширмы не дрожал и не выдавал тревоги. Это было странно. Обычно посетители нервничали. Порой даже, не могли расслабиться аж до конца сеанса. Но незнакомец был поразительно спокоен.

— Что тебя беспокоит? Можешь быть со мной честным.

— Объясни мне, как бороться с депрессивной расперсонализацией.

 Сначала сердце ёкнуло от неожиданности. Потом по телу разлилась жгучая волна страха. Но она быстро взяла себя в руки. Это было ожидаемо.

— Деперсонализацией, — поправила Харуно и еле-еле улыбнулась. — Сай, это ты?

— Я.

— Тогда можем нарушить правила. Заходи в соседнюю дверь. Поговорим с глазу на глаз.

 Через несколько секунд в дверном проёме показался друг, как и всегда, фальшиво улыбающийся.

— Если хотел получить информацию для общего развития, мог бы и просто так прийти, — сказала Сакура, закрывая блокнот.

 Сай сел рядом на стул и перестал улыбаться.

— Вообще-то, я действительно хотел, чтобы в ОР мне помогли.

 Сакура почувствовала лёгкий укол совести и напомнила себе, что самое главное в её деле — быть непредвзятой. Она вздохнула, подняла взгляд и вновь потянулась за записной книжкой.

— Для начала тебе нужно будет ответить на несколько серьёзных вопросов. Признаюсь, мне ещё не приходилось работать с такими случаями…

— Я доверяю тебе. Думаю, что кроме Сакуры Харуно никто не сможет мне помочь, — серьёзно ответил Сай.

— Тогда расскажи, для начала, о состоянии своих эмоций на сегодняшний день.

 И он стал говорить. Выяснилось, что старые травмы от службы в «Корне» никуда не делись. Он по-прежнему с трудом чувствует эмоции. Конечно, всё гораздо лучше, чем тогда, в их первую встречу. От каждого его слова по коже бежали мурашки, а волосы становились дыбом. Она и не представляла, насколько глубоко травмирован Сай.

— То есть, ты не понимаешь, когда нужно радоваться, а когда огорчаться, плохо спишь, не чувствуешь вкуса еды и не совсем понимаешь, ради чего живёшь… — тихо зачитала Харуно записи. — И единственное, в чём ты можешь быть уверен, — чувства к Ино.

— Всё так, — кивнул Сай.

 Он больше не улыбался. Впервые Сакура видела его серьёзное лицо так долго. И его личное присутствие на сеансе позволило сделать интересные выводы.

 Ширма не позволяла отслеживать реакции тела пациентов. Но, когда человек сидел так рядом, она могла сделать гораздо больше умозаключений. Ведь бессознательные физические ответы говорили куда больше, чем просто дрожащий голос за непроницаемой преградой.

— О твоём случае мало написано в литературе… Его можно назвать «психической анестезией». Думаю, что ты будешь первым пациентом, которому я вынуждена назначить серьёзные медикаменты… Мы сделали их с Шизуне на прошлой неделе.

 Сай недоверчиво скривился:

— Надеюсь, они не такие же отвратительные, как твои солдатские пилюли?

 Сакура еле сдержалась, чтобы не выйти из себя. Но в этом помещении она была не просто другом, а в первую очередь — специалистом.

— Их не нужно жевать. Просто запивай водой.

 Харуно поднялась и подошла к небольшому стеллажу, стоящему у окна, и взяла с полки баночку с маленькими светло-серыми шариками.

— Это особый препарат, который нельзя пить просто потому, что вздумалось, — Сакура нахмурилась и бросила взгляд на Сая. — Но в твоём случае без него прийти в норму не выйдет.

— Что это?

— Долго объяснять… — тяжело вздохнула она и подняла чуть повыше пузырёк. — Однако, попробую. Эти таблетки влияют на гормоны. За чувство радости в организме отвечает серотонин. В твоём случае выработать его побольше без препаратов — невыполнимая задача. Поэтому будешь их принимать три месяца каждое утро. И обязательно приходи ко мне каждую неделю.

— Серотонина? — задумчиво протянул Сай. — Как интересно. Обязательно почитаю об этом в библиотеке. Спасибо, Сакура!

— Пожалуйста, — устало выдохнула Харуно и подумала о том, что было бы неплохо узнать, как там Ино поживает…

— Мне кажется, что она на тебя больше не обижается, — будто бы прочёл её мысли Сай. — Вам надо поговорить.

— Наверное, ты прав…

***

— Цунаде-сама, думаю, вам нужно самой побеседовать с ней, — Какаши нахмурился и сложил ладони в замок. — Для неё ваше мнение будет гораздо авторитетнее, чем моё.

 Пятая помрачнела ещё сильнее и выругалась, закатив глаза. А затем, ударив кулаком по столу, сказала:

— Где растерялась твоя стойкость, Шестой? Это ведь не моё решение. Почему я должна за тебя отдуваться?

— И не моё тоже, — возразил Хатаке. — Вы же прекрасно знаете, что на этом настояли старейшины.

— А с каких это пор мнение дряхлых стариков стало цениться больше, чем Хокаге? Что думает твой советник на этот счёт?

 Какаши выдохнул и отвернулся.

— Мы много раз это обсуждали. Шикамару сначала был скептично настроен, но теперь… Отрицать важность Организации Реабилитации больше нельзя. Каждый вторник в Конохе становится больше людей, пришедших к душевному миру.

 Брови Цунаде совсем съехали к переносице, и она, покачав головой, задала резонный вопрос:

— Тогда какого чёрта мы вообще это обсуждаем? Пусть девчонка продолжает заниматься тем, что у неё хорошо получается. Ей через полторы недели вступать в должность главы госпиталя. Уверена, после того, как Сакура возьмёт бразды правления в свои руки, дела у ОР пойдут ещё лучше.

— Мы это обсуждаем потому, что Хомура-сама и Кохару-сама правы. Разведка докладывает о том, что в Деревне Скрытого Облака уже прознали об организации. По слухам, Райкаге абсолютно не одобряет эту затею. И высказывает предположения о том, что Шиноби Листа стали чересчур мягкотелыми.

 Пятая вновь чертыхнулась и сжала ладони в кулаки.

— С каких пор Хокаге, лидер сильнейшей деревни, решил слушать этого проклятого грубияна Эя?!

— Как бы вы не злились, Цунаде-сама, должны понимать: Альянс, хоть и существует недавно и скреплён совместно пролитой кровью, в любой момент может развалиться. Нельзя давать поводы для нападения.

— Ладно, — проворчала она, — я поговорю с Сакурой. Что ей передать?

— Что я вынужден издать официальный указ о ликвидации ОР. И… Постарайтесь быть помягче.

— Не удивляйся, если девчонка заявится к тебе, выбив кулаком дверь. Поверь, то, что ты теперь Хокаге, не остановит её грубую силу, — грустно усмехнулась Цунаде. — Надеюсь, ты не совершаешь ошибку.

— Я тоже, — вздохнул Какаши.

 Когда она покинула кабинет, Хатаке посмотрел на документ, только что подписанный своей рукой. Он просто физически не смог бы принести ей эту новость… Хотя, безусловно, Пятая права. Их ещё ждёт непростой разговор.

 В памяти всплыла последняя встреча. Сакура быстро уснула и проспала аж до утра. И… В тот самый день Какаши всё понял окончательно.

 Когда на рассвете он, повинуясь невиданному порыву эмоций, вошёл в спальню, то очень долго не смог заставить себя уйти. Несомненно, в его глазах она перестала быть маленькой девчонкой. Хатаке смотрел на её закрытые веки, слегка приоткрытые губы, растрёпанные волосы и с каждой секундой всё больше убеждался: его беззащитная ученица выросла в потрясающе красивую девушку, сильную духом. Но, увы, заплутавшую на жизненной дороге.

 Ему отчаянно хотелось коснуться её точёного подбородка, провести по очертаниям лица и… Желание поцеловать тоже никуда не делось.

 Наваждение… Безумие… Невероятный соблазн… Всё это стояло, словно кость поперёк горла. Ему не нравились эти ощущения. Слишком уж подобные чувства были запретны… И, почти наверняка, не взаимны.

 Всё, что оставалось, — быть рядом. Стараться поддерживать её, не давая опуститься на дно… И смиренно мечтать о персиково-медовом аромате девичьих волос.

 Эти чувства шли вразрез с его долгом. Какаши всегда был и до конца жизни останется Шиноби. Поэтому обязательства перед Конохой не должны отходить на второй план.

 Но он, всё-таки, позволил себе слабость и бросил на амбразуру Цунаде… И теперь нужно было лишь дождаться тяжёлой беседы с той, кто невероятным образом смогла оставить трещины на толстой корке льда, покрывающей его сердце.

Клянусь, это всё - между нами. Глава 11

В этот день Хинате совсем не хотелось вставать с постели. Стоит ей только нос высунуть из комнаты, её тут же окружит вниманием шумная Ханаби. Первый раз в жизни никакой радости от наступления дня рождения не ощущалось.

 Потому что на него, почти наверняка, не явится тот, из-за которого было так чертовски паршиво последние дни.

 Хината нехотя поднялась и бросила взгляд за окно в надежде увидеть долгожданные солнечные лучи. Но чуда не случилось. Ничего не поменялось. Сквозь морозные узоры на стекле было видно, как с неба сыплются большие снежинки.

 Тяжёлый вздох сорвался с пересохших губ. Хотелось пить. Она опять полночи не могла уснуть, пряча рыдания в подушку.

 Может, не стоило тогда уходить?.. Может, надо было выслушать Наруто?..

 Нет, это всё глупые надежды. Хината ведь твёрдо решила: ни за что не обрекать его на невзаимную любовь. И это значило, что поступок был правильным. Осталось лишь побороть боль.

 Конечно же, она отправила приглашение и для него тоже. А теперь, как дурочка, мечтала, чтобы он пришёл. Даже несмотря на то, что сама поставила точку. Можно ли остаться друзьями после такого?.. Наверное, да. Они ведь не ругались, не конфликтовали…

 Однако, каша заварилась такая, что Хината не то, что увязла. Утонула в ней. А следом ещё и Наруто втянула.

 В очередной раз тяжело вздохнув, она сунула замёрзшие ступни в тапочки и поплелась принимать поздравления. Восемнадцать... Надо же. Как быстро она повзрослела. Только взрослой быть оказалось больнее, чем ребёнком. Ведь выросшей Хинате больше не хватало собственного сердца, чтобы уместить в нём все чувства. Ей хотелось их разделить. Но, увы, пути к объекту любви окончательно отрезаны.

 По крайней мере, она так считала.

***

 Цунаде пришла в самое неподходящее время. Сакура только-только вышла из операционной. Это был один из самых сложных случаев в её практике за последнее время.

 Она устало опустилась на стул и подняла глаза на наставницу. Было ясно: Пятая принесла новости. И они явно не сулили ничего хорошего, судя по её хмурому выражению лица.

— Сложный день? — спросила Цунаде, складывая руки на столе.

— А они разве бывают простыми? — грустно усмехнулась Сакура.

— Да уж, не с нашей работёнкой. Ушла, понимаешь ли, с поста Хокаге… А дел всё равно полон рот. Но…

 Она внимательно посмотрела на лицо бывшей ученицы и помрачнела сильнее. Харуно уже знала, что будет сказано. Слишком часто это слышала в последнее время.

 Такой юной девчонке надо побольше отдыхать и беречь себя.

 Ты плохо выглядишь и совсем исхудала.

 Синяки под глазами чернее ночи. Не стоит так изнуряться.

 Она и сама это прекрасно понимала. Зеркало-то в её квартире никуда не делось… Да и собственное тело подсказывало, что на одних только способностях самолечения чакрой далеко не уедешь...

 Но вместо нотаций Цунаде подалась вперёд и серьёзно сказала:

— Я не буду читать тебе лекций, так что не смотри на меня волком. По делу пришла.

— Какая-нибудь миссия?

— Нет. Хуже.

 Сакура нервно сглотнула и посмотрела на свои ладони, сжатые в кулаки.

— Какаши сегодня подписал указ о закрытии ОР, — без лишних предисловий изрекла Цунаде.

 Сакура закрыла глаза и выдохнула. Было чувство, что ей изо всех сил зарядили по голове. Вот значит как…

— Почему?.. — только и смогла вымолвить она.

— Потому что, как мы и предполагали, поползли слухи. Старейшинам это не нравится. В следующий вторник никаких больше пациентов. Если ослушаешься… Сама знаешь. Против официальных указов не попрёшь.

— Знаю. Ничего нельзя сделать, да?

— Боюсь, что ничего.

 Сакура поджала губы. Ей, конечно, хотелось возражать и приводить аргументы. Только толку их говорить Цунаде. Она видела: наставнице это тоже не по душе.

— Я честно болела за твоё начинание… Но… Может, оно и к лучшему. Не хочу, чтобы ты повторяла мою судьбу.

 Где-то под рёбрами слегка уколола совесть. Сакура понимала, о чём говорила учитель. От её проницательности не ускользнуло новое пристрастие Харуно. Но размусоливать тему любви к саке не хотелось. И она сказала:

— Ладно. Жаль всех приходивших… Им будет тяжело без моей помощи.

— Всем не поможешь. Ты ведь должна это понимать.

 Когда тяжёлый разговор подошёл к концу, по телу, кроме опустошения, разлилась неприятная липкая обида. Конечно, Какаши слишком занят, чтобы самому приходить к ней. Но ведь мог бы вызвать на ковёр?..

 К тому же… Даже несмотря на досаду, ей хотелось снова с ним увидеться. Она перестала сопротивляться мыслям о нём. Это было бесполезно. У Сакуры накопилось предостаточно опыта неразделённых чувств, чтобы понять: болезненная одержимость — это её крест.

 Конечно, с Какаши всё было иначе. Никакого помешательства. Любовь к Саске и близко не стояла с тем, что чувствовало сердце сейчас. Она так долго гналась за вечно убегающим Учихой, что привыкла ощущать себя лишней. Вот к примеру: он хоть раз её обнял, чтобы пожалеть?.. Если бы такое произошло, мир, должно быть, перевернулся бы.

 Сенсей же невероятным образом оказался близко в тот момент, когда её жизнь полетела к чертям. Всё, чего ей хотелось, — чтобы он оставался рядом и вытаскивал её своим присутствием со дна. Так вышло, что Харуно довелось уже дважды проснуться в его постели. И пора было признать, что это — лучшие моменты последних месяцев, а, может, и лет её жизни.

 Не стоило даже пытаться забыть спонтанное прикосновение его ладони к её щеке… Оно было горячим, уютным и таким необходимым… И это дурацкое объятие у стен захудалого бара… Сакура многое бы отдала, чтобы вновь его повторить.

 Её неистово тянуло к Хатаке Какаши. Не как к человеку, заменившего ей старшего брата или, быть может, даже второго отца. Невозможно было вспомнить, когда случился момент, после которого она вдруг стала видеть в нём мужчину.

 Однако, теперь после дурацкого указа… Всё запуталось сильнее, чем раньше. Обида, вожделение, досада, желание вновь заглушить одиночество с ним… Сумасшедший водоворот, из которого не было сил выбираться.

 Эпоха психологической помощи Конохе подошла к концу, толком не начавшись. Эта мысль заставила ком подкатить к горлу. Как бы ни было тяжело проживать чужую боль, она бы ни за что добровольно не бросила ОР. Ей не суждено стать счастливой, это ясно, как дважды два. Зато с задачей вести к счастью других Сакура, как выяснилось, отлично справлялась.

 Возможно, стоило бороться. Только сейчас хотелось лишь выть от беспомощности. Она устало покосилась на часы. Через полтора часа нужно быть в поместье Хьюга. Хинате исполнилось восемнадцать, и в честь этого готовился праздник, где будут все друзья.

 В том числе, и Ино. Сакура решила, что обязательно поговорит с ней. Эта дружба на данный момент была единственной вещью, за которую Сакура была готова сражаться.

 Надо поспешить домой и ещё забежать за подарком… Она устало выдохнула и направилась к выходу.

***

 Наруто торопился, прижимая к груди коробку с тортом. Каждая минута была на счету. Он и так очень опоздал. Ледяные снежинки налипали на ресницы и загораживали обзор. Но это не мешало его скорости.

 К своему стыду, подарок пришлось покупать в спешке. Он пробежался по магазинам и не смог подобрать хоть что-нибудь стоящее. Хотелось сделать особенный сюрприз… Но последние пять дней прошли в самокопании. Впрочем, как и предыдущие недели.

 Наруто винил себя за это. Он ведь хорошо помнил о дне рождении. Только сомневался, идти ли. После такого-то прощания в их последнюю встречу…

 Однако, мучения ещё не успели войти в привычку и слишком мешали жить. И тогда-то до него дошло.

 Он ведь Узумаки Наруто. Шиноби, который никогда не сдаётся. Человек, преодолевший столько трудностей. Разве позволительно так долго пасовать перед какими-то дурацкими чувствами?..

 Аргумент этот всё равно был так себе. Наруто это прекрасно понимал. Потому что чувства в его груди ощущались далеко не чем-то дурацким. Наоборот. Очень существенным, всепоглощающим.

 Его осенило всего за несколько часов до времени, указанного в открытке с приглашением. И он вдруг почувствовал себя прежним. Все месяцы переживаний о собственном одиночестве куда-то делись. Вместо этого появилась цель: добиться нормального разговора с Хинатой. Даже вопреки тому, что он всё ещё не был готов признаваться в любви.

 Все должны были собраться к семи вечера. У калитки перед поместьем Хьюга Наруто оказался ровно за час до праздника. Надо было перевести дух и отдышаться… Но пульс бил по вискам, а по телу вместо крови тёк адреналин. Поэтому он смело надавил на кнопку звонка.

 Когда из дома выпорхнула Хината и направилась в его сторону, Наруто бросило в жар. Даже несмотря на плохую видимость, он не мог бы перепутать её невесомый силуэт.

— Здравствуй, Наруто-кун, — пробормотала она, открыв калитку и опустив взгляд, — остальные ещё не скоро придут.

 Очень красивая. Невыносимо очаровательная. Ещё краше, чем всегда. Из-под молочного плаща виднелся подол тёмно-синего платья. На губах — нежно-лиловая помада, так ей идущая. Когда наступил тот миг, в который он стал подмечать такие вещи?..

— Знаю, — кивнул Наруто и протянул коробку. — Прости, что подарок такой скромный…

 Она мило улыбнулась, взяла торт и обернулась к нему спиной.

— Мне очень приятно, спасибо. Проходи, налью тебе чая. Мы ещё не успели накрыть на стол. Не думали, что кто-то придёт раньше...

— Стой! — вдруг выпалил он и почувствовал, как к щекам приливает кровь. — Пожалуйста, подожди.

 Повисла неловкая тишина. Хината зарделась и отвела взгляд.

— Наруто-кун, если позволишь, я бы хотела остаться друзьями… Давай будем жить, как и прежде…

 Но слово «друг» ему больше не подходило. Всё зашло слишком далеко. Всё очень уж запуталось, чтобы оставлять это в прошлом.

— Нет, — горячо сказал он и вошёл за калитку. — Никаких друзей. Так не пойдёт.

 Брови Хинаты от удивления поползли наверх. Но она не успела ничего сказать. Невыносимая горечь её предложения застилала его глаза пеленой.

— Ты сама призналась мне! — в сердцах воскликнул Наруто, схватив перепугавшуюся Хинату за кисть. — Не отвергай меня!

 Ещё бы чуть-чуть, и коробка с тортом очутилась бы на снегу. Хьюга подняла на него глаза, которые вмиг наполнились слезами, и аккуратно выудила ладонь из его хватки. Юношеское сердце сжалось от жгучей боли. Ветер подул с пущей силой, и захотелось поскорее убраться с промозглой улицы куда-то в более тёплое место. Но в поместье — куча глаз и ушей. А красть виновницу торжества накануне её праздника — идея не из лучших. Несмотря на всё отчаяние, Наруто ни за что бы на это не пошёл. Ему было до чёртиков стыдно за своё поведение. Обещал же себе не омрачать ей день рождения… И вот, посмотрите, как знаменитый Узумаки не отступает от своих слов…

— Ты всё неправильно понял! — прошептала Хината, а затем поджала губы, будто переводила дух.

 Но Наруто в очередной раз напомнил себе, что сдаваться — это не про него. Он уже решился. Они уже разговаривали. Уже мёрзли у заснеженного входа в усадьбу. И назад дороги не существовало. Мост, на который его так тянуло, в этот самый миг был так рядом. Надо только вступить. Но Хината отчаянно сопротивлялась, не давая перейти на ту сторону. Наруто хватило нескольких недель, чтобы понять: на том берегу его ждёт что-то новое, страшное и неизведанное. Но если не сделает шаг… Если так и продолжит пасовать… То никогда себе этого не простит.

 Он выдохнул, шагнул ещё ближе и уже гораздо осторожнее взял её за руку. Девичья кожа была ледяной. Неудивительно, при таком-то лютом морозе. На этот раз Хината не стала разрывать прикосновение. Лишь сильнее скривилась из-за нахлынувших слёз.

— Тогда объясни мне, — тише пробормотал он, вдруг прижав её ладонь к своей груди туда, где, словно сумасшедшее, билось о рёбра сердце.

 Наруто знал наверняка: даже через плотную ткань плаща она чует этот стук. Ему казалось, что вся Коноха могла бы услышать.

— Чувствуешь? Мне это ощущение в новинку. Но каждый раз, когда ты оказываешься рядом в последнее время, я ощущаю это.

 Хьюга прикусила губу и вновь посмотрела на Наруто. Её пальцы дрожали. В блеклом свете россыпи фонариков, располагающихся на заборе, он видел, как на её ресницы и щёки ложились снежинки, тая от стекающих слёз. Она вдруг набрала воздуха и на выдохе заговорила сдавленным дрожащим голосом:

— Наруто-кун… Я не хотела тебя отвергать… Только… Защитить…

— Защитить?.. — глупо усмехнулся он. — От чего?..

— От меня. От необходимости быть с нелюбимым человеком… Ты не должен это делать лишь только потому, что я призналась…

 Наруто нервно облизнул губы и опустил взгляд, сильнее сжимая её ладонь.

— Не решай за меня, — неожиданно серьёзно сказал он, а Хината тихонько всхлипнула. — Ты сама предоставила мне выбор, а теперь геройствуешь…

 Он сделал ещё один шаг. Теперь между ними осталось лишь расстояние длиной в злосчастную коробку с тортом. И из-за этой близости дыхание перехватило. Стало наплевать на бушующий ветер и пробирающий до костей мороз. Кажется, ещё ни с кем и никогда он не был так откровенен, как сегодня. И впервые в жизни от этой чистосердечности хотелось сбежать. Но необычайная сила притяжения, с которой его тянуло к этой девчонке, была куда сильнее, чем любые сомнения.

— Да, я дурак и совсем не разбираюсь в любви, — почти шёпотом говорил Наруто. — Я привык всё решать кулаками, добиваться уважения силой… Но ты когда-то давно полюбила меня. Неудачника, которого все презирали. Не за мощь, не за количество выученных техник. И это для меня загадка, которую я никак не могу разгадать. Поэтому… Научи меня. Покажи мне, как нужно любить.

 Хината перестала бороться со слезами и совсем повесила голову. Наруто смотрел на неё и понял, что окончательно устал сражаться сам с собой. Он, наконец, разрешил себе быть счастливым. И причина этого стояла слишком близко, чтобы продолжать держать себя в руках. Его пальцы, которые несколько минут сжимали её ладонь, будто против воли скользнули на девичий подбородок.

— Прими мои чувства, в которых я совершенно ничего не смыслю. Прошу тебя.

 Последнюю фразу он шептал ей практически в губы. Хината молчала и, кажется, совсем не дышала. Ей нужно было лишь оттолкнуть его, вновь сбежать, чтобы это всё, наконец, закончилось.

 Но она смело взглянула в его глаза и легонько улыбнулась.

— Хорошо, Наруто-кун. Я буду очень стараться.

 И стало ясно, что ничего не закончится. Всё только-только начинается. Неизведанный страшный омут проглотил его целиком. И в нём оказалось очень приятно… Наруто чувствовал, как дикое сумасшествие захлестнуло его и без того затуманенную голову.

 Отбросив все страхи, он потянулся к её губам. Хината замерла, оторопев от происходящего. И, наконец, выронила подарок. Наруто погорюет об этом позже. Ведь под солнечным сплетением расплескалось сладкое тянущее чувство. Наверное, это и есть настоящее счастье.

 Он аккуратно её поцеловал и на секунду застыл, боясь сделать что-то не так. Но язык Хинаты робко коснулся его губ. Голова закружилась. Казалось, что земля ушла из-под ног. Её уста были солёными от слёз и очень горячими. Рука Наруто, до сих пор сжимающая девичий подбородок, скользнула по точёной скуле. А вторая ладонь легла на тонкую талию. Мороз, ледяной ветер и вообще весь мир перестали существовать. Осталась лишь Хината. И их долгий, обжигающий поцелуй, который совсем не был похож на ту мимолётную близость на пороге его квартиры...

Клянусь, это всё - между нами. Глава 12

Когда Сакура пришла в поместье Хьюга, все уже собрались на праздник. Ино сидела рядом с Саем и даже не взглянула на подругу. От этого горечь в сердце, которое и без того болело, только усилилась.

 Она быстрым взглядом осмотрела присутствующих. Виновница торжества сияла от счастья. И, кажется, причиной этому был Наруто, который не сводил с Хинаты влюблённого взгляда. Что-то между ними произошло. И только слепой бы этого не заметил.

 Сакура подумала, что это и было наглядным доказательством эффективности ОР. Хината ведь, наверняка, призналась ему. И вот результат.

 Сай, заметив Харуно, приветливо улыбнулся и махнул рукой. Хорошо, что хоть личных встреч с друзьями не запретили. По крайней мере, проблему Сая получится решить до конца…

 Она старалась вести себя, как прежде, чтобы ни в коем случае не выдать своих переживаний. К счастью, за столом велись увлечённые беседы. И единственное, о чём жалела Сакура, — отсутствие саке. Ну, было бы удивительно, если бы на праздничном столе появился алкоголь. Только не в доме, где главой семьи был Хиаши Хьюга.

 Киба с Наруто перекидывались похабными шуточками, Шикамару с невозмутимым видом пил чай, Чоджи о чём-то говорил с Шино, а Тен-Тен и Ли горячо спорили. Иногда в помещение норовила проникнуть Ханаби, но её быстро отшивала Хината, мотивируя это тем, что этот праздник для тех, кто повзрослее.

 Сакура глядела на друзей и чувствовала, как на душе становится тепло. В её тарелке дымилась ароматная говядина с кунжутом, в чашке остывал вкусный чай, а вокруг сидели родные люди.

 Даже Ино стала изредка бросать на Сакуру добродушные взгляды. Значит, шанс на примирение был.

— Ну, а твои как дела, Сай? — послышался звонкий голос Наруто.

— Всё замечательно, — благодарно кивнул тот и улыбнулся, — даже лучше, чем обычно.

— Да что ты? Это тебя Ино такой счастливой делает? — хохотнул Узумаки.

 Сай слегка склонил голову и ответил:

— И не только. У меня оказывается депрессивная деперсонализация. И Сакура мне её лечит. Теперь чувствую себя куда лучше.

 Сердце пропустило пару ударов. Ладонь против воли выронила вилку, и в повисшей тишине слишком хорошо был слышен звон металла, ударившегося о дорогущий мраморный пол. Если бы Сакура не сидела на стуле, то, наверняка, тоже упала бы и осталась лежать рядом со своим столовым прибором.

— Чего-чего? — недоумённо переспросил Наруто, почесав затылок. — И как её надо лечить? Чакрой что ли? Первый раз о таком слышу.

— Это не совсем привычная болезнь. Психическая, если быть точнее, — беззаботно продолжал Сай. — Я сходил в ОР, а потом…

 Его глаза вдруг округлились. Он перепугано посмотрел на Сакуру. Если до этой фразы были ещё какие-то шансы отшутиться и перевести тему в другое русло, то теперь надежды рухнули. Как и привычный мир. Она осторожно подняла взгляд, нервно сглотнув.

 Не все присутствующие сложили дважды два. Шикамару не подал виду, но он точно давно уже в курсе. Киба с Наруто озадаченно пожали плечами.

 По взгляду Хинаты всё стало понятно. Она подняла брови и внимательно глянула на Сакуру. Ино же от души зарядила локтем в плечо Сая. А он лишь виновато одними губами беззвучно пробормотал:

— Прости…

 Ну, хотя бы видно, что он научился чувствовать стыд. Только легче от этого не стало. Атмосфера накалилась до предела. Чёрт, а ещё казалось, что этот день уже не может быть хуже…

 Харуно выдохнула, сжала кулаки и пробурчала себе под нос:

— Что ж. Вот и сорвались покровы.

— Да какие покровы, даттебайо, что ты несёшь Сакура-чан? — спросил Наруто.

— И как с такой сообразительностью ты собрался быть Хокаге?.. — протянул Шикамару.

 Все взгляды вновь устремились к Сакуре. И, подумав о том, что терять больше нечего, она набрала полную грудь воздуха и озвучила висевшую в воздухе догадку присутствующих:

— Вы всё правильно поняли. Я зачинщик Организации Реабилитации.

 Брови Наруто поползли наверх, а щёки моментально покраснели. Киба чертыхнулся, а остальные промолчали.

— Ну и что с того? — вдруг возмущённо спросила Ино и сложила руки на груди. — Хватит этих охов-вздохов. Организация-то анонимная. Сакура делает хорошее дело. Так что прекратите.

 Это было неожиданно. Внутри колыхнулось что-то, отдалённо напоминающее надежду. Харуно подняла глаза на подругу и благодарно улыбнулась. Ино подмигнула, кивнула и продолжила говорить:

— У всех нас есть свои тараканы и проблемы. А мир Шиноби, между прочим, жестокий. Так что эта помощь обязательно нужна. Ничего страшного в этой новости нет. Вон Сай, как только начал пить чудо-пилюли, сразу счастливее стал! Да и кто из нас не догадывался, что это дело рук нашей Лобастой?!

 Яманака вдруг задорно хохотнула и ещё раз подмигнула.

— Думаю, что Ино-сан права, — смущённо пробормотала Хината и выразительно посмотрела на Сакуру. — Всем нам нужна такая поддержка.

 К горлу Харуно предательски подкатил ком. Она ожидала всего, чего угодно… Но друзья единогласно загалдели, разряжая атмосферу.

— Спасибо, ребята, — признательно улыбнулась Сакура. — Только это уже не имеет значения. Организацию Реабилитации закрывают по указу Шестого-самы.

 Шикамару еле слышно выдохнул, нахмурился и потянулся за чаем. В помещении вновь повисла тишина.

***

 Какаши опять совсем не хотелось идти домой. Он несколько раз прошёлся вдоль центральной улицы, в глубине души надеясь наткнуться на Сакуру. Но ему было хорошо известно: сегодня день рождения у Хинаты Хьюги. Шикамару ушёл пораньше с работы на праздник. Наверняка, и Харуно там же.

 Поэтому ноги сами его понесли поближе к уже знакомому дому бывшей ученицы. Им надо поговорить. И этот неловкий разговор являлся отличным предлогом, чтобы просто с ней повидаться.

 Он, откровенно говоря, устал думать лишь о Сакуре. Это начинало мешать не только привычной жизни, но и работе.

 Даже стоя утром на кладбище у Обелиска он вспоминал не об Обито. Не искал больше оправданий другу и не ностальгировал по былым временам. Теперь в его голове жила лишь юная девица, в которой нашлось какое-то болезненное утешение. Искать причины этому было поздно. Однако, простое объяснение, всё же, нашлось.

 Они оба были одиноки. И чересчур близки друг другу из-за жизненных обстоятельств. Команды номер Семь ведь больше не существовало. Саске отдалился ещё сильнее, Наруто занят подготовкой к вступлению в звание джоунина, а затем и Хокаге…

 Остались лишь они вдвоём. И волей случая их сталкивало вместе. Вот и все доводы. Ничего сверхъестественного. И как бы Какаши не привык к своему одиночеству, сердце, видимо, всё ещё на что-то надеялась…

 Глупо, конечно. Куда ему… Во-первых, было ясно, как белый день: Сакура всё ещё любит Учиху. Во-вторых… Тринадцать лет разницы. Узы ученицы и учителя. Это не шутки. Будь он простым Шиноби, может быть, ещё бы о чём-то и подумал.

 Но не теперь.

 Однако, ни одно здравое рассуждение не могло остановить его на пути к её дому. В конце концов, они ведь могут продолжать оставаться близкими людьми.

 Метель не унималась уже который день. Зима в этом году была не на шутку суровой. Даже не похоже на привычную Коноху, где почти весь декабрь дождило. Погода, казалось, была отражением внутреннего мира Какаши. Ему не хотелось бороться с холодом внутри себя. Но обстоятельства вынуждали.

 Он почувствовал её чакру издалека. И вначале даже хотел уйти, пока его не заметили… Но сдержался. Сердце забилось быстрее. Какаши даже стало стыдно. Подумать только… Взрослый мужчина, уважаемый ниндзя, беспощадный Копирующий… А робел, будто мальчишка.

— Какаши-сенсей? — недоумённо подняла брови Сакура, когда увидела его, сидевшего на лавочке у своего дома.

— Здравствуй, — лаконично поздоровался он.

 Удивление на девичьем лице очень быстро сменилось недовольством. Она сунула руки в карманы и спросила:

— Зачем вы пришли?..

— Поговорить.

— О чём же?

— Ты ведь прекрасно понимаешь, о чём.

 Она тяжело вздохнула и опустила глаза.

— Ладно. Давайте поднимемся, нечего на улице мёрзнуть.

 Когда дверь квартирки отворилась, в нос ударил уже привычный аромат персиков и мёда. И когда это этот запах стал привычным?.. Он до сих пор не сменил наволочку, которая пропахла волосами Сакуры. И даже не чувствовал угрызений совести на этот счёт.

— Надеюсь, ты понимаешь, по каким причинам мне пришлось так поступить, — пробормотал Какаши, усаживаясь на стул.

 Сакура не ответила. Она даже не смотрела на него. Молча подошла к кухонному шкафчику и не поворачивалась. От этого сердце Хатаке болезненно сжалось. Ему остро захотелось поймать взгляд зелёных глаз. Стало страшно. А вдруг её благосклонность случается лишь в моменты опьянения?..

 Но он не терял хладнокровия и продолжил говорить ровным голосом:

— Можешь обижаться на меня сколько угодно. Но должна понимать, как Шиноби: интересы деревни — превыше всего.

 Какаши заметил, как начали дрожать плечи девушки. Сакура с грохотом открыла дверцу навесного шкафчика, достала оттуда две чашки и с таким же шумом поставила их на стол.

 «Злится», — подумал он. Это и дураку понятно.

 Только слов извинения не нашлось. Они все застряли где-то в горле. Какаши не отрываясь смотрел, с каким остервенением Сакура наливала кипящую воду в чашки и невольно почувствовал восхищение.

 Как в этом тонком хрупком тельце умещалось столько воли и ярости?.. Сейчас перед ним стояла настоящая Сакура. Нет, она точно уже совсем не та глупая девчонка, которой была раньше. Прежняя Харуно незаметно канула в лету. Вместо неё теперь — сильная, волевая незнакомка. Которая, в данный момент, была жутко огорчена его поступком. И совсем этого не скрывала.

— Я не понимаю, зачем вы пришли, Шестой-сама, — наконец, холодно отчеканила она, поставив чай на стол.

 Какаши покосился на чашку. Чаинки плавно опускались на дно, оставляя в воде витиеватые коричневые разводы

— Не называй меня так, я же просил.

— Можете издать официальный указ с запретом, — язвительно ответила Сакура и, взяв свою кружку, отвернулась.

 Атмосфера накалялась всё сильнее с каждой секундой. Что ж, за словом в карман не лезет, как обычно. Какаши выдохнул, взял в руки чашку, но отпивать не стал. Для этого нужно было снять маску.

 И это последнее, что ему хотелось сделать.

— Сакура, Цунаде-сама должна была тебе всё объяснить…

— И я её прекрасно услышала. Не трудитесь повторять сказанное, я не дура.

 Её слова резали больнее самого острого куная и пробирались в самое сердце. Корочка льда, дала ещё одну трещину. Холодный тон делал больно. Какаши ведь не ругаться сюда пришёл…

 То, что она на него не смотрела и горделиво пила чай, позволило немного поразглядывать красивый девичий профиль. Взгляд скользнул по тонкой шее и изящным ключицам, которых касались нежно-персиковые волосы.

 Нервный вздох вырвался из груди. А следом снова пришла мысль, о которой он так старательно старался не вспоминать.

 Сакура ему нравилась. И с этим невозможно бороться. Какаши направлялся сюда, предполагая, что разговор будет не из приятных. И вовсе не хотел мусолить эту тему. Но всё равно явился, чтобы без зазрения совести рассматривать точёные черты лица.

— Не вижу смысла продолжать разговор, если вы не поменяли решение, — нарушила тишину она.

 Это прозвучало, словно приговор. Нет, нельзя упустить последнюю возможность быть рядом. Нужно было хоть что-нибудь сделать.

 Он смотрел, как она нервно поджимала губы и думал о том, что готов пойти на любые уступки, лишь бы не видеть её опечаленного лица.

— Я… Поговорю ещё раз со старейшинами, — наконец, собрался с силами Какаши.

— Нет смысла. Сегодня организация перестала быть анонимной. Правда вскрылась. Так что можете не утруждаться. ОР не сможет существовать, если все будут знать, кто этим занимается. В этом и была суть.

 Ответа не нашлось. Хатаке в очередной раз удивился сам себе. Разве позволительно взрослому и рассудительному мужчине так тушеваться перед юной девчонкой?..

 Видимо, позволительно, если она посмела оставить такой глубокий след в его душе…

 Сакура бросила на него усталый взгляд, в котором больше не было злости или печали.

— Дурацкая была идея пить чай… — пробормотала она и поднялась.

 Подойдя к раковине, открыла воду и стала ополаскивать кружку. А затем потянулась на цыпочках к кухонному шкафчику.

— Выпью, пожалуй, чашечку саке, — будто бы, между прочим, бросила она.

— Не слишком ли часто ты увлекаешься алкоголем? — спросил Какаши.

— Вы ведь больше не мой сенсей. И не мой отец. Да и, к тому же, я совершеннолетняя.

 С каждой секундой всё больше казалось, что Сакура отдаляется. Даже вопреки тому, что их разделяло каких-то несколько метров. Дыхание стало сбиваться. Хатаке знал: это эмоции стараются пробиться наружу. И чем дольше он сидел на этой кухне, тем сложнее было их контролировать. Казалось, что если прямо сейчас не предпринять хоть что-нибудь, то всё будет кончено. Так и не начавшись.

 Но взгляд вновь стал предательски изучать манящий девичий силуэт. Её стройные ноги, тонкая осиная талия и хрупкие плечи… Он видел их сотню раз. Но разглядел только недавно.

 Остатки рассудка стали вовсю глотку вопить о том, что его мысли чудовищно неправильны и аморальны. Какаши повторил это себе уже, кажется, тысячу раз. Что ж, если надо, повторит и в тысячу первый.

Она — его ученица. Он — Хокаге. Она гораздо младше. Он может ей навредить. Она — очаровательна и вполне в его вкусе. Он…

 Мысленно чертыхнувшись от того, куда вновь свернули мысли, Хатаке повернулся и внимательно посмотрел на Сакуру.

 Восемнадцать… Тридцать один.

 Восемнадцать.

 Тридцать один.

 Чёртовых тринадцать лет разницы.

 Проклятые узы сенсея и ученицы.

— Почему вы так на меня смотрите?.. Если есть, что сказать, — говорите, — вырвала его из раздумий Сакура.

 Какаши вздрогнул, вдруг осознав, что глупо уставился на девичье лицо и просидел так добрых полминуты.

 Она поджала губы и вновь отвернулась к навесному шкафчику. Должно быть, его молчаливое присутствие её порядком утомило. Но он продолжал сидеть на проклятом скрипучем стуле и сжимать в руках кружку с остывающим чаем.

— Какаши-сенсей, уже достаточно поздно. У меня был сложный день… Я не обижаюсь на вас. Но мне нужно время, чтобы всё это переварить…

 На последней фразе голос девчонки дрогнул. И вдруг розововолосая макушка склонилась, а девичьи пальцы сильнее сжали кухонную поверхность.

— Простите… — еле слышно всхлипнула она. — Идите домой. Не хочу, чтобы вы снова были свидетелем моей слабости… Просто… Я слишком устала… Стараюсь быть хорошей, помогать… Но всё летит к чёртовой матери…

 Ледяная корка дала последнюю трещину и рассыпалась на мелкие осколки. Сердце забилось так быстро, что даже болезненно защемило. Он не считал её слабой. Ведь сильные женщины тоже плачут… Даже мужчины иногда могут себе это позволить…

 Но когда слёзы льются из глаз любимой женщины… Это невозможно терпеть.

 Странное наваждение захлестнуло голову. Привычная трезвость ума окончательно выветрилась. Её дрожащие плечи, тонкие кисти, сводящие с ума ноги… Надо бы думать о том, как успокоить слёзы Сакуры. Но в мыслях возникали картинки того, как он сжимает её изящные бёдра, зарывается носом в мягкие волосы, плавно опускаясь к шее и осыпая её поцелуями… Какаши так отчётливо представлял себе эти ощущения, что был почти уверен: кожа Сакуры будет такой же, как и в его воображении: мягкой и бархатистой, а дыхание от его действий — сбивчивым и пленительным…

 Образ ученицы окончательно разбился, трансформировавшись в объект вожделения.

 От этой воображаемой сцены стало по-настоящему жарко, хотя в квартире Сакуры едва ли стало теплее.

 Слегка тряхнув головой, Какаши отвёл взгляд от дрожащей девушки. Но это не помогало.

 Сумасшедшему мороку невозможно было сопротивляться. Поэтому, резким движением поднявшись со стула, он бросился к Сакуре. Бедная девчонка даже не успела ничего понять. Какаши всего за мгновение оказался позади неё и с исступленным удовольствием закрыл глаза, втянув носом аромат её волос. Руки цепкой хваткой обхватили тонкий стан и крепко прижали к себе.

 От нежного персикового запаха с медовыми нотками по его коже побежали мурашки. Это было слишком пьянящее чувство, чтобы жалеть о содеянной слабости.

— Не плачь… Прошу тебя… Я что-нибудь придумаю.

 Сакура не сопротивлялась. Она вдруг накрыла его ладонь своей. Какаши шумно выдохнул. Её плечи всё ещё подрагивали. И он не нашёл ничего лучше, чем коснуться губами через ткань маски её затылка. Она почувствовала это прикосновение и вдруг дёрнулась, будто хотела развернуться.

— Не надо, — выдохнул он и повторил: — не надо… Не поворачивайся. Не давай мне совершить ошибку.

 Рыдания прекратились. До ушей Хатаке доносилось лишь сбивчивое дыхание. Эти крепкие внезапные объятия сводили с ума… И, кажется, не его одного. Ведь спустя секунду послышалась тихая фраза, после которой вся прежняя жизнь полетела к чертям:

— Раз уж вы решились меня утешать… Позвольте и мне совершать ошибки…

Клянусь, это всё - между нами. Глава 13

Сакура сидела на полу и нервно поправляла волосы. Толку от этого было мало: причёска истрепалась за ночь, и по-хорошему надо бы сходить в душ. Но сил не осталось.

 Внутри творилось что-то странное. Одновременно в её сердце умещалось чувство промозглой въедливой пустоты и какого-то иррационального счастья.

 Она провела ладонью по щеке, затем пальцы плавно опустились на шею, очертили контуры острых ключиц. Наконец, рука коснулась обнажённого пупка и замерла на несколько секунд. Сакура подумала о том, что можно вмиг залечить чакрой отдалённую глухую боль там, внутри. Но это было непозволительно.

 Как будто, если она так поступит, всё произошедшее обернётся прахом. Но ей хотелось запомнить всё в мельчайших подробностях. Однако, задача эта оказалась не из простых. Ведь всё случилось, словно в сладком дурмане.

 Хотя, если хорошенько задуматься, не таким уж он был и сладким…

 Она слишком много книг прочла и видела чересчур много чужой боли, чтобы не понимать очевидного: события минувшего вечера и ночи — это сублимация одиночества.

 Какаши всё ещё был закрытой непрочитанной книгой. Но Сакура знала о нём несколько важных вещей. Во-первых, нелюдимая жизнь ему осточертела. Не мог же он соврать?.. Не могло же всё произойти только из-за чувства жалости?..

 Во-вторых, его сложная судьба и закрытое ото всех сердце делало его невообразимо сложным человеком. Хатаке никогда не пришёл бы к ней поговорить о своей боли. И точно в будущем этого не сделает… Вот уж угораздило влюбиться в такого человека…

 По правде говоря, увлечься Саске было достаточно легко. Вечно нелюдимый, холодно прекрасный Учиха так и притягивал к себе внимание.

 Страдать по нему тоже вполне можно без лишних усилий. Нет, конечно же, это было чрезвычайно больно. Но… Он и не давал никогда надежд. Был где-то впереди, очень далеко. Эдакая неприступная скала. Смотри на него, да мучайся… Сгорай от сумасшедшей одержимости…

 Какаши, хоть и имел сложную душу, все-же был совершенно иным. Диаметрально противоположным. Заботливым, чутким… Но таким же непонятным.

 А ещё, пожалуй, даже более красивым чем Саске. Сакура и предположить не могла, насколько благородные черты скрывались за вечной маской.

 Было и ещё кое-что странное… Кто бы мог подумать, что она не испытает даже малейших угрызений совести из-за содеянного… Не перед Учихой, а перед собой. Собой из прошлого, если быть точнее. Девчонкой, которая словно преданная собачка, покорно отдала сердце на растерзание.

 Сакура едва улыбнулась одними лишь уголками губ. Всё запуталось. Ещё пуще прежнего. Её жизнь так и валялась где-то на дне заброшенного колодца. Однако, многое изменилось. Даже если прошедшая ночь была лишь ошибкой для них двоих… Даже если это больше никогда не повторится…

 Она ни о чём не жалела. Ведь сублимировать одиночество в обоюдной пленительной глупости — не такая уж и плохая идея в сложившихся обстоятельствах.

 Сакуре вспомнились её дурацкие детские мечты о том, как должны завязываться отношения. Свидания, прогулки под полной луной, поедания мороженного в кафе и волнительный первый поцелуй… Лишение девственности — только при свечах и на лепестках роз.

 Но у жизни другие планы. Ей даже не хотелось этому удивляться. У неё всё всегда было наперекосяк…

 Вот и сейчас получилось также. Подумать только… Первый поцелуй и первый секс случились одновременно. Совершенно внезапно. Нежданно-негаданно. Совсем не с Саске Учихой. На её скрипучем кухонном столе. И никаких тебе лепестков роз…

 Но она об этом ни капельки не жалела. Потому что впервые за долгое время её бестолковая жизнь подарила ей нечто удивительно прекрасное. Да, романтики не случилось. Зато была жгучая страсть и… Вожделение во взгляде Какаши.

 Харуно зажмурилась и, поджав колени, опустилась на них лбом. Надо было спешить в больницу, впереди очередной сложный день. Но в её комнате всё ещё пахло его присутствием. Потому что целую ночь он спал рядом… Им было тесно вдвоём. Но это такие мелочи…

 И теперь в голове совсем опустело. Будущее покрылось мраком.

***

 Когда Сакура сдавленно попросила позволить ей ошибаться, Какаши понял, что он не просто терял контроль. Он сходил с ума, слетал с катушек и окончательно прощался со здравым рассудком. То самое учащённое дыхание, о котором фантазировал его воспалённый мозг всего несколько минут назад, теперь явственно доносилось до ушей. Сакура дала ему карт-бланш на безрассудство.

— Ты не понимаешь, о чём просишь, — еле слышно выдохнул он. — Это неправильно…

— Понимаю, — также глухо отвечала она. — Но сейчас вы ко мне прикасаетесь, обнимаете… И я не могу вспомнить момента, когда чувствовала бы себя счастливее. Для кого неправильно?.. Если вы это делаете из жалости и вам не хочется… Прекратите, и давайте забудем об этом.

 За рёбрами больно сдавило от её слов. Сейчас он прижимался губами к волосам, и это было так естественно… Так верно…

— Я прикасаюсь к тебе не из жалости… Но ещё минуту назад ты отправляла меня домой, — возражал Какаши, зажмурившись, а сам крепче сжимал её в объятиях. — Прошу тебя в последний раз: останови меня.

 Она дёрнулась и слегка повернула голову.

— В таком случае… Раз уж это не сострадание… Я не прощу, если вы остановитесь.

 Хатаке не хотел думать о том, каковы были её мотивы. Зачем это нужно Сакуре Харуно, до беспамятства любящей Саске… Мысли о том, что он ей, возможно, тоже нравился, были даже более безумны, чем его намерения.

 Однако, наступила точка невозврата. Секунда, после которой всё перевернётся, и жизнь полетит с отвесной скалы в пропасть. Он всё ещё не видел её лица. И пока что не хотел смотреть… Точнее, всеми фибрами души желал впиться в её бледные губы. Но нужно было стараться хоть как-то себя контролировать и не бросаться в пьянящий омут с головой.

 Впрочем, руки уже начали жить своей жизнью. Одна ладонь скользнула чуть выше под девичьи рёбра, а вторая коснулась её волос. Сакура едва вздрогнула и разорвала прикосновение, опустив пальцы на кухонную поверхность.

 Какаши отстранил лицо, второй рукой сильнее прижимая к себе Сакуру, и стянул маску. Он был готов остановиться в любой момент, если она попросит. Но вместо этого послышался ещё более искушающий вздох. Харуно слегка наклонила голову вперёд. Сердце забилось быстрее прежнего. Остатки совести кричали во всю глотку где-то на задворках сознания. Это ведь должно быть простое утешение. Обыкновенная поддержка, чтобы она больше не плакала. Но он и не сделал ничего такого, о чём потом пожалеет.

  Ещё не сделал…

 Какаши нежно отодвинул её волосы и перекинул их за её плечо. Проведя пальцами по выступающим позвонкам, он понял, что воображение совсем не соврало. Кожа фарфорового цвета покрылась мурашками и оказалась на ощупь гораздо приятнее, чем он представлял. И ему отчаянно захотелось попробовать большего, чем просто прикосновения…

 Хатаке приблизился губами к её шее и коснулся в лёгком поцелуе. Сдавленный едва слышный стон сорвался с её губ. Планы по сдерживанию себя летели ко всем чертям. Сакура поёжилась и инстинктивно закинула голову назад.

— Хочу… Поцеловать… — выдохнула она.

 Но у Какаши были другие планы. Он аккуратно провёл ладонью по её мягким волосам и шепнул на ухо:

— Раз уж мы совершаем ошибку… Давай хотя бы не будем торопиться…

 А затем коснулся ладонью её затылка и мягко, но властно, легонько склонил вперёд, сильнее впиваясь губами в шею.

 Свободной ладонью он стал медленно скользить выше. Пальцы неторопливо двигались сначала по талии, потом провели по рёбрам и, будто невзначай, задели маленькую упругую грудь. От этого мимолётного прикосновения Сакура изогнулась и прижалась бёдрами к его паху.

 По телу Какаши пробежал адреналиновый разряд. Что-то щёлкнуло в рассудке, и он резко отпрянул, коснувшись ладонью лба.

— Нет… Мы не можем. Прости меня, Сакура…

 Да что он себе позволяет?! Это ведь его ученица, которая выросла буквально на глазах своего сенсея. Такое безумство было слишком ему несвойственно. Все женщины, с которыми его сводила судьба, не были такими юными и… Невинными. Дышать стало сложнее. Казалось, что воздух потяжелел в тысячу раз.

 Но она вдруг повернулась к нему. Её брови прыгнули вверх от удивления. И тогда-то до него дошло, что его лик не скрыт за плотной тканью. От осознания этого сердце забилось ещё быстрее. Однако, мимолётное помешательство на лице Сакуры быстро сменилось выражением гнева.

— Я же сказала, что не прощу, — отчеканила Харуно.

 И рывком бросилась к нему, закинув руки на шею и не давая возразить. От такого резкого сближения Какаши пошатнулся и упёрся бёдрами о стол. Её губы настойчиво впились в неумелом поцелуе. Но он не посмел его прерывать. Совесть замолчала под гнётом оглушающей страсти, которой невозможно было сопротивляться.

 Казалось, что все годы одиночества мгновенно сгорели в обжигающем пламени. Он целовал девушку, к которой неровно дышал. Она этого отчаянно желала. И если не это можно было назвать счастьем, то что тогда?..

 Неровное дыхание теперь срывалось не только с губ Сакуры. В мимолетные секунды, когда их поцелуй прекращался, он втягивал воздух, будто бы пробежал стометровку. Её ноги подкосились, и, чтобы не завалить девушку на пол, Какаши приподнял Сакуру за талию и развернул к столу, усадив на деревянную поверхность.

 Харуно слегка ойкнула, но не разомкнула объятий. Она кусала его губы, крепко впивалась в лопатки и тихо постанывала от бесстыдных прикосновений Какаши.

 Он сжал её волосы и потянул назад, открывая себе доступ к хрупкой шее. Сакура послушно запрокинула голову. В это короткое мгновение ему представилась возможность рассмотреть, как раскраснелись её щёки. Хотелось покрыть поцелуями каждый миллиметр нежной кожи. И Какаши больше не смел отказывать себе в этом удовольствии.

 Маленькая кухня наполнилась вздохами, стонами, звуками страсти и атмосферой неистового взаимного притяжения. До сих пор не отрывая губ от худеньких ключиц и не выпуская её из цепких объятий, Какаши скользнул ладонью по небольшой груди, теперь уже более настойчиво. Он нежно провёл пальцем вокруг соска, всё ещё не дотронувшись до него. Но и этого хватило, чтобы Сакура ахнула, выгнувшись ещё сильнее. Какаши потянулся к маленькому уху и обхватил губами мочку. А затем аккуратно провёл по ней языком. Пальцы, наконец, прикоснулись к твёрдому соску и слегка потянули на себя. Они уже практически лежали на проклятом столе, ножки которого предательски скрипели от бушующего вожделения.

 Но сладкие тянущие ощущения в животе от предвкушения были слишком хороши, чтобы торопиться. Он бы поддался животным желаниям сразу же, если бы был юным мальчишкой. Но Хатаке давно уже вышел из того возраста. Он хотел наслаждаться. И ещё больше желал, чтобы Сакура вкусила эту остроту и невыносимую отчаянную жажду. Раз уж он повёл себя эгоистично и поддался чувствам… Пусть она тоже погрузится в них сполна.

 Очередной сладкий стон. Очередная волна невыносимого возбуждения внизу его живота.

 Он вдруг начал думать о том, первый ли раз это для неё. Ведь слишком уж податливой она была… И тут напрашивалось два возможных вывода.

 Либо Сакура уже лишилась девственности, либо… Это вовсе не случайная близость. И она тоже давно перестала мыслить о нём, как об учителе…

 Вырывая его из очередных совестливых мыслей, Сакура потянулась к мужским губам и вновь поцеловала, а её ладони стали расстёгивать жилет. В голове звенело. Казалось, что какая-то неведомая сила раскалила воздух до адской температуры.

 Через мгновение его водолазка вместе с жилетом оказались на полу. Её пальцы бессовестно скользили по оголённому торсу, окончательно сводя с ума.

 В конце концов, его рука поползла вниз по стройному телу. И, ловко подняв тонкий подол юбки, Какаши коснулся через ткань трусиков её половых губ. Он знал: прямо сейчас ей показалось, что по телу пробежал электрический разряд. Подтверждением этому был нескромный стон, снова прозвучавший в накалённой атмосфере.

 Какаши проскользнул пальцами через кружево и дотронулся до влажной кожи. Там было слишком мокро… Последние сомнения на задворках сознания улетучились. Аккуратным движением коснулся малых половых губ и слегка надавил. А затем, видимо бесповоротно поддавшись похоти, поднёс этот самый палец к её губам. Вторая ладонь всё ещё ласкала возбуждённый сосок. Какаши провёл пальцем по её языку, чувствуя кожей её горячее дыхание. Она закрыла глаза и стала дышать ещё тяжелее. Пульс в висках Хатаке стучал так громко, что заглушал все мысли.

 Сакура, видимо, повинуясь инстинктам, сначала едва коснулась его фаланги языком, а затем облизнула. Он тяжело выдохнул и вернул ладонь к её промежности, дотронувшись мокрым пальцем до клитора. Она застонала громче и на выдохе пробормотала:

— Какаши… Я… Никогда этого не делала…

 Собственное имя без уважительного «сенсей» звучало, как мёд для ушей. Однако, долго радоваться не позволила совесть. Значит, всё-таки, второй вариант в его догадках был правильным. Она видела в нём мужчину (странно было, конечно, предполагать обратное, учитывая обстоятельства). И доверила ему свою невинность.

— Мы можем прекратить, только скажи, — пробормотал он, на самом деле отчаянно надеясь, что Сакура не захочет останавливаться.

 Её глаза распахнулись, и взгляд смущённо скользнул куда-то в сторону. А затем маленькая ладошка накрыла его руку, всё ещё лежащую меж изящных бёдер.

— Нет… Я хочу…

 Это было призывом к действию и приговором одновременно. Если до её слов ещё можно было остановиться, стыдливо опустить глаза и извиниться, то сейчас все тормоза исчезли. Какаши наклонился ближе, чтобы вновь почувствовать вкус её губ и обжигающее дыхание, а указательный палец стал рисовать круги вокруг клитора. Она разорвала поцелуй, зажмурилась и запрокинула голову. Её персиковые волосы раскинулись по деревянной поверхности, почти касаясь чашки с чаем, к которому он так и не притронулся.

 Хатаке слегка приподнялся, чтобы полюбоваться прекрасным зрелищем. И никак не мог поверить, что всё дошло до такого…

 Он ускорил темп и вновь наклонился, втянув губами сосок через ткань платья. Сакуру потряхивало, хрупкое тело извивалось от умелых ласк. И всего через каких-то полминуты её ноги задрожали. Она попыталась свести колени, но лишь упёрлась в напряжённые мускулы его бедра. Под подушечками пальцев он почувствовал лёгкие сокращения. Изогнувшись от волны сладкого удовольствия, Сакура шумно выдохнула и сдавленно застонала, прижимая ладонь ко рту.

 Хатаке тяжело дышал и глядел на неё словно сквозь пелену. Она посмотрела прямо ему в глаза, ещё сильнее раскрасневшись. А затем поднялась, нежно коснулась пальцами щетинистой щеки и горячо поцеловала.

 С трудом опомнившись, он отпрянул и, прижимаясь лбом к её переносице, повторил вопрос:

— Всё ещё не хочешь остановиться?.. Это… Ни к чему тебя не обязывает.

 Но Сакура лишь поцеловала его и потянулась ладонями к форменным брюкам, ловко их стянув.

 Он крепко взял её за ягодицы и прижал к себе. А затем, отодвинув ладонью ткань промокшего насквозь белья, коснулся членом половых губ.

 Сакура зажмурилась и сильнее сжала его плечи.

— Не бойся, — пробормотал он, — не будет никакой боли, если ты постараешься расслабиться.

 А затем снова поцеловал её. И, как только она ответила на поцелуй, Какаши вошёл. Сакура выдохнула ему в губы и слегка застонала.

 Он продолжил неторопливые толчки. Она прикусила губу и уткнулась носом в его плечо. Хотелось ускорить темп, но это было непозволительно.

 Страсть немного поутихла. И теперь это был особенный момент, очень важный. Исключительный. По сердцу растекалось остро-пылкое чувство, посылающее импульсы всему телу. Совершенно незнакомое. Удивительное. Такого не было ни разу с другими женщинами… И это заставляло страшиться и наслаждаться одновременно.

 Он мягко гладил её по волосам, еле-еле касался губами раскрасневшегося лица и бессвязно шептал:

— Всё хорошо… Всё хорошо…

 Какаши потерял счёт времени. Их нежность, смешанная с огнём, казалось, продолжалась целую вечность. В конце концов, вопреки воле, страсть взяла верх над рассудком. Он коснулся её лба своим и почувствовал, как её ногти царапают кожу на спине. Продолжать держать медленный темп больше не выходило. Он ускорился и почувствовал, что вот-вот кончит.

 В последнее мгновение Какаши отстранился, и брызги спермы полетели на бедро Сакуры, деревянный пол и невесть куда ещё.

 Она несколько секунд смотрела в его глаза, а затем прижалась лбом к его груди, уткнувшись носом в шею. Он ответил крепким объятием и легко поцеловал девичий висок.

— Останьтесь сегодня у меня… Не уходите домой… — прошептала Сакура.

 Какаши едва заметно улыбнулся. Подумать только… Каких-то полчаса назад они практически ругались, и она отправляла его вон… А теперь…

 Что же теперь?.. Что же они натворили?..

 Что он натворил?

Клянусь, это всё - между нами. Глава 14

Наруто вышел из дома необычайно окрылённый. Впервые за долгое время хотелось сбегать в «Ичираку», гулять по Конохе и улыбаться прохожим. А ещё он вновь почувствовал радость от ответственности, лежащей на его плечах. Герой войны. Будущий Хокаге. Это больше не тяготило, как каких-то пару дней назад. Ведь человек, по-настоящему любящий его не за эти заслуги, теперь рядом. Это просто не укладывалось в голове.

 Жизнь снова окрасилась в яркие цвета. Будто почуяв его настроение, на небе вновь появилось солнце. После дня рождения Хинаты Узумаки чувствовал, как удивительным образом изменилась его жизнь. Казалось бы… Ничего особенного не произошло.

 Но кто бы мог подумать, что обычный поцелуй может сотворить такое…

 Им не удалось поболтать после праздника. Было уже достаточно поздно, когда все разошлись. Да и как-то… Странно это всё.

 Целый вечер он смотрел на Хинату так, словно видел впервые в жизни. И сам себе удивлялся. Ещё бы немного… Каких-то несколько недель сомнений, и она была бы для него потеряна. Но теперь ему хотелось наверстать упущенное. И проводить с ней как можно больше времени.

 Поэтому сегодня в его планы входило несколько важных дел. Во-первых, сбегать к Хинате и позвать её на свидание. А во-вторых… Поговорить с Шикамару.

 Наруто не давала покоя беседа за праздничным столом. То, что Сакура оказалась той незнакомкой за непроницаемой ширмой, не на шутку повергло в шок. И если хорошенько об этом задуматься, то подобный род деятельности очень ей подходил.

 Он знал, что бывшей сокоманднице тоже было несладко. Саске шастал невесть где на миссиях и практически не появлялся в деревне. Тяжело, ей, наверное, его любить…

 И теперь настала пора сделать что-то полезное для Конохи. Как будущему лидеру деревни. Как человеку, который прекрасно понимал: душевные терзания могут наворотить немало бед.

 Наруто слишком отчётливо помнил истории своих врагов и свою собственную. Морально сломленный Нагато. Обито, свихнувшийся из-за потери любимого человека… И он сам, проведший детство в полном одиночестве. Кто знает, куда бы занесла его судьба, не попадись на пути замечательные люди…

 Да и его лучший друг тоже был хорош. Саске, повёрнутый сначала на отмщении, а теперь — на искуплении, вряд ли однажды смог бы стать по истине счастливым.

 Это всё не давало Наруто покоя. Почти целую ночь его голову не покидали мысли о сотнях Шиноби, которым обязательно могла бы помочь Организация Реабилитации. И о том, скольких печальных событий можно было бы избежать… Если бы, конечно, в их мире заботились не только о лечении физических ран, но и душевных.

 Ненависть порождает ненависть, ведь так? А что, если её искоренять можно не только силой? Что, если дело Сакуры сделает мир ниндзя гораздо лучше?

 Узумаки против воли ускорил шаг. Его план был до жути прост. Сразу после Нового года в Конохе должно состояться собрание Пяти Каге. Он, как уважаемый Шиноби, способный влиять на судьбу мира, тоже приглашён. И такую возможность нельзя было упустить. Конечно, можно наведаться и к Какаши-сенсею… Но раз уж он своей рукой подписал указ о закрытии ОР, значит это будет пустой тратой времени. Нужно действовать в обход.

 Шикамару открыл дверь не сразу. Но когда появился на пороге, по его лицу было ясно: он совсем не рад столь раннему визиту. Под его глазами залегли тёмные синяки, да и, в целом, видок оставлял желать лучшего. Создавалось впечатление, что он совсем не сомкнул глаз этой ночью. Нара насупился и осмотрел Наруто с ног до головы.

— Что-то произошло?

— Нет. Но у меня есть к тебе важный разговор.

 Его брови подпрыгнули, выдавая неприкрытый скептицизм.

— А подождать это не могло? Время вообще видел?

— Прости, — виновато опустил глаза Наруто и поёжился: утренний мороз пробирал до костей. — Но мне кажется, дело очень значимое. Нужна твоя поддержка.

 Шикамару устало выдохнул и лениво протянул:

— Ладно уж, заходи. Не отправлять же тебя домой.

 От тепла особняка клана Нара стало уютно. Наруто ловко скинул обувь и плащ, а затем поплёлся за другом. Ему и раньше доводилось бывать в этом доме. И каждый раз он ловил себя на мысли, что хотел бы однажды чувствовать такой же уют в собственном жилище. Стены украшали картины с изображением леса и оленей. Однако, не это делало особняк прекрасным. Какая-то невидимая атмосфера витала здесь. Наверное, так бывает, когда дома тебя кто-то ждёт.

— Дай угадаю, речь пойдёт о Сакуре, да?

 Мальчишеские щёки обдало жаром. Он неловко отвёл глаза, хоть Шикамару и не мог его видеть, так как шёл впереди.

— Как ты догадался?

— Много ума не надо, чтобы это понять, — они дошли до небольшой столовой, и друг указал ладонью на стул, приглашая сесть. — Ты ходил в ОР, правда?

 Теперь уже не только щёки, но и всё лицо раскраснелось. Наруто сжал ладони в кулаки и потупил взгляд. Соврать или нет?.. И поразмыслив пару секунд, решил быть честным.

— Да, — кивнул Узумаки и смело посмотрел на Шикамару. — И не стыжусь этого. Такую организацию ни в коем случае нельзя закрывать.

 Нара не рассмеялся и даже не улыбнулся. Он лишь сильнее нахмурился и сложил пальцы в привычном жесте, означающем мыслительный процесс. Наруто перестал нервничать. Стало ясно: друг на его стороне.

— Я тоже так считаю, — подтвердил его догадку Шикамару. — Однако, всё усложнилось с дурацким указом…

 Узумаки вдруг подскочил и горячо выпалил:

— Но если старейшины и Какаши-сенсей переживают о слухах в других странах, нам просто нужно объяснить остальным каге значимость этой затеи!

— А почему ты пришёл ко мне, а не к Шестому? — бровь Шикамару вновь скептично поднялась.

— Потому что, — буркнул Наруто и снова опустился на стул. — Спорить с Какаши-сенсеем — не моё. Да и вообще — нормально объяснять… А ещё… Ты ведь, вроде, в ладах с Темари? Я бы и сам наведался в Суну поговорить с Гаарой, но с этой учёбой… Меня и на миссии-то не отправляют. В общем, хотел, чтобы ты связался с Деревней Песка.

 Отчего-то Шикамару зарделся. Это было ему вовсе несвойственно, но Наруто не успел удивиться, так как друг изрёк возражение:

— Допустим, Песок пойдёт нам на встречу. Как быть с остальными?

— Может, ты и с Какаши-сенсеем поговоришь? Советник, как никак, — Узумаки на секунду запнулся и высказал свой последний козырь: — пускай Сакура выступит на грядущем собрании.

— Я тоже об этом думал. Но идея рискованная… Ты ведь знаешь нрав этих проклятых Каге, — Шикамару скривился и подпёр ладонью подбородок. — Однако, попробовать стоит. Думаю, это наш последний шанс.

 Наруто широко улыбнулся и кивнул.

— Всё получится! Если не захотят… Я что-нибудь придумаю. Спасибо тебе.

 Нара ухмыльнулся, встал и хлопнул друга по плечу.

— Это тебе спасибо. Дурак дураком, конечно… Но сразу видно: Хокаге из тебя выйдет замечательный.

***

 Какаши чувствовал себя совершенно глупо. Прошедшая ночь казалась чем-то невозможным. Будто это и не было реальностью вовсе. А каким-то запретным сном.

 Поспать нормально так и не получилось. До рассветных сумерек его пальцы гладили обнажённое плечо Сакуры, а губы тянулись к её ароматным волосам. Какаши аккуратно осыпал поцелуями фарфоровую кожу, боясь потревожить мирный сон своей…

 Кем она теперь была для него?.. Ученицей уже просто язык не поворачивался называть. Любимой?.. Как-то пошло это теперь звучало в его мыслях. Казалось бы, вчера, лишь завидев её слёзы, это слово так и крутилось на языке. А теперь…

 Нет, любовь — это слишком просто. И описать всё то, что происходило, одной лишь любовью не получалось.

 Его, конечно, мучила совесть. Всё вышло слишком спонтанно и бестолково… Сакура заслуживала лучшего, чем тридцатиоднолетнего одинокого мужчину, мысли которого полны скорби и одиночества.

 Только то самое одиночество куда-то испарилось. Какаши не знал, что будет дальше. Захочется ли Сакуре продолжить то, что обрело какую-то осязаемую форму вчера на маленькой кухне…

 Ноги уже привычно привели его на кладбище. Солнце, долгие несколько недель скрывавшееся за густыми тучами, сегодня освещало блестящий чёрный гранит Обелиска. Он коснулся ладонью холодного камня и закрыл глаза, пытаясь привести мысли в порядок.

 Однако, ничего не выходило. Пора было признать, что привычная жизнь разлетелась на куски. И всего лишь по вине проклятого эгоизма, так не вовремя сорвавшегося с цепи.

 Что теперь делать? Предлагать Сакуре отношения?.. Глупости какие. Она, безусловно, что-то чувствовала к нему… Иначе не объяснить такую настойчивость и открытость.

 А, быть может, просто хотела забыться… Надо снова поговорить… И расставить точки над «i»…

 Только вот где же взять эти точки?.. И как их расставлять?..

 Какаши устал удивляться самому себе. Чувствам отдался, наплевав на здравый рассудок, а теперь вот не мог распланировать дальнейшие действия.

 Он измученно поднял взгляд на Обелиск и, как обычно, машинально прочёл имя Обито. Друг, развязавший из-за любви Чётвёртую Мировую Войну Шиноби, так и остался для него непрочитанной книгой. Как же, должно быть, разрывалось его сердце все эти годы…

 Хатаке выдохнул и отвернулся от памятника, направившись в Резиденцию Хокаге. Дел было по горло. На носу собрание Альянса, подпись кучи отчётов и планирование миссий.

 А тут ещё и это… Что ж. Сам кашу заварил. Самому её и расхлёбывать.

 В кабинете уже ждал Шикамару. Судя по его лицу, советника что-то беспокоило. Они лаконично поздоровались, а затем Какаши бросил:

— Выкладывай.

— Вам не понравится этот разговор, Шестой-сама, — усмехнулся Нара и сложил руки на груди.

 Кажется, проблемы не собирались уходить. А только набирали обороты.

***

 Хината целое утро улыбалась, как дурочка. Счастья в ней было так много, что даже аппетит пропал. Не до еды, когда такое в жизни творилось.

 Она раз за разом прокручивала в голове события минувшего вечера. А точнее, того, что случилось накануне праздничного ужина.

 Да, слов любви не прозвучало. Ну, а кому они нужны после такого обжигающего разговора?.. Каждый раз, когда в памяти вспыхивал поцелуй, Хината невольно тянулась ладошками к губам и жмурилась. И от стыда, и от восторга. Подумать только…

 Ей хотелось сорваться с места и прямо сейчас отправиться к нему. Однако, осточертевшее смущение не давало этого сделать. А вдруг он сочтёт её навязчивой?.. Ведь «прими мои чувства, в которых я ничего не смыслю» это совсем не то же самое, что и «будь моей девушкой».

 Из-за жгучего желания увидеться с Наруто Хьюге не сиделось на месте. И она подумала, что самым разумным решением будет отправиться на тренировку, чтобы проветрить там мозги.

 Однако, не успела. Потому что в дверном проёме её спальни с ехидной улыбкой появилась Ханаби.

— Сестрёнка, а почему ты не рассказала, что у тебя парень появился?

 Хинате показалось, что её окатили целым ведром холодной воды. Она резко обернулась и округлила глаза.

— Чего-чего?

 Сестра язвительно хохотнула и вприпрыжку забежала в комнату.

— Ну, а с чего к нам вдруг с утра пораньше заявился Наруто Узумаки?

 Кажется, вёдер с холодной водой было целых два. Потому что внутренности мгновенно сжались, а по телу пробежался морозец. Стоило лишь прозвучать этому имени.

— Никакой он мне не парень, — пробормотала Хината, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

— Ну-ну! — ухмыльнулась Ханаби. — Иди давай. А то стоит там, ждёт. Не май месяц, всё-таки!

 Хината тихонько выдохнула и постаралась вложить во взгляд, адресованный сестре, всё недовольство, на которое была способна. Но её уже и след простыл.

 Пальцы стала бить мелкая дрожь. Она бросила быстрый взгляд в зеркало и неловко погладила волосы. Знала бы, обязательно нанесла помаду и немного туши… Но теперь уже некогда. Хината быстро переоделась и выбежала из дому.

 Наруто стоял перед калиткой, как и вчера. Он потупил взгляд и, кажется, тоже очень смущался. Его неловкость совсем не добавляла уверенности. Она почувствовала, как сильнее сжалось сердце и, поравнявшись с ним, робко пробормотала:

— Здравствуй, Наруто-кун.

 Он поднял взгляд. Щёки раскраснелись то ли от мороза, то ли от замешательства. Повисла тягучая тишина, которая пробирала до мозга костей.

— Хината, — выдохнул он, наконец. — Прости, что свалился, как снег на голову. Просто…

 Он вдруг запнулся и снова опустил глаза. Ей ни с того, ни с сего захотелось нервно рассмеяться, ведь вчера на этом самом месте они без стыда (ну, практически) горячо целовали друг друга. А теперь, при свете дня, даже в глаза боялись посмотреть.

 Наруто вновь заговорил:

— Я очень хотел тебя увидеть. Ты уже успела позавтракать? Может, сходим в «Ичираку»? У меня есть пара часов перед учёбой...

 А затем, судя по всему, набравшись смелости, он шагнул ближе и взял её за руку. От прикосновения по телу пробежался адреналиновый разряд, заставивший покрыться кожу мурашками.

 Хината улыбнулась и ответила:

— Конечно же, пойдём.

***

 Сегодня в больнице был сплошной поток нескончаемой бумажной волокиты. Сакуре осталось чуть меньше недели до вступления в должность главы госпиталя. И это даже ещё несостоявшееся событие не на шутку утомляло.

 С другой стороны, зарыться в работу оказалось даже полезно. Это позволило перестать без конца крутить в мыслях сумасшедшие события минувшей ночи. Ведь выходя из дому она позволила себе помечтать.

 Ей не хотелось, чтобы случайный спонтанный секс с Какаши остался единственным моментом их ярких совместных воспоминаний. Сакура желала большего.

 Не сталкиваться случайно на улице. Не плакать ему в плечо. Не срываться в омут после конфликта.

 Мечта звучала до боли просто: быть рядом не по дурацкому стечению обстоятельств, а тогда, когда захочется. Приходить к нему домой. И чтобы он тоже приходил. Обнимать. Прижиматься.

 И снова чувствовать его руки на тех местах своего тела, о которых она даже в смелых мечтах раньше фантазировать не могла.

 Чего уж там. Эта странная привязанность, внезапно переросшая в нечто большее, родилась из одиночества. И задумываться о чём-то интимном как-то даже не приходилось…

 А тут вот как вышло…

 Сакура и сама понимала, что её желания, почти наверняка, нереализуемы. Всё-таки, это был Хатаке Какаши… Невероятно красивый мужчина… С невероятно тёмной душой. Одному Богу известно, что творилось в его голове. И как он расценивал их внезапную близость…

 Впервые знания из книг не помогали. Она грустно думала о том, что ей и самой не помешало бы с кем-то (вроде себя) прояснить мысли.

 Только, увы, Организации Реабилитации больше не существовало. Да и не было кого-то ещё, кто бы решился на безрассудное путешествие в пучины чужой боли.

 Поэтому Сакура сосредоточилась на документах. Пока в дверь не постучали.

— Сакура-сан, — бегло заговорила молоденькая девчонка-генин, недавно ставшая медиком, — вас вызывают к Шестому-сама. Сказали, что дело срочное.

 Нервный комок, мгновенно образовавшийся где-то под ложечкой, тут же подскочил к горлу. Официально-то как…

— Хорошо, спасибо, — мило улыбнулась Харуно, и девушка исчезла за дверью.

 Что на этот раз?.. Вроде бы, уже всё решено. ОР больше не потревожит политические дела Конохи. Сакура уже согласилась стать главой госпиталя. Какие ещё могли быть важные дела, требующие такой спешки?..

 Она тяжело выдохнула и засобиралась в Резиденцию Хокаге, стараясь не думать о том, что придётся глядеть Какаши в глаза...

Клянусь, это всё - между нами. Глава 15

Сакура смело вошла в кабинет и сразу же почувствовала, как храбрость растворилась, будто и не было. На неё глядело четыре пары глаз. И на лицах каждого из находящихся здесь отображалась недюжинная тревога.

 Если Какаши, Шикамару и Цунаде она ожидала увидеть, то присутствие Ино повергло в шок. Сакура подняла брови, но не успела задать вопросы.

 Хатаке, как и полагалось лидеру деревни, сидел на своём привычном месте за большим столом. Остальные располагались напротив, обернувшись и приветственно кивнув. Ино еле заметно улыбнулась и ободряюще подмигнула.

— Садись, — тихо сказал Хокаге, указывая на свободный стул между Цунаде и Яманака.

 Харуно внимательно посмотрела в его лицо, отбросив всё стеснение. Он тоже, к счастью, взгляда не отвёл. Как же хотелось поговорить наедине… Но судя по напряжённой атмосфере в кабинете, сейчас совершенно неподходящее время.

— Я что-то натворила?.. — нервно хохотнула она, аккуратно усаживаясь.

— Ага, — буркнул Шикамару. — Открыла ОР, из-за которого теперь столько проблем на наши головы… — он тяжело вздохнул и протяжно добавил: — напряжно, конечно, но ничего не поделаешь.

 Сакура округлила глаза и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она перевела изумлённый взгляд на Какаши и спросила:

— Разве Шестой-сама не подписал указ о закрытии организации?..

 Он нахмурил брови и кивнул на свои руки. Только сейчас Харуно заметила, что в его ладонях лежал смятый лист.

— Подписал, — кивнул Какаши и сдавил бумагу сильнее. — Однако, обстоятельства изменились.

 Нервный ком подкатил к горлу. Слабая искорка надежды зародилась под рёбрами. Но Сакура её быстро погасила. Нельзя на что-то рассчитывать раньше времени.

 Цунаде тяжело выдохнула и стала потирать лоб. А затем произнесла:

— Всё сложно. То, что задумали эти оболтусы, мне не по душе. Но это единственный шанс сохранить организацию. А ты ведь знаешь: я всей душой за неё болею.

 Час от часу не легче. Висевшее в воздухе напряжение навевало недобрые мысли.

— И что же я должна сделать? Уйти в подполье?

— Наоборот, — подал голос Шикамару. — Ты ведь в курсе, что на носу собрание Альянса?

 Сакура коротко кивнула, абсолютно не понимая, причём тут сбор Каге и зачем сюда пришла Ино. Однако, стараясь не выдавать нервозности, сложила пальцы в замок и сказала:

— Конечно же, в курсе. Только не понимаю, причём тут я.

— При том, — спокойно сказал Какаши, — что тебе предстоит убедить всех, что Организация Реабилитации — важная вещь.

 Харуно сглотнула и задала вопрос, уже прекрасно догадываясь об ответе:

— Кого убедить?..

— Альянс, — сказал Шикамару. — Но не беспокойся. Мы все на твоей стороне. Наруто будет яро отстаивать интересы ОР, не сомневайся. Ну и Шестой-сама…

— Наруто? — переспросила она.

— Ага, — кивнул Нара и слегка хохотнул. — Заявился сегодня ко мне с пламенной речью. Очень печётся о психическом состоянии своих будущих подчинённых. Вообще-то, это была его идея. Чтобы ты выступила на собрании.

 Сакура подняла глаза на Какаши и снова встретилась с его взглядом. По пути сюда ей казалось, что будет невообразимо сложно контролировать мысли и избегать воспоминаний о прошедшей ночи. Но всё оказалось наоборот. Эти новости выбили почву из-под ног. Выступать перед главами Альянса?.. Зная их нрав… Это будет очень непростой задачей. Ей стало страшно. Руки против воли сжались в кулаки. Но тёмно-серые мужские глаза смотрели так пронзительно, что стало чуточку легче. Неужели, после всех конфликтов он встал на её сторону?.. Неужели, поддержал затею?..

— Не смотри на меня волком, — хохотнул Какаши. — Организация, конечно, принесла неприятности… Но не думай, что мне не ясны твои мотивы. Помощь, которую ты оказываешь Шиноби, очень важна. Особенно сейчас, после войны.

 Хатаке вдруг поднялся, подошёл к окну и положил руки в карманы. Повисла недолгая тишина, которую нарушила Ино:

— И ты больше не будешь делать это в одиночестве. Мои клановые способности могут помочь. Пора применить их не только для выуживания сведений у врагов. Это Шикамару меня надоумил. Жаль, конечно, что я сама не сообразила предложить.

 Подруга вдруг коснулась её плеча, а Сакура невольно поджала губы. От этих слов хотелось плакать и смеяться одновременно. Она подняла на неё взгляд, полный благодарности, и пробормотала:

— Но… Ты же…

— Давай оставим этот разговор на потом, — улыбнулась Ино. — Я хочу тебе помочь. То, как меняется Сай… Не может оставить меня равнодушной.

— Если ты их убедишь, — добавил Шикамару, — у ОР есть шанс стать чем-то большим. Например, разрастись до крупной организации, в которой могли бы проходить обучение и другие медики.

 Огонёк надежды разгорался всё сильнее. Чувство страха, огромной ответственности и веры в лучшее смешались в груди, заставляя все мышцы напрячься.

— Спасибо… — только и смогла выдавить она.

— Это мы тебя должны благодарить, Сакура, — обернулся Какаши, и уголки его губ поползли вверх под тканью маски. — Ты решилась на революцию, которой по силам изменить мир Шиноби.

 Харуно признательно улыбнулась и опустила глаза. А затем мысленно пообещала себе постараться. А ещё поблагодарить Наруто. Она вдруг вспомнила пациента номер Тридцать Два, который был сиротой и не позволял себе любить.

 Должно быть, к ней приходило куда больше знакомых, чем можно себе представить.

— Тогда я подготовлю речь, — решительно заговорила она. — И сделаю всё возможное.

 Цунаде улыбнулась и мягко сказала:

— Чего и следовало ожидать от моей ученицы. Я верю, что ты уболтаешь этих проклятых снобов, которые кроме физической силы ничего не признают.

— Тогда все свободны, — отчеканил Какаши. — Сакура, останься на пару минут. Хочу обсудить… Подробности.

 Девичье сердце застучало куда быстрее, чем всего мгновение назад. На ладонях выступил холодный пот.

— Я понадоблюсь? — поинтересовался Шикамару.

— Нет, — мотнул головой Хатаке. — Сходи пока на обед.

 Сакура почувствовала, будто приросла к стулу. Когда все спешно прощались и покидали кабинет, она только и могла, что буравить взглядом свои руки.

 Ино выходила последней, напоследок крепко сжав плечо подруги. И когда она скрылась за дверью, повисла тишина. Какаши всё ещё стоял у окна и не смотрел на Сакуру. Хотелось нарушить это проклятое безмолвие, ведь оно пробирало до костей, разъедало сердце. Но сделать это оказалось невыносимо страшно.

 А вдруг он сейчас скажет, что их близость — ошибка?.. Это стало бы настоящим ударом. Она попыталась представить, сколько саке понадобится, чтобы залить это горе. Ведь потеря единственного человека, сумевшего так безупречно задвинуть её боль на задворки сознания, станет самым худшим несчастьем.

 Тишину нарушил тяжёлый вздох, сорвавшийся с мужских губ. Он повернулся и медленно подошёл к столу, всё ещё не глядя на Сакуру.

А она, вдруг найдя в себе силы, сказала:

— Если вы сейчас станете меня убеждать, что случившееся между нами, — всего лишь проступок, оплошность…

— Нет, — вдруг перебил он. — Нет… Я так не считаю.

 И снова… Снова эта оглушительная тишина. Какаши сделал ещё один шаг, оказавшись ближе. Сакура готова была поклясться, что почувствовала аромат хвойного лосьона. Хотя, быть может, это за неё выдумало больное воображение. Ведь очень хотелось вновь вдохнуть этот пьянящий запах, смешанный с чем-то неуловимым, чем пахнет только он. Наверное, было совсем неуместно думать о подобном после только что услышанных новостей. Надо бы начинать беспокоиться о судьбе ОР…

 Но Сакура не могла. Она просто не справлялась со всем, что горело в груди и рвало душу. Хотелось кричать. Хотелось броситься в его объятия. Но она продолжала сидеть и смотреть на покрывшиеся потом ладони.

 Вдруг послышался смешок. Какаши сжал пальцами переносицу и отвернулся.

— Прости… Я впервые в жизни совсем не понимаю, что говорить. Глупо, знаю. Ведь сказать нужно многое…

— Не нужно! — внезапно выпалила Сакура и вцепилась взглядом за любимое лицо. — Не говорите! Я знаю, что вас терзает!

— Очень в этом сомневаюсь…

— Не сомневайтесь! Я уже спрашивала вчера… — её щёки загорелись румянцем, а губы на мгновение поджались. — Вы сказали, что были со мной не из-за жалости!.. Это правда?

— Абсолютная, — тихо выдохнул он.

— Тогда плевать я хотела на ваши сомнения!..

 На глаза стали наворачиваться слёзы. Чёрт, опять… Очередная слабость, которой Сакура уже по горло пресытилась. Но слова, крутившиеся на языке, не давали скатиться в истерику.

— Разница в возрасте, узы ученицы и учителя… Какие там у вас ещё аргументы? Мне это всё неважно.

— Дело не только в этом, Сакура. Ты совсем не знаешь, какой я человек.

— Может быть, — с вызовом ответила она, подняв подбородок выше. — И пусть. Вы одиноки. Я тоже… Слишком одинока. Даже представить не можете, насколько.

— Этого недостаточно, — тихо пробормотал Какаши и направился к своему стулу, взявшись рукой за спинку. — Я испорчу тебе жизнь.

 Сакура сцепила зубы и утёрла ладонью слёзы.

— Чушь! — прошептала она. — Позвольте мне самой решить, что портит мою жизнь. Поверьте, в этом списке нет вашего имени.

 Она видела, как побелели костяшки мужских пальцев, сжимающих тёмное дерево. Его глаза зажмурились, а губы под маской скривились. И тогда настала пора действовать решительно.

 Сакура рывком поднялась со стула и бросилась к нему. За секунду преодолев расстояние, прижалась грудью к мощной спине и обхватила руками его плечи.

— Мне не нужно ничего, кроме совместного времени. Приходите ко мне. На чай. На разговор. На что угодно. Давайте просто попробуем…

 Они простояли так несколько секунд, пока, наконец, рука Какаши не сжала одну из её ладоней.

— Ты не знаешь, о чём меня просишь, — горько усмехнулся он, повторив фразу из вчерашнего бурного вечера.

— Прекрасно знаю… — выдохнула она в эмблему красного водоворота, вышитого на спине.

 Хатаке повернулся и внимательно посмотрел в лицо Сакуре. От глубины его глаз хотелось провалиться сквозь землю и утонуть одновременно. Эта встреча взглядов длилась всего каких-то пару мгновений, но ей они показались целой вечностью. Она вдруг задала себе риторический вопрос: как можно было так долго бежать за Саске, когда рядом был он?.. Но ответ, конечно, же напрашивался сам собой: за короткий месяц произошло слишком много случайностей, позволивших, наконец, отвернуться от Учихи. И кто знает… Если бы не отчаянное одиночество… Открытие ОР… Ежедневные попойки в холодной пустой квартире…

 Если бы не тяжёлая боль, съедающая сердце… Не случись все эти «если», Сакура так и не узнала б, что чувства не обязательно должны быть болезненными. И что даже самый тяжёлый человек на свете способен на близость.

 Какаши не отвернулся, не оттолкнул. Он продолжал выразительно глядеть, пока не решился потянуться к её лицу. Тыльная сторона ладони коснулась щеки, и по телу Сакуры пробежалась обжигающая волна. Прикосновение мозолистой мужской руки, покрытой мелкими шрамами, оказалось необычайно нежным. И Харуно до боли под рёбрами хотелось, чтобы оно продолжалось вечно.

— Ты слишком хороша для меня, — вдруг пробормотал он и опустил взгляд.

 Она накрыла его ладонь своей и зажмурилась. А затем набрала полную грудь воздуха. Ведь собиралась произнести его имя без почтительного «сенсей», ещё и обратиться на «ты»…

— Как много в тебе заблуждений, Какаши… Не идеализируй меня. Мы оба совсем не безупречны. Я не прошу любви, свадьбы, семьи… Просто будь рядом…

 Сакура осторожно подняла глаза. Он вдруг стал тяжело дышать, будто боролся сам с собой.

— Я не знаю…

 Но вместо очередных аргументов она задержала дыхание, потянулась второй ладонью к его маске и аккуратно стянула ткань. Какаши едва заметно дёрнулся, но не отстранился.

 Ей пришлось взять инициативу в свои руки. Но разве это имело значение?.. Она чувствовала всеми фибрами души, каждой клеточкой сердца, что небезразлична ему. И пусть никаких слов подтверждения этому факту не прозвучало. Реакции тела, их вчерашняя близость, нежность прикосновений говорили сами за себя…

 Не зря ведь Сакура так долго корпела над учебниками о психологии. Хотя, конечно, не надо было изучать литературу, чтобы понимать столь очевидные вещи.

 Потому что в следующий миг Какаши переступил сомнения и потянулся к ней в поцелуе. Это совсем не походило на обжигающую страсть в маленькой кухне. А скорее, было криком отчаяния и признания собственной слабости.

 Но и для Сакуры Хатаке стал точно такой же слабостью. Да, пускай жгучие чувства родились из боли. Неважно. Плевать. Это больше ничего не значило. И незачем анализировать, думать о том, почему всё произошло именно так.

 Факт оставался фактом: они есть друг у друга. Да, некоторые раны не по силам залечить даже взаимным чувствам. И пусть. Сакура была готова приложить все усилия, на которые способна, чтобы хотя бы заставить превратиться кровоточащие душевные язвы в шрамы.

 Ведь шрамы не болят. А только напоминают о прошлом.

 Когда поцелуй прервался, Какаши крепко её обнял и зарылся носом в волосы. Сакура ответила, сильно вжавшись пальцами в его лопатки. Она не могла вспомнить секунды, когда чувствовала себя счастливее.

— Тогда… Раз уж мы настолько сильно ошибаемся… Не хочешь вместе поужинать? — тихо спросил он.

Клянусь, это всё - между нами. Глава 16

Хината обошла уже все магазины, но всё никак не могла найти тот самый подарок. Во-первых, мысли всё время убегали куда-то вдаль, не давая сосредоточиться. Ведь было сложно поверить, что всё творящееся в жизни — не сон, а самая настоящая явь.

 Во-вторых, из головы никак не шло их свидание… Если, конечно, можно его таковым называть. Ведь, по большому счёту, они всего лишь вместе поели рамена и мило поболтали.

— Знаешь, Хината, — заговорил Наруто, когда неловкость первых минут понемногу сошла на нет, — я ведь совсем не знаю ничего о твоих интересах. Надо было спросить, хочешь ли ты в «Ичираку»…

 Она улыбнулась, пытаясь не обращать внимание на его руку, сжимающую маленькую девичью ладошку. Это прикосновение, жившее лишь в мечтах столь долгое время, было таким желанным, что теперь все ощущения концентрировались только на переплетённых пальцах.

— Всё хорошо, Наруто-кун. Я с удовольствием поем с тобой рамена.

— Отлично! Но в следующий раз чур ты выбираешь место наших посиделок.

 Хьюга посмотрела на выразительную лучезарную любимую улыбку и почувствовала, как в груди всё сжимается. Следующий раз... Ей вдруг захотелось плакать от переполняющих душу эмоций. Но она сдержалась. Нечего реветь в такой ситуации. А то Наруто ещё подумает, что ей с ним плохо… Ведь всё было ровным счётом наоборот.

 Они шагали по заснеженной Конохе, и Хината то и дело ловила на себе недовольные взгляды проходящих мимо девушек. Должно быть, многие недоумевали, почему такой известный и прославленный Шиноби выбрал настолько невзрачную девчонку. Ей и самой это было невдомёк. Этот вопрос крутился на языке, ведь в сердце вновь прокрался въедливый червячок сомнений.

 Может, так случилось бы с любой, кто успела раньше неё признаться в чувствах?.. Ведь совершенно очевидно было, что к Наруто многие испытывали симпатию.

 Хината старалась отгонять эти мысли. Ведь, в конце концов, он шёл за руку с ней, а не с кем-то другим. И попросил научить любви именно её…

— Слушай, тут же Новый Год на носу… — вдруг смущённо заговорил Наруто. — Мне не с кем его встречать. Может, если у тебя нет планов, встретим вместе?

 Она вынырнула из размышлений и задумалась.

— Не знаю… Отец вряд ли отпустит меня на целую ночь…

— Ну, тогда я что-нибудь придумаю, — весело пообещал он.

 Завтрак прошёл замечательно. Конечно, есть с утра такую тяжёлую пищу было совсем непривычно. Но рядом сидел он и широко улыбался. А ещё болтал о всякой ерунде, постоянно задавая вопросы, и в конце провёл до самого дома. Это всё заставляло чувствовать счастье. Напоследок он даже поцеловал...

 Но поцелуй, к сожалению, вышел смазанным. Никакой обжигающей страсти и нежности, как в прошлый раз, не случилось. Узумаки краснел и отводил взгляд. Да и самой Хинате было куда сложнее чувствовать себя раскрепощённо при свете дня.

 Увы, Хиаши даже слушать не стал об идее погостить где-то за пределами дома. Но она, всё же, выбила право провести несколько часов в канун Нового Года вместе с Наруто.

 Зайдя в очередной магазин, Хината вновь не выбрала ничего стоящего из сотен безделушек. И выйдя на улицу, закрыла глаза и подставила лицо под плавно летящие с неба снежинки.

 Внезапно её осенило. Она покосилась в сторону центральной улицы и быстрым шагом двинулась к месту назначения.

***

 Наруто сам себе поражался, откуда в его голове столько хороших идей. Конечно же, то, что он придумал, нельзя было назвать поступком чести. Однако, другого выхода просто не нашлось.

 Ему очень хотелось провести новогоднюю ночь с Хинатой. Поэтому решился на хитрость. До нужного дня осталось всего ничего, каких-то пару суток, поэтому нужно было действовать немедленно. Он держал путь в Резиденцию Хокаге, отчаянно надеясь, что Какаши-сенсей не отправит его куда подальше, как только услышит сказанное.

 Постучав в дверь кабинета, Наруто тут же вошёл и оторопел.

— Сакура-чан?.. — удивлённо пробормотал он. — Не ожидал тебя тут встретить.

 Харуно сидела напротив учителя и что-то сосредоточенно писала. Оторвавшись от дела, повернулась и приветственно улыбнулась.

— Привет, Наруто. Как дела?

 Он оценивающе осмотрел её с головы до ног и сразу же заметил перемены. Всего пару дней назад на дне рождение Хинаты на Сакуре лица не было. А теперь она, прямо-таки, светилась.

— Всё хорошо, — весело кивнул Узумаки, а затем перевёл взгляд на Какаши. — Я, вообще-то, по делу к Шестому-сама…

— Ого, как официально, — поднял брови сенсей и подпёр ладонью подбородок. — Уже боюсь того, о чём будет этот разговор.

 Наруто почувствовал, как к щекам приливает кровь.

— Я тогда пойду, — бросила Сакура, поднимаясь. — Мне всё равно ещё надо в госпиталь. Там тоже дел куча…

— Хорошо, — кивнул Какаши. — Ты ведь ещё зайдёшь?

— Да, — она недвусмысленно покосилась на Наруто. — Мне нужно дописать речь.

 Когда Харуно скрылась за дверью, Узумаки сжал ладони в кулаки и почувствовал, как напряглись все мышцы в теле. Просьба, с которой он заявился, была совсем не из простых.

— Судя по твоему лицу, задуманное тобой мне не понравится, — прокомментировал Какаши. — Выкладывай давай.

 Наруто смело поднял глаза на бывшего учителя и выпалил:

— Отправьте меня на Новый год на миссию!

 Хатаке поднял брови:

— Чего-чего? Совсем с ума сошёл? У тебя будут выходные от обучения…

— Знаю, — кивнул он и вновь заговорил: — только я должен отправиться не один, а с Хинатой. Пожалуйста!

 Повисла неловкая тишина, и щёки Наруто залились краской куда сильнее прежнего. Но оглушающее безмолвие быстро разрушилось смешком, сорвавшимся с уст Какаши.

— То есть, ты хочешь, чтобы я под носом Хиаши поспособствовал невесть какому плану, который ты собрался осуществить по отношению к Хьюге?

 Стыд усилился многократно. Наруто неловко хохотнул и почесал затылок.

— Когда вы так говорите, всё выглядит ужасно…

— Ну, так объясни по-человечески.

 Узумаки набрал полную грудь воздуха, сцепил зубы и начал вести внутреннюю борьбу. Не так-то это и просто было — говорить о совместном времяпровождении в обществе любимой девушки с самим Хокаге…

 И тут его словно засунули головой в сугроб. Показалось, что сердце пропустило пару ударов. Он округлил глаза и опустил взгляд, пытаясь перевести дыхание.

 Потому что прямо сейчас впервые в его мыслях между именем Хинаты и словом «любовь» пролегла параллель. Любимая девушка… Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Эй, всё в порядке? — обеспокоено спросил Какаши, завидев резкую перемену в лице бывшего ученика.

— Да, — выдохнул он и поднял взгляд. — Я не собираюсь делать ничего постыдного. Просто хочу провести новогоднюю ночь с Хинатой. И отправиться вместе на миссию — единственный шанс.

 И только Наруто собрался приводить аргументы, объяснять, что слишком давно не выбирался на задания, как Хатаке усмехнулся, вновь подпёр ладонью подбородок и лениво протянул:

— Ну, допустим. Я согласен. Но за это, по возвращении, придёшь ко мне и будешь помогать с бумажной волокитой. Тебе полезно… Как-никак, собираешься стать Хокаге.

 Несколько секунд Наруто просто стоял и глядел на Какаши, не веря в услышанное. Так просто?! Без борьбы?..

— Спасибо вам, Шестой-сама! — весело воскликнул он, еле сдерживаясь, чтобы не начать пританцовывать. — Сделаю, что угодно! Разберусь со всей волокитой!

— Ну-ну… — пробормотал Хатаке. — Не надо мне этого мнимого уважения… Пойдёте на разведывательную миссию в соседний город.

— Отлично! Что надо будет разведывать?

— Это уж сам разберёшься, — Какаши выразительно посмотрел на Наруто, и тот зарделся, опустив взгляд. — Заберёшь там один свиток, раз уж такое дело. Тридцать первого отбываете. Главное — с утра второго января быть в Конохе. У нас собрание после обеда в этот день, не забыл, надеюсь?

— Конечно, не забыл! Спасибо вам ещё раз!

— Подробности о свитке получишь ближе к дате. Иди давай.

 Наруто кивнул и пулей вылетел из кабинета. На самом деле, он пока не имел понятия, как спланировать совместный досуг. Но то, что у него будет столько времени вместе с Хинатой, радовало невероятно. Сердце колотилось в груди, словно сумасшедшее. Пора бы начать размышлять о новогоднем подарке. Ведь с сюрпризом на день рождения он, мягко говоря, облажался.

***

 Не успела Хината перевести дух после мороза и спрятать заветную коробочку у себя в спальне, как прямо на пороге на неё обрушилось внимание Ханаби.

— Эй, сестрёнка! Признавайся, вы это как-то подстроили?

 Хьюга, снимая сапожок, удивлённо подняла взгляд на сестру.

— Ты о чём вообще?

— Ой, только не делай такой невинный вид, — Ханаби облокотилась о стену и сложила руки на груди, ехидно ухмыляясь. — Вы ведь с Узумаки сговорились, да?

 Час от часу не легче. Хинате уже стали надоедать бесконечные расспросы о Наруто. К тому же, она понятия не имела, о чём идёт речь.

— Прости, сестричка, но я не могу догадаться, что ты имеешь ввиду.

 Брови Ханаби подпрыгнули, и на её лице отобразилось недоумение.

— Так, значит, ты не в курсе? И это действительно будет обычная миссия? Пф, так неинтересно.

 Она отвернулась и стала направляться по коридору в свою комнату. Но Хината её окликнула:

— Какая миссия?

— Приходили от Хокаге. Ты перед Новым Годом отправляешься с Наруто на разведывательное задание в соседний город.

 Хинате показалось, что её сердце полетело в пятки. Или просто разучилось гнать кровь по жилам. По спине побежал холодок. Она всё ещё держала в руках миниатюрный чёрный сапог, который от таких новостей с грохотом полетел на пол.

 Девичьи эмоции совсем не понимали, как именно нужно реагировать. Радоваться? Бояться? Что-то в этой истории было явно не чисто…

 Неужели, Наруто после отказа её отца придумал хитрый план и уболтал Шестого?..

 Она тяжело выдохнула и, выудив из кармана коробочку с подарком, быстро двинулась в спальню.

***

 Голова Сакуры уже раскалывалась от бесконечных мыслей. Она то и дело бросала взгляды на исписанный листок. И чем больше смотрела на него, тем большей чепухой казались аргументы, написанные там. Самоуверенность постепенно покидала её. В памяти постоянно всплывали лица Каге, свирепо смотрящие, и от этого становилось тошно.

 За окном уже смеркалось. Харуно откинулась на стуле и закрыла глаза. Единственная вещь, которая радовала, — этот вечер они проведут вместе с Какаши.

 Предыдущий ужин не то, чтобы задался. Конечно же, это было куда приятнее, чем одинокое времяпровождение в обнимку с бутылкой саке. Однако, он вёл себя не так, как ей хотелось. Болтал о всяком, расспрашивал о родителях и делах в госпитале, угостил вкусной едой и провёл домой. Предложил прийти к нему на работу, чтобы помочь написать речь для Альянса.

 Но ни разу даже за руку не взял. Единственная вольность, которая случилась, — поцелуй в щёчку. Но Сакуре этого было очень мало.

 Допивая чай на кухне, она не отрывала взгляда от деревянной поверхности стола, на которой всего пару дней назад её лишили девственности. Эти воспоминания обжигали, заставляя лицо краснеть. Но ей хотелось ещё. Мысли нагоняли кровь не только к щекам, но и в нижнюю часть живота, которая неизменно начинало приятно тянуть.

 Сакура вновь перевела взгляд за окно, стараясь не думать об этом. Однако, в глубине души надеялась, что сегодняшний вечер закончится хотя бы нормальным поцелуем.

***

— Почему надо было делать это дурацкое собрание именно в Конохе, — ворчал Шикамару. — Неужели в других деревнях хуже?

— А ты думаешь, остальные советники сейчас без работы сидят? — парировал Какаши. — У всех сейчас напряжёнка.

— Всё равно, — настаивал Нара. — Может, сегодня пойдём домой пораньше? Один чёрт, эти документы никогда не закончатся.

— Ладно, — кивнул Хатаке. — Но завтра придётся прийти совсем рано.

 Шикамару тихонько выругался и натянуто пробормотал:

— Конечно, Шестой-сама. Куда деваться.

 На улице уже совсем стемнело. Сакура так и не вернулась из госпиталя. И Какаши чувствовал, как ему не хватало её присутствия. Всего пара дней прошло с момента их непростого разговора. Но он уже так привязался. И, несмотря на то, что как таковой близости себе больше не позволял, не мог избавиться от мыслей о Харуно.

 Шикамару спешно засобирался и попрощался. Какаши тоже поднялся со своего места и неторопливо подошёл к окну.

 Конечно же, ему больше всего на свете хотелось прямо сейчас сорваться в больницу и увести Сакуру на прогулку. Однако, когда в прошлый раз они шли домой, прохожие бросали недвусмысленные взгляды и перешёптывались. Именно этот факт не позволил поддаться чувствам на полную катушку. Конечно же, сплетен стоило ожидать. Куда уж без этого. Но Какаши пока был к ним совершенно не готов…

 И речь совсем не о его репутации. Он очень беспокоился о молве, которая поползёт о Сакуре.

 Её решимость и тёплые прикосновения никак не хотели покидать голову. А Какаши, вроде, всё и решил уже, даже сдался. Но до сих пор не мог расслабиться и поддаться счастью.

 Однако, когда сегодня Наруто просил о миссии вместе с Хинатой, ему тоже пришла хорошая идея: предложить Сакуре провести вместе Новогоднюю ночь. В тишине и спокойствии. Почему бы и нет?.. Первый Новый год за столько лет не в одиночестве… Это было даже странно. Но он уже натворил дел… И идти на попятную сейчас стало бы позорной глупостью. Ведь после того, что Какаши сделал с Сакурой, приличные мужчины не сбегают.

 Да и не хотелось ему бежать. Но всё до сих пор так и осталось сложной загадкой, которую он никак не мог разгадать.

***

 Дни пробежали слишком быстро. Каждое новое утро приносило всё больше нервозности. Хината и сама не понимала, отчего её сердце так трепещет и боится. Это же обычная миссия…

 Да, только, не совсем обычная. Она не спала практически всю ночь накануне отбытия. Ворочалась, иногда забывалась в тревожном полудрёме, но каждый раз неизменно просыпалась в холодном поту. У Хинаты было странное предчувствие, которое сложно поддавалось объяснению. Однако, когда она поднялась с постели, абсолютно уставшая после бессонницы, и подошла к зеркалу, догадки стали постепенно пробираться в нервно колотящееся сердце.

 Хьюга старалась их гнать прочь, ведь даже предположения о подобном наводили недюжинный страх. Но они упорно укоренялись в мыслях, крепко заседая на подкорке.

 Им предстоит провести несколько суток только вдвоём. Разве не об этом Хината так долго мечтала?..

 Да, предвкушение тоже находилось где-то там, глубоко внутри, пытаясь приводить какие-то здравые аргументы. Вроде тех, что это же Наруто. С ним хорошо и спокойно. И их отношения, вроде как, прояснились.

 Однако…

 Хината лишь краем уха слышала о том, что бывает в случаях, когда парень и девушка остаются вместе. Особенно, если этот парень достаточно молод, и у него бушуют гормоны. Она сама себя ругала за столь неприличные предположения.

 И очень боялась признаться самой себе, что зайди всё настолько далеко, не смогла бы отказаться. Ей уже исполнилось восемнадцать. Тело давным-давно созрело. Только вот, мыслям и сознанию пока совсем не хватило времени свыкнуться даже с тем фактом, что она теперь могла проводить время с Наруто не только в качестве друга.

 Хьюга слишком хорошо помнила те ощущения, которые варились внутри во время их обжигающего поцелуя… Мурашки на коже, бабочки, пробудившиеся в животе, и доселе незнакомые ощущения под солнечным сплетением, разжигающие пугающий огонь…

 Не помешало бы с кем-то поболтать о таких вещах, да вот только, слишком уж стыдно и неловко было даже думать о подобном. Не то, что вести беседы.

 Поэтому, так и не справившись с неистовым внутренним страхом, она стала собираться на миссию. Надела удобное спортивное бельё (хотя, мысли достать из шкафа самый красивый кружевной комплект, конечно, закрадывались; но ведь это задание, а на задании должно быть комфортно), быстро натянула форму для миссий и торопливо направилась к выходу.

 Встретиться с Наруто они должны были у главных ворот. И когда Хината увидела вдалеке до боли любимую фигуру, еле удержалась, чтобы не потерять сознание, как в детстве.

Клянусь, это всё - между нами. Глава 17

Наруто был на взводе с самого пробуждения. Ему то и дело казалось, что задуманное — полная чушь. Чем ближе становился момент отправки на «миссию», тем больше он нервничал.

 Теперь уже идея не казалась такой гениальной, как с самого начала. Узумаки начал опасаться, что Хината обо всём догадается и, разозлившись, убежит обратно в Коноху. Здравый рассудок, тем временем, подсказывал, что подобное совсем не в её характере.

 И тогда Наруто решил, что расскажет правду сам, как только они заберут свиток. И если ей не захочется с ним оставаться… Что ж. Так тому и быть.

 Он и сам понимал, что их отношения пока слишком хрупки. Ещё какую-то неделю назад не выходило даже понять собственные чувства. А теперь же Наруто рассчитывал провести с Хинатой целых несколько выходных.

 Однако, когда он, стоя у ворот, увидел вдалеке её приближающийся силуэт, все сомнения улетучились.

 Тёмные длинные волосы, раздуваемые морозным ветром, раскрасневшиеся щёки и бледные фиалковые глаза заставляли его задержать дыхание и невольно любоваться.

 Наруто всё никак не мог поверить, что эта невероятная девушка — теперь его. И когда она поравнялась с ним, твёрдо решил сделать всё возможное, чтобы ей не захотелось вернуться в Коноху.

— Здравствуй, Наруто-кун, — пробормотала Хината, смущённо опустив взгляд.

 Он заметил, что девичьи пальцы и губы едва дрожали, а на лице горел румянец куда гуще обычного. Брови Узумаки поползли вверх. Конечно, Хьюга никогда не отличалась смелостью и чаще всего краснела, находясь рядом. Однако, сегодня её тревога буквально чувствовалась кожей.

— Ты в порядке? — спросил Наруто, делая шаг ближе.

 Она испуганно отшатнулась, но ответила:

— Да, спасибо.

 Её реакция вновь вернула сомнения. Чего она так испугалась?.. Наруто показалось, что стало ещё холоднее. Он понимал, что неприятное ощущение исходит изнутри. Это его сердце обожглось морозом из-за холодка, повеявшего от Хинаты.

 Наруто, сам того не замечая, поник и отвернулся. Ладонь, сжимающую в кармане небольшую коробочку с новогодним подарком, как будто стало покалывать.

 В голову проникло сразу тысяча разных страхов и догадок. А вдруг Наруто сделал что-то не так?.. Вдруг Хината каким-то образом узнала о его коварном плане?..

— Пойдём? — тихо спросила она.

— Ага, — буркнул Наруто.

— Мне сказали, что детали миссии расскажешь мне ты.

 Голос Хинаты звучал, как и всегда, мягко. Он повернулся и внимательно посмотрел в глубокие девичьи глаза. Она едва заметно улыбалась, но, видимо увидев в его взгляде сомнения, резко нахмурилась.

— Что-то не так Наруто-кун?

— Сначала ты скажи, — выдохнул Узумаки, в один шаг подойдя почти вплотную к Хинате.

 Она приоткрыла губы, будто хотела что-то сказать, и удивлённо округлила глаза. Но её взгляд быстро вперился в пол, а брови насупились.

 Молчание убивало. Ему хотелось взять её за плечи и притянуть к себе. Потому что за эти секунды безмолвия Наруто успел напридумывать себе кучу причин, по которым Хината могла вдруг охладеть.

 Но она внезапно поднесла ладошку к своим губам и зажмурилась. А затем глухо, сквозь зубы, заговорила:

— Прости, Наруто-кун… Я и сама не понимаю, что происходит… Мне страшно.

— Страшно?.. Ты меня что ли боишься?..

— Вовсе нет…

 Наруто видел, что каждое слово даётся ей с огромным трудом. И тогда-то внутри щёлкнул невидимый переключатель. Видимо, не он один мучался от недомолвок и внутреннего раздрая. Для неё это тоже первые отношения. Ещё и с человеком, которого Хината так долго любила.

— Мне тоже страшно, если честно, — хохотнул Наруто. — Всё время боюсь, что делаю что-то не так… Вот и сейчас…

 Он сделал ещё один крохотный шажок и навис над Хинатой, положив ладони ей на плечи. Она слегка вздрогнула и подняла беспомощный взгляд на него.

— Если честно, эта миссия — самый настоящий обман, — сказал Наруто и сам удивился своей откровенности.

— Что ты имеешь ввиду? — тихо спросила Хината.

— То, что это я упросил Какаши-сенсея отправить нас на задание. Очень хотел быть рядом в новогоднюю ночь… Прости, сейчас понимаю, что это было очень эгоистично… Так что, если не хочешь этого, заберём свиток и можем вернуться.

 Она несколько секунд молчала, а потом опустила лоб на его грудь и схватилась за края мальчишеского плаща.

— С тобой, Наруто-кун, — горячо шептала Хината, — хоть на край света.

***

 Сакуре уже настолько осточертела подготовка к проклятому собранию Пяти Каге, что она готова была сжечь все записи. Однако, здравый рассудок ещё её не покинул. И чувство долга перед всеми, кто нуждался в ОР, также до сих пор никуда не делось.

 Но в душе, кроме тревоги перед самым важным выступлением в её жизни, также жило и беспокойство другого рода.

 Какаши бездействовал. Точнее, они проводили вместе вечера. И на этом всё заканчивалось. Такое положение вещей не на шутку волновало Сакуру. Однако, она прекрасно знала: нечего надумывать себе всякое. Они ведь люди. А люди умеют говорить.

 Поэтому решила, что ни за что не сдастся. Ведь быть друзьями её не устраивало. И одними ужинами, да светскими чаепитиями обходиться совсем не хотелось.

 Харуно покосилась на часы. Какаши предложил провести новогоднюю ночь вместе. И пускай она неумолимо приближалась, время всё равно двигалось непозволительно медленно. Он сказал приходить к десяти. Сейчас же было всего семь.

 Но проклятая речь уже в печёнках сидела. Поэтому, плюнув на всё, Сакура направилась в душ. Её план был довольно прост: надеть давно пылящиеся в шкафу облегающее шёлковое платье цвета чайной розы и сделать лёгкий макияж. Такой Хатаке ещё не видел свою ученицу.

 И если уж подобные аргументы не сработают… Придётся в очередной раз приводить его в чувства словами. Сакура невольно усмехнулась. Всё-таки, работа в ОР принесла ей не только пристрастие к алкоголю (которое внезапным образом улетучилось в последние дни), но и бесценный жизненный опыт.

 Если бы не это… Если бы не умные книги о психологии… Должно быть, Харуно бы надулась на Какаши и напридумывала себе лишнего.

 Но она прекрасно понимала его мотивы. Должно быть, необычайно сложно переступать через принципы, выстроенные годами. Поэтому она совсем не злилась. Ведь знала: он тоже испытывает чувства.

 И этого вполне достаточно, чтобы ждать, медленными шагами сокращая расстояние между их сердцами.

 Неторопливо искупавшись, намазав губы алой помадой и надев то самое платье, Сакура подошла к зеркалу.

 Из отражения глядела незнакомка.

 «Сексуальная…» — вот то слово, которым она могла себя охарактеризовать в тот момент.

 А мысли, тем временем, понеслись куда-то вдаль. Она подумала о том, выдержал бы их страсть стол в кухне Какаши?.. Щёки мигом залило кровью, отчего Сакура стала ещё притягательнее.

 С этими раздумьями Харуно надевала плащ, обувалась и сжимала в руках небольшой пакетик, заблаговременно купленный для него. Она вышла слишком рано, поэтому решила немного прогуляться по праздничной деревне.

 На улицы Конохи, казалось, вышло всё многочисленное население. Кто-то торопливо спешил домой с сумками, полными еды. Некоторые просто неспешно брели, разбившись на компании и парочки. Под россыпью фонариков прямо на улицах у кафе хохотала молодёжь, распивая из бумажных стаканчиков дымящиеся напитки.

 От этого всего Сакуре становилось уютно. Она и забыла, когда в последний раз ей было настолько хорошо в одиночестве. А всего-то для этого требовалось, чтобы её где-то ждали. Безусловно, были и родители (к которым она пообещала забежать утром), однако, присутствие в жизни Какаши в качестве кого-то большего, чем просто учителя, заставляло сердце приятно сжиматься.

 Но вдруг она остановилась, словно ноги приросли к заснеженной тропинке. Сначала Сакура подумала, что ей причудилось. Но глаза её не обманывали. Навстречу неспешно шёл Саске.

 Он тоже заметил бывшую сокомандницу. И, кажется, направлялся прямиком к Харуно. Ей показалось, что на несколько мгновений душа покинула тело. Было совершенно не ясно, что надо чувствовать.

 Однако, одну вещь Сакура отследила совершенно точно: когда Саске подошёл, её сердце не сорвалось на бешеный стук. А в груди не шевельнулась привычная боль, знаменующая неразделённую любовь.

— Привет, — прохладно поздоровался он.

— Здравствуй, — также ответила она. — Закончил с миссией?

— Да. Завтра доложу всё Какаши и отправлюсь в Страну Снега.

— Ясно, — сказала Сакура и поняла, что совершенно не знала, о чём ещё говорить.

 Однако, Учиха вдруг внимательно посмотрел на неё глазом, не скрытым под чёлкой, и задал вопрос, от которого ей захотелось провалиться сквозь землю:

— Идёшь к парню?

— С чего взял? — ответила вопросом, чувствуя, как к ушам приливает кровь.

— Никогда не видел тебя такой.

 Сакура набрала полные лёгкие воздуха и решила, что обязана быть честной.

— Да, Саске-кун. Прости, но я не могу больше гнаться за тобой. И, уж тем более, ждать твоего возвращения… Боюсь, что ты и не готов ко мне вернуться. Но… Если тебе понадобится моя помощь… Я обязательно буду рядом.

 Учиха не отвечал долго. Будто размышлял о чём-то. И, наконец, опустил голову, глухо поблагодарив:

— Спасибо…

 А затем прошёл мимо и скрылся в толпе. Сакура несколько мгновений смотрела ему вслед и ощущала, как больно сжимается сердце. Однако, это произошло не из-за нежных чувств. Всё дело было в том, что Саске до сих пор оставался для неё близким человеком. И равнодушно наблюдать его одиночество, муки совести, съедающие и без того израненное сердце, попросту не получалось.

 Но Сакура прекрасно понимала: пока Саске сам не ощутит необходимость, у неё не выйдет сделать хоть что-нибудь. Это одно из главных правил психологии, которое она прочла в тонкой красной брошюре, ставшей пару месяцев назад её настольной книгой. Можно бежать за человеком сколь угодно. Но если его сердце закрыто до такой степени, что не достучаться, то пытаться даже не стоит…

 И когда Учиха однажды явится к ней и попросит помочь разобраться в себе, Сакура не откажет. И сделает всё возможное… Кроме любви…

 А пока…

 Пока её ждал Какаши. И, должно быть, самый приятный Новый год в жизни.

***

 Хината не верила своим глазам. Казалось, что прошедшая ночь была сном. Поначалу не хотелось даже открывать глаза, чтобы не разочаровываться.

 Но всё оказалось реальнее некуда. Наруто ещё спал, повернувшись к ней лицом. Куда более очаровательный, чем всегда. Ей хотелось запустить пальцы в его слегка растрёпанные волосы, коснуться губами щеки и прижаться к поджарому плечу, чтобы почувствовать тепло.

 Но он выглядел таким умиротворённым и счастливым, что Хината не смела даже шелохнуться. Она попросту не могла поверить своему счастью и мысленно ругала себя за страх перед этой новогодней ночью. Подумать только… Ещё пару недель назад ей приходилось плакать в подушку, скорбя о потерянной любви…

 Хьюга прикрыла веки и стала прокручивать события вчерашнего дня, всё ещё не понимая, возможно ли вообще быть настолько счастливой?..

 После неловкого разговора у ворот она ещё несколько часов винила себя за нерадивость. Её страх дошёл до того, что ещё бы немного, и Хината оттолкнула бы Наруто. И думать об этом даже не хотелось. Но до города они добрались очень быстро. Ещё быстрее забрали свиток у местного главы.

 И когда дела были сделаны, они пришли на рыночек, чтобы перекусить. Здесь было куда оживлённее, чем в Конохе (и это при том, что их деревня — одна из самых густонаселённых в мире), и везде витали ароматы разнообразной еды. Атмосфера приближающегося праздника тоже никуда не делась.

— Ты обещала, что сама выберешь, куда мы идём в следующий раз. Вот он и наступил. Так что… — Наруто широко улыбался, закинув ладони на затылок.

— Я тут никогда не была, — отвечала Хината. — Может, попробуем всего понемножку?

— Отличная идея! — ещё больше оживился он и, схватив спутницу за руку, поволок её к узким рядам рыночка.

 Отовсюду раздавались крики зазывал, шипение масла на сковородках и звонкий смех посетителей базара. Здесь едва ли было теплее, чем в Конохе. С неба сыпал мелкий снег, а у стен продуктовых лавочек лежали недельные сугробы. Однако, Хинате уже давно не было настолько тепло.

 Пожилой смуглый мужчина с густой седой бородой в смешной шапке махнул рукой и громко заговорил:

— Эй, ребята! Попробуйте икаяки! Свежайшие кальмары, только с утра привезли из Страны Воды! — он указал ладонями на решётку подле себя, на которой жарились крупные моллюски и источали невероятно аппетитный аромат.

— Давайте два! — незамедлительно отозвался Наруто, доставая из кармана смешной кошелёк в форме зелёной жабки.

— Ваша спутница настолько поражает красотой, что я сделаю скидку, если возьмёте четыре!

 Его даже уговаривать не пришлось. Выудив наличные, Узумаки забрал четыре крупных кальмара на палочках и протянул Хинате половину купленного.

 Она хохотнула, поблагодарила, а затем сказала:

— Боюсь, Наруто-кун, что при таком положении дел мы наедимся до отвала очень скоро, и всё попробовать не выйдет.

— Ты меня плохо знаешь, Хината, — Наруто прижал к груди кулак и состроил воинственную гримасу. — Договорились попробовать, значит попробуем! Я, Узумаки Наруто, никогда не отступаюсь от своих слов!

 И, расхохотавшись вдвоём, они принялись за еду. Целых несколько часов провели, бродя между рыночных лавочек. Пока, наконец, не наелись до такой степени, что даже ходить стало тяжело.

 Последней точкой их прогулки было небольшое кафе, куда они сели погреться и выпить чего-нибудь горяченького. Когда принесли чай, Хината нервно сглотнула и спросила:

— А где мы будем ночевать, Наруто-кун?

 Он вдруг залился краской и слегка отвернулся.

— Мы остановимся в гостинице. Ты, главное, ничего такого не подумай, — торопливо добавил Наруто, — возьмём два разных номера. Я бывал здесь с Извращённым Отшельником… Поэтому знаю хорошее место для ночлега.

 Хината тоже смутилась и стала крутить в ладонях чашку с горячим зелёным чаем. Кажется, тот факт, что им придётся спать раздельно, её не успокоил, а совсем наоборот. Однако, стараясь об этом не думать, сделала глоток обжигающего напитка.

— Но до сна-то времени ого-го! — повеселел Узумаки. — И мы ещё столько всего не делали в этом городе!

 День пролетел незаметно. Постепенно близилась полночь. Только было одно но: оба настолько устали от насыщенного времяпровождения, что запал для ночной прогулки совсем угас. Поэтому они договорились немного отдохнуть в гостинице, а затем, набравшись сил, продолжать веселиться.

 Однако, когда Хината покупалась и зашла в номер, почувствовала себя необычайно одиноко. Усталость смылась под струями горячей воды, поэтому она быстро оделась, бросила взгляд на застеленный футон и, собрав остатки смелости в кулак, пошла к Наруто.

 Он, как оказалось, тоже дремать не лёг. Хината постучала, открыла сёдзи и обнаружила, что Узумаки сидел в полумраке у окна в позе лотоса, глядя на городские огни, а затем перевёл удивлённый взгляд на Хинату.

— Что-то произошло? — в его голосе были нотки беспокойства.

— Нет, совсем нет… — она смутилась, потупила взгляд и подумала, что приходить в его номер — худшее решение, которое можно придумать.

— Тебе тоже отдыхать перехотелось? — догадался Наруто. — Иди сюда. Тут из окна такой вид открывается замечательный… Не такой красивый, конечно, как с Монумента Хокаге. Но всё же.

 Хината кивнула и на ватных ногах подошла к окну, основание которого начиналось у самого пола. Усевшись напротив Наруто, тоже посмотрела на улицу. Благодаря тому, что отель построили на возвышенности, вид открывался поистине захватывающий. Россыпь фонариков и гирлянд притягивала взгляд.

— Красиво… — выдохнула она и вдруг почувствовала, как кожа покрылась мурашками.

 И в следующее мгновение поняла, почему. Наруто больше не смотрел за окно. Его взгляд вперился прямо в её лицо, будто тщательно изучал.

— Ты тоже, — тихо и внезапно пробормотал он.

 До Хинаты даже не сразу дошло, что только что самый любимый человек на земле сделал ей комплимент. Но когда разум понял сказанное, она поджала губы и отвела глаза. Почему-то стало стыдно. Ей показалось, что Наруто соврал. Однако, в следующее мгновение он поменял положение тела, пересев на колени и оказавшись слишком близко к ней.

— Можно тебя поцеловать?..

 Хината чувствовала, как стучит в висках пульс, а ладони мигом покрылись потом от такого вопроса. Из-за недостатка света его глаза казались не ярко-голубыми, а тёмно-синими, словно бушующий океан. Или же, суровая зимняя туча.

— Зачем ты спрашиваешь?.. — тихо сказала она, проглотив нервный ком. — Если хочешь, целуй.

 Наруто потянул ладонь к её щеке, но не коснулся, в последний момент опустив.

— Не могу. Хочу, чтобы и ты тоже этого хотела.

 Пришлось приложить все оставшиеся силы, чтобы отвечать ровным голосом. Это было почти невозможно. Из-за такой интимности Хинате отчаянно хотелось выбежать вон. Но она почти чувствовала кожей горячее дыхание Наруто. И желание удрать прибивалось потребностью ощутить его прикосновения… И горячие губы на своих губах.

— Разве можно не хотеть целовать того, кого любишь всем сердцем? — шептала Хината на выдохе.

 Наруто шумно выдохнул и подвинулся ещё ближе, коснувшись, наконец, нежной кожи её лица. Она закрыла глаза, пытаясь запомнить этот удивительный момент в мельчайших подробностях. От него пахло чем-то сладким и цитрусовым. На щеке, до которой дотронулась маленькая девичья ладошка, ощущалась пока ещё не загрубевшая щетина. А его губы были слегка шершавыми. Видимо, обветрились сегодня во время прогулки.

 Поцелуй длился долго, пьянил, обжигал, заставлял кожу покрываться мурашками. И с каждой секундой становился всё более глубоким и настойчивым. Ладонь Наруто двигались от её макушки к талии, а вторая неизменно держала лицо. Как будто он боялся, что Хината разорвёт эту до одури прекрасную близость.

 Но она бы ни за что на свете этого не сделала. Все страхи развеялись. Осталось лишь сбивчивое дыхание, горячие губы Наруто и его руки.

 В какой-то момент нежность вдруг улетучилась вовсе, оставляя место внезапно нагрянувшей страсти. Под рёбрами сладко тянуло, а низ живота с каждым мгновением горел всё сильнее.

 Не нужно было общаться ни с кем из старших и более опытных, чтобы понимать значение этих чувств. И, к своему огромному удивлению, Хинате очень нравилось происходящее. Пускай ещё ничего и не произошло… Этот поцелуй совершенно не походил на предыдущие. И значил что-то абсолютно новое…

 Прошло ещё немного времени прежде, чем она поняла: Наруто уже настолько близко, что вжимает её в стену. Ладони Хинаты тоже, видимо, почувствовали свободу. Она зарывалась пальцами в его золотистые волосы, скользила по крепким плечам, иногда задерживаясь на мальчишеской щеке.

 И в конце концов, они оказались на полу, всё ещё не прерывая поцелуя. Хината совершенно не обращала внимания на то, как неприятно давили в лопатки деревянные половицы. Наруто, вдруг отстранившись, навис над ней, словно тень. Он тяжело дышал и, казалось, собирался что-то сказать.

 Хьюга даже испугалась, что эта невероятная страсть прервалась. Однако, Наруто вновь потянулся губами к её лицу, на этот раз коснувшись щеки. И, осыпая мелкими короткими поцелуями мягкую кожу, сбивчиво выдыхал:

— Люблю… Больше жизни… Люблю…

 Сердце Хинаты, казалось, подпрыгнуло к горлу. Она отпрянула на несколько сантиметров и выразительно посмотрела на Наруто, хотя почти не видела черт его лица из-за темноты. На глаза против воли навернулись слёзы. Она не верила в услышанное.

 Однако, будто подтверждая сказанное, Наруто снова придвинулся лицом к её, и на этот раз прошёлся поцелуями от виска к подбородку, не переставая шептать:

— Люблю… Всем сердцем люблю тебя, Хината. Никому не отдам…

 Она не смогла ответить взаимностью, ведь ком в горле не дал вымолвить ни слова. Наруто коснулся губами её щеки, ловя слезинки, а в следующую секунду снова горячо поцеловал. Его пальцы гладили тёмные шелковистые волосы, а вторая ладонь скользила по талии, находясь в опасной близости от груди. Однако, он до сих пор не переступил черту, которой Хината так отчаянно боялась. И так неистово желала.

 Она вдруг скользнула пальцами под его футболку, коснувшись разгоряченной кожи, и невольно громко ахнула. Ведь в этот миг Наруто стал целовать её шею. По телу пробежался целый табун мурашек, заставив и соски затвердеть тоже. Хинате вдруг стало стыдно за свою реакцию, но долго смущаться не пришлось. Наруто вновь отстранился и горячо пробормотал:

— Хината, прости меня. Кажется… Мы заходим очень далеко… Останови меня, пожалуйста. Потому что сам я не в состоянии… Давай я провожу тебя в комнату… Можем пойти гулять, как и хотели.

 Каждое его слово оставляло ожоги на сердце. Однако, они не болели. Наоборот. Ей было невероятно радостно, что Наруто видел в ней девушку. Любимую. Желанную.

 И она совершенно не хотела покидать сладкий плен оглушительной страсти.

— Нет, Наруто-кун, — шептала Хината, отбросив всё стеснение. — Я ведь тоже тебя очень люблю. Не хочу никуда идти. Хочу остаться здесь, с тобой.

 И сразу после этих слов он изменился в лице, став куда серьёзнее, приподнялся, взяв Хинату на руки, и перенёс на футон. Аккуратно опустив хрупкое девичье тело, улыбнулся и пробормотал:

— Так будет удобнее…

 И всё началось заново, только на этот раз куда более страстно. Хината дала себе волю, позволив бесстыдно трогать подтянутое юношеское тело. И в какой-то момент Наруто тоже отпустил тормоза…

 Она потеряла счёт времени и окончательно избавилась от смущения. Страсть дошла до высшей точки. Казалось, что кровь в венах кипит, и Хината чувствовала неистовый жар между ног… Ей хотелось большего. И это даже немного пугало. Ещё некоторое время назад она мечтала лишь о скромных поцелуях… А теперь ощущала нежные и требовательные прикосновения сильных рук на обнаженном теле, срывающие с губ стоны и вздохи.

 Во всех действиях Наруто чувствовалась неопытность и осторожность. Тем не менее, он действовал инстинктивно, поддаваясь чувствам. И когда каждый миллиметр кожи Хинаты был усыпан поцелуями, а внизу стало так влажно, что терпеть уже стало невмоготу, он снова отпрянул и прошептал:

— Я знаю, что это, скорее всего, будет больно… Но буду очень стараться сделать всё нежно… Верь мне, Хината.

 И она, конечно же, верила. Ведь давным давно отдала ему душу, сердце и бессонные ночи в компании мыслей о неразделенной любви. Поэтому отдать ещё и тело, предаваясь пленительному безумию, казалось сущей ерундой…

 …А теперь, проснувшись раньше него и ощущая тянущую боль внизу живота, старалась даже дышать потише.

 Но Наруто вдруг открыл глаза и мягко улыбнулся. Его ладонь потянулась к подбородку Хинаты.

— Хочу, чтобы это утро никогда не заканчивалось… — прошептал он. — Я, кстати, так и не подарил тебе подарок.

— И я…

— Думаю, это может подождать… — улыбнулся Наруто и нежно поцеловал.

***

 Когда Какаши открыл дверь, услышав настойчивый стук, опешил и даже не знал, что сказать. Сакура выглядела совсем не так, как обычно. От неё пахло каким-то сладким парфюмом, на губах алела помада, а платье… При одном взгляде на тонкую облегающую ткань ему дух перехватило.

— Ты прекрасна, — вдруг выдохнул он, забирая из девичьих рук пальто.

— Рада, что тебе нравится.

 Хатаке никак не мог привыкнуть, что теперь наедине она больше не обращалась к нему «сенсей». Это грело сердце.

— Вкусно пахнет, — пробормотала Сакура, проходя на кухню. — Не знала, что ты готовишь.

— Я так себе кулинар, — хохотнул Какаши. — Но очень старался.

 Он провожал её взглядом и внимательно следил за каждым движением. Ведь то, как выпирали под шёлком острые лопатки и как струилась по бёдрам тонкая ткань заставляло глядеть, не отрываясь.

 Ему не верилось, что такая красивая и столь юная девушка желала по доброй воле проводить время с ним. И, чего уж греха таить, на сердце и следа не осталось от былых сомнений. Какаши знал, что теперь не готов её отпускать. Поэтому, когда она села на белый стул и сложила изящные кисти на столе, он шагнул ближе. А затем коснулся ладони, вложив в неё ключи.

— Ты говорила, что хочешь приходить… Я не против, если это будет случаться даже без предупреждения. Но у меня есть условие.

 Сакура удивлённо уставилась на небольшую связку, будто не верила глазам. Какаши продолжал говорить:

— Давай пока не будем никому рассказывать о нас. Надо самим к этому привыкнуть… Рано или поздно, конечно, все догадаются. Но пока…

 Вместо ответа Харуно подскочила и бросилась к нему, уткнувшись носом в шею.

— Спасибо, Какаши… — шептала она.

 И из-за этого шёпота по спине побежали мурашки. Хатаке обхватил тонкую талию и подумал о том, что праздничный ужин может случиться попозже и будет вкусным, даже если немного остынет…

Клянусь, это всё - между нами. Глава 18

— Прекрати уже мандражировать, а то я тебя стукну! — проворчала Ино, но, всё же, ещё крепче сжала плечо Сакуры.

— В таком случае, бей посильнее, — грустно усмехнулась та. — Чтобы мне не пришлось выступать перед ними…

— Ещё одна такая фразочка, и точно получишь!

 Сакура глянула на свои дрожащие ладони, в которых лежала небольшая чёрная папка с докладом. Из-за неуёмного тремора бумаги тоже тряслись. Харуно то и дело поглядывала на массивную дубовую дверь, за которой прямо сейчас находились самые влиятельные люди мира, обсуждая дальнейшую судьбу человечества.

 И факт того, что ей предстоит, пускай и недолго, быть частью этого могущественного сборища, с каждой секундой всё больше мучил.

— Прости, Ино, но я совсем не могу взять себя в руки.

 Подруга тяжело вздохнула, поднялась и встала напротив, а затем села на корточки прямо перед Сакурой и крепко сжала её ладони.

— И это мне говорит героиня войны, сильнейшая куноичи современности и девчонка, учившаяся у самой Цунаде-сама? Прекрати паниковать. Я слышала твою речь, она замечательная. Всё получится. Тем более, ты будешь не одна. Там Наруто, который рубаху порвёт, но отстоит тебя. Так что… Соберись.

 От её слов не слишком-то и легче становилось. Но то, что Ино была рядом в такой важный момент, очень радовало Сакуру. Яманака сама вызвалась помочь подготовиться. И накануне вечером с пристрастием слушала её заготовки, стараясь задавать каверзные вопросы. Она строила гримасы, изображая Райкаге Эя и кокетливо облизывала губы, будто была Мей Теруми.

 Разговора о записях в блокноте так и не случилось. Сакура хотела поговорить об этом, но Ино её одёргивала, говоря, что совершенно не обижается.

 Судя по её поведению, так оно и было. Всё напряжение улетучилось, будто никаких недоразумений и не случалось. Это очень сглаживало теперешнюю напряжённую атмосферу.

 Вдруг дубовая дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Наруто. Он кивнул и жестом попросил Сакуру войти.

 Ей казалось, что это не приглашение на аудиенцию, а отсылка на плаху. Она сглотнула, бросила последний взгляд на Ино, которая ободряюще подмигнула, и на ватных ногах двинулась в сторону зала собраний.

 Наруто выглядел очень серьёзным. На нём впервые был надет жилет джоунина (звание которого Какаши ему дал буквально накануне собрания), а на лбу красовался бессменный протектор на чёрной ленте. От его присутствия становилось чуточку легче. Но даже надёжное плечо будущего Хокаге не могло унять беспокойство. Сердце колотилось, словно сумасшедшее, тело предательски потело во всех возможных местах, а ладони стали дрожать ещё сильнее.

 Однако, назад дороги не было. Пора отстоять своё детище. Поэтому, сделав шаг в душный зал, она шумно выдохнула и смело посмотрела на продолговатый овальный стол.

 Внутри было нечем дышать и не хватало света. А атмосфера… Сказать, что находиться в проклятом помещении было неуютно, — ничего не сказать. Из этого места хотелось бежать, сломя голову. Все Каге выглядели более, чем парадно. Каждый надел фирменную шляпу и плащ. Наруто встал сбоку от Сакуры и серьёзно заговорил:

— Позвольте представить вам Сакуру Харуно, сильнейшего медика, будущую главу госпиталя Конохи и ученицу одной из легендарных саннинов — Пятой Хокаге Цунаде Сенджу.

 Слышать такой деловитый тон от него было крайне непривычно. И подобная официальность лишь добавляла неуверенности. Она сделала ещё несколько шагов, пока не дошла до стола. Перед глазами всё шло кругом. Не получалось сфокусироваться ни на одном из лиц. Но лишь до тех пор, пока взгляд не зацепился за Какаши. Он смотрел выразительно и спокойно, а затем едва заметно кивнул, как будто подбадривая.

 И это придало сил. Да. Она здесь не одна. Её не дадут в обиду.

— Здравствуйте, Райкаге, Мизукаге, Казекаге, Цучикаге, — Сакура уважительно поклонилась и обвела из взглядом. — А также, советники.

— Аж интересно, о чём же пойдёт речь, — ядовито ухмыльнулся Эй и слегка подался вперёд. — Хокаге что-то говорил об инициативе, которой по силам сделать мир Шиноби лучше.

— Именно так, — смело ответила Харуно, сильнее сжав папку в ладонях. — То, что сказал вам Шестой-сама, — не пустой звук.

 Несмотря на весь скептицизм, Райкаге слегка нахмурился и заинтересованно смотрел на неё. Однако, глядел не только он. Все присутствующие устремили заинтригованные взгляды на Сакуру. Она покосилась на свои записи, проглотила нервный ком, набрала полную грудь воздуха и решила начать речь от чистого сердца. А уж потом, если понадобится, заглянуть в наброски.

— Ни для кого из вас не секрет, что жизнь Шиноби полна потерь и разочарований. Последняя война была одной из самых разрушительных в нашей истории. Всего за несколько суток многие из нас потеряли близких, друзей, видели такое, что даже в голове не укладывается. А ещё побывали в Вечном Цукуёми, из которого так тяжело возвращаться в реальность.

— Ну, это неудивительно в мире ниндзя, — перебила её Мей, кокетливо отбросив с лица густую каштановую прядь. — Всех нас к этому готовили с детства.

— Верно, — кивнула Сакура. — Однако, это не значит, что подобное течение жизни должно продолжаться и дальше.

 Она положила папку на стол и выудила оттуда первый лист.

— ПТСР, — громко зачитала Харуно и подняла вызывающий взгляд на присутствующих. — Посттравматическое стрессовое расстройство. Характеризуется навязчивыми мыслями, ночными кошмарами или же полным отсутствием сна, а ещё нарушением ощущения реальности. Люди, которые страдают этим недугом, попросту утрачивают возможность нормально жить. Всё это может привести к тому, что в один прекрасный день человек решит покончить жизнь самоубийством. Так как проживать травмирующее событие раз за разом — худшая пытка из возможных. А если таких событий множество… Можно лишь посочувствовать. Но ещё лучше — оказать квалифицированную помощь.

 Она запнулась на секунду, пытаясь проанализировать, прозвучали ли эти слова убедительно. И судя по интересу во взглядах и лёгкой улыбке Какаши, проглядывавшей из-под маски, Сакура начала доклад очень правильно. Достав следующий лист, продолжила говорить:

— Генерализованное тревожное расстройство. Название сложное, однако, на деле понять, что это такое, проще простого. Характеризуется нервозностью, постоянным напряжением и тревожным сном. Человека, столкнувшегося с этим, может выбить из колеи любая мелочь. Его существование становится адом, ведь тревожиться всё время — это ужасно. Депрессивное расстройство — не глупая выдумка, а тяжёлое заболевание, которое вполне может довести до самоубийства. Обычно проявляется в виде утраты вкуса к жизни, бесконечного чувства вины, потери аппетита, апатии и бессонницы.

 Сакура отложила бумаги, подняла голову и чуть тише спросила:

— А теперь, уважаемый Альянс, вспомните всех своих близких и, положа руку на сердце, ответьте сами себе: замечали ли вы хоть что-нибудь из этого у них?..

 Повисла недолгая тишина. Наруто косился на неё, не скрывая улыбки. Гаара потупил взгляд, уставившись на свои ладони. Будучи прекрасно осведомлённой о его непростом детстве, Сакура решила продолжить давить на больные точки:

— И это я ещё не всё назвала. Сложные термины, а суть простая: все мы, каждый, кто является частью мира Шиноби, так или иначе, подвержены психическим расстройствам. Есть те, у кого хватает моральных сил с этим справляться. Однако, подавляющее большинство живёт в страданиях. Не кажется ли вам, уважаемые Каге, что, после объединения наших стран и воцарения мира, пора задуматься не только о физических травмах ваших подданных?

— Что за чушь ты несёшь, девочка? — взревел Райкаге. — Толку с того, что мы об этом задумаемся? Забыла, что мир Шиноби — это мир убийц? Не можешь с этим справиться — будешь убит! Точка!

— При всём уважении, — вдруг заговорил Наруто, — Вы сейчас совершенно не правы! Вспомните, как я валялся на коленях у ваших ног, умоляя не мстить Саске? Мне не стыдно за это! Ведь ненависть порождает ненависть! Я хорошо усвоил этот урок! И знаете что? Считаю себя везунчиком! Представьте, что могло бы случиться с обиженным на весь мир пацаном, если бы в один момент заточённый в нём Девятихвостый сорвался? И это произошло бы лишь из-за того, что этому ребёнку хотелось отомстить?

 Эй хохотнул, а Сакура заметила, как, стоящий рядом с Райкаге Киллер Би, подмигнул Наруто.

— Есть ли смысл говорить о том, что могло бы произойти, но не произошло? — парировал мужчина, ещё сильнее нахмурив светлые брови.

— Смысл есть, ещё какой, — не сдавался Наруто. — Если это для Вас не аргумент, тогда подумайте о том, что Обито Учиха мог бы никогда не развязать войну. При условии, что в Конохе существовала бы Организация Реабилитации.

— Ясно, куда вы двое клоните, — не унимался Эй. — Хотите навязать нам эту промывку мозгов? Ну уж нет. Быть Шиноби — значит быть сильным. А ходить и плакаться в жилетку какой-то девке — это самая настоящая слабость!

— Потише, Райкаге-сама, — вклинился Какаши. — Сакура — не какая-то девка. Её организация просуществовала всего несколько месяцев. Однако, даже этого хватило, чтобы понять: пациентам становится лучше. Подумайте сами. После войны всем тяжело. И если мы можем помочь нашим людям поскорее восстановиться, значит и на миссии они смогут выйти скорее.

— Я согласен с Хокаге-сама, — пробормотал Гаара, сложив ладони в замок. — Мне не понаслышке известно то, о чём говорит Сакура. Я собственными руками убивал людей лишь потому, что находил в убийствах единственную радость в жизни, — он перевёл взгляд на Харуно и спросил: — это, наверное, тоже как-то называется?

 Она покраснела и опустила глаза. Конечно же, и его случай был описан в злополучном блокноте, который совсем недавно, так некстати, Сакура уронила в кафе. Несмотря на неловкость, всё же, ответила:

— Да, Казекаге-сама. Вы видели смерти и предательство. Пережили ужасное прошлое. Поэтому страдали от психоза и навязчивых мыслей, которые усугублялись бессонницей и воздействием на вашу психику Шукаку.

 Гаара усмехнулся и сказал:

— Сложные слова. Но я бы хотел в этом разобраться. Что скажешь, Темари?

 Его сестра выглядела необычайно серьёзной. Она поджимала губы и не сводила взгляда с Сакуры.

— Скажу, что узнай мы это раньше, многих бы проблем удалось избежать.

— Вот и я о том же, — кивнул Наруто. — Я много думал об этом… Если бы Нагато, назвавший себя Пейном, получил вовремя помощь, Коноху не пришлось бы отстраивать из руин.

 Райкаге стукнул по столу и спросил:

— А что вы от нас-то хотите? Занимались бы этой ерундой в своей деревне… К чему поднимать этот вопрос на международном уровне?

 Внезапно подал голос Цучикаге, до сих пор молчавший:

— Я согласен с Райкаге-сама. Мы ни разу не ощущали потребности в подобном. Зачем эта демагогия?

 Какаши выразительно посмотрел на них и спокойно ответил:

— Затем, что слухи о нашей деятельности вышли за пределы Конохи. И разведчики докладывали о недовольстве Эя-самы на этот счёт. Мы не хотим, чтобы заботу о подчинённых считали слабостью. Впрочем, за меня лучше скажет Шикамару.

 Нара, стоявший за спиной Хатаке, шагнул ближе к столу, облокотившись о него ладонями, и заговорил:

— Существование таких организаций в наших деревнях — это стратегически важное решение. Мы ведь хотим минимизировать появление зла, верно? А что, если не своевременная психическая помощь, справиться с этим лучше всего? Кто знает, возможно, прямо сейчас по Деревне Скрытого Облака бродит озлобленный на весь мир Шиноби, потерявший на войне семью? И его единственной целью является месть Листу?

— А Лист-то здесь причём? — недоумённо поднял бровь Эй.

— При том, что Обито Учиха, как вы помните, был выходцем из Конохи. Кто знает, куда могут привести размышления о мести этого потенциального Шиноби?

— Какой сообразительный мальчишка у вас в советниках, Хокаге-сама, — хохотнула Мизукаге и соблазнительно облизнулась. — Мне бы такого!

 Сакура заметила, как уничижительно глянула на неё Темари, и невольно улыбнулась. Атмосфера разряжалась с каждой секундой всё сильнее. И она даже не заметила, как перестала нервничать.

— И чего же вы хотите? — сдался Райкаге.

 Все вновь посмотрели на Харуно. Она набрала воздуха и заговорила:

— Во-первых, необходимо открыть международную организацию по обмену опыта в вопросах психических заболеваний. Во-вторых, пора рассмотреть инициативу подготовки не просто ирьёнинов, а медиков, умеющих работать с психикой. В-третьих, каждая из деревень должна открыть у себя нечто похожее на нашу Организацию Реабилитации. Я готова делиться знаниями и посвятить в курс дела в любой момент.

— Может, уважаемые главы Альянса проголосуют? — предложил Наруто.

— Обязательно, — кивнул Гаара. — Пожалуй, начну. Я всецело поддерживаю эту инициативу. Если у нас есть шанс сделать мир Шиноби счастливее и благополучнее… Мы обязательно должны им воспользоваться.

 Цучикаге усмехнулся и пробормотал:

— Солидарен с мальчишкой. Я, конечно, этого всего не до конца понимаю… Но идея, вроде бы, неплохая.

— Мне не нравится… Не люблю слабеньких мужчин, — поморщила носик Мизукаге. — По мне, так Райкаге-сама прав. Я против.

— Моё мнение вы, думаю, знаете. Я безоговорочно поддерживаю идею Сакуры, — сказал Хатаке.

 Харуно посмотрела в глаза Какаши и почувствовала, как тяжёлый груз, долгое время висевший на сердце, исчез. Что бы ни сказал Райкаге, большинство уже проголосовали «за». Однако, видимо из-за чрезмерной нервозности накануне, радость всё ещё не пришла. Она просто-напросто не могла поверить в то, что всё получилось. Эй молчал и глядел на свои кулаки. А затем произнёс:

— Моё мнение уже ничего не решит. Трое высказались за инициативу. Однако, мне это не по душе. Нужно обсудить детали и пути отступления. Чтобы это сомнительное мероприятие не коснулось суверенитета Деревни Скрытого Облака.

— Безусловно, каждый из нас хочет сохранить независимость и ни в коем случае не посягает ни на что сверх меры, — пытался успокоить его Какаши. — Поэтому прямо сейчас и обсудим детали, найдя компромисс.

 Собрание длилось ещё несколько часов. Сакура, закончив доклад, села рядом с Наруто и тоже участвовала в обсуждении. В конце концов, достигнув консенсуса, все пожали друг другу руки и распрощались. Когда в зале остались лишь выходцы из Конохи, Шикамару устало выдохнул и лениво резюмировал:

— Что ж. Поздравляю вас. Теперь нас ждёт ещё больше бумажной волокиты, проблем и неприятностей.

 Наруто хохотнул и весело ответил:

— И чёрт с ними! Зато теперь у Сакуры-чан будет не просто маленький кабинет в госпитале, а целый Психиатрический Центр! — он повернулся к Харуно и добавил: — психомедик! Звучит, а?

 Она улыбнулась и откинулась на стуле, закрыв глаза. Психомедик… Это название предложил Гаара. И оно ей очень нравилось. Впереди действительно маячила неизвестность. Однако, вся боль посторонних людей, прожитая в одиночку за чёрной ширмой, не случилось даром. Целый мир, благодаря этой, казалось бы, совсем не амбициозной идее, должен был претерпеть революционные изменения.

 Сакура чувствовала невообразимую благодарность. Наруто, за то, что, как и всегда, оказался на её стороне и горой стоял за идеи ОР. Шикамару, что, благодаря интеллекту, нашёл нужные слова. Ино, которая не отвернулась и оказалась рядом.

 И Какаши. Поддержавшим, несмотря ни на что. Проявившим чувства, невзирая на тёмную душу.

 А ещё себе. Что не побоялась нырнуть в дремучий мир человеческих потрясений. И выбралась оттуда, не потонув. Сакура глянула на листок, исписанный во время собрания, на котором красовался перечень официально принятых правил для всех будущих Организаций Реабилитации.

 1. Прежде, чем оказывать психологическую помощь, психомедик обязан пройти специальную подготовку.
 2. Пациент должен знать личность психомедика, к которому обращается.
 3. Пациент имеет право сохранить анонимность, если пожелает.
 4. Конфиденциальность — превыше всего. Каждый сеанс должен начинаться со слов: «Клянусь, это всё — между нами». Пациент должен чувствовать безопасность своих тайн.
 5. Психомедик обязан соблюдать деловую этику, не вступая с пациентом в дружеские или любовные контакты.
 6. Психомедик не учит и не даёт советов, а лишь задаёт правильные вопросы.
 7. У каждого психомедика должен быть свой психомедик, к которому он может в любой момент обратиться за помощью.

 Сакура прекрасно понимала, что эти правила обязательно пополнятся новыми и, скорее всего, видоизменятся. Однако, её не покидало чувство, что сегодня она сделала что-то невероятно важное. И из-за этого почувствовала опустошение. Ведь так долго боролась сама. А теперь…

 Теперь вокруг неё сидели близкие, прикрывавшие спину. И влюблённо смотрел Какаши…

 Они переглянулись, и ей вдруг очень захотелось оказаться в его объятиях. И этим вечером она не собиралась отказывать себе в этом удовольствии…

Клянусь, это всё - между нами. Глава 19

Сегодня впервые за долгое время Сакуре не надо было спешить на работу. Она сладко потянулась в постели и перевернулась на бок. Какаши, к сожалению, уже ушёл. Однако, его запах ещё остался на подушке. Рука сама потянулась к ткани наволочки, провела по ней. А улыбка, будто против воли, непроизвольно озарила девичье лицо.

 Каждый раз, когда Сакура просыпалась в его доме, не могла поверить своему счастью. И это несмотря на то, что прошло уже немало времени. Она поднялась, прижимая одеяло к обнажённой груди, и недовольно сморщилась из-за солнечных лучей, назойливо пробравшихся сквозь окно в небольшую спальню. Повсюду в этой комнате были следы её присутствия. На стуле висело красное платье, на прикроватной тумбочке стоял небольшой флакончик с парфюмом, а на подоконнике расположилась ваза с тюльпанами, которые Какаши принёс вчера. Ей показалось, что здесь им самое место. Ведь в холодной неуютной квартирке она уже очень давно не ночевала.

 Зевнув, покосилась на часы. Хотелось бы ещё поспать в выходной… Но сегодня был важный день. Надо бы ещё успеть забежать в цветочную лавку Яманака, да и привести себя в порядок не помешало б.

 Поэтому Сакура поднялась и подошла к окну, подставив лицо под ласковые тёплые лучи. Невзирая на то, что квартира Какаши располагалась далеко не в самом оживлённом районе, на улице вовсю суетились люди. Это не было удивительно. Как никак, сегодня узами брака собирался себя связать самый известный Шиноби современности. И многим хотелось поглазеть на церемонию.

 Харуно чувствовала счастье за Хинату и Наруто. Потому что знала: Организация Реабилитации во многом поспособствовала этому событию. Узумаки сам признался, что приходил, хотя Сакура уже давно об этом догадалась.

 А Хината просто забежала в госпиталь и принесла самодельное печенье, в котором была лаконичная записка с простой фразой: «От пациента Двадцать Девять».

 Ей вспомнилось, как эти двое позвали её в кафе, чтобы пригласить на свадьбу.

— Сакура-чан, тут такое дело… — Наруто краснел, нервно крутил в ладонях чашку с горячим шоколадом и косил взгляд на Хинату. — В общем, через месяц мы женимся. Очень хотим тебя пригласить. Я думал, чтобы ты пришла вместе с Саске… Но он вряд ли появится.

 Не то, чтобы это было неожиданностью. Но Харуно вмиг забыла о том, что ещё пару минут назад по дороге сюда наступила в лужу подтаявшего снега и вымочила ноги насквозь.

— Ребята, вы такие молодцы! — выдохнула она и еле сдержалась, чтобы не расплакаться от одолевавших эмоций. — Конечно же, я приду! Только…

 Сакура выдохнула и стала размышлять, пора ли уже выдать их тайну с Какаши. До сих пор у них замечательно выходило скрывать отношения. Единственным человеком, обо всём догадавшимся, была Ино. Она слишком быстро вычислила разительные перемены в подруге и буквально силой выудила информацию, пригрозив обидеться.

 Однако, совсем не удивилась, узнав правду. Лишь усмехнулась и похвалила Сакуру за то, что та, наконец, последовала примеру Ино и забыла о Саске.

— Мне есть, с кем прийти, — наконец, закончила мысль Сакура.

— Ого, тогда ты обязательно должна познакомить нас со своим парнем! — воскликнул Наруто.

 Поняв, что шокировать ребят пока не имело смысла, Сакура лишь кивнула и улыбнулась.

— Но с Саске будет тоже здорово повидаться, — добавила она. — Надеюсь, он выкроит время.

 И это была чистая правда. Её мысли постоянно возвращались к Учихе. Никакой любви. Только сожаление о том, что всё сложилось именно так. И он до сих пор был одиноким и несчастным. Ей очень хотелось, чтобы однажды Саске пришёл в Организацию Реабилитации за помощью.

 Но, дабы это произошло, мир должен перевернуться с ног на голову. Сакура искренне желала ему счастья. И хотела бы хоть раз пообщаться с ним по-человечески. Как старые друзья.

 Сегодня он тоже ей вспомнился. Из окна Какаши вдалеке виднелся заброшенный район Учих. Это место, связанное с пронзительной болью, давно опустело. Очень хотелось бы в один прекрасный день увидеть там горящий свет… А на улицах деревни — потомков легендарного клана.

 Ведь возрождение своей семьи — единственная созидательная цель Саске. Когда-то Сакура мечтала быть рядом с ним и помочь с этим. Держать его руку и не отпускать, даже несмотря на весь холод…

 Однако, жизнь — штука интересная и сложная. И её болезненная привязанность уже давно осталась лишь прошлым. Одержимость не могла принести радости. И Сакура прекрасно понимала, что нынешние чувства не шли ни в какое сравнение с былой мучительной любовью. Должно быть, если бы и вышло сойтись с Саске, отношения так и остались бы односторонними.

 И после того, как она познала всю прелесть тепла, заботы и искренности, возвращаться в страшную бездну невзаимности не хотелось даже мысленно.

 С этими размышлениями Сакура побрела на кухню, где витали запахи вкусного завтрака. Какаши заботливо оставил ей порцию сладкого омлета в сковороде.

 Все эти мелочи, которые он делал для неё, заставляли чувствовать счастье. Несмотря на всю его отстранённость и осторожность, Хатаке очень быстро к ней привязался. Она видела это невооружённым взглядом.

 И пусть никаких слов любви не звучало… Его чувства витали в воздухе, проявлялись в разных пустяках и существенных вещах. Вроде долгих вечерних поцелуев, поддержки и незримого присутствия. Даже тогда, когда его не было рядом физически.

 Сделав все утренние дела, Сакура выпорхнула на улицу и направилась в цветочный магазинчик. Зима в Конохе уже несколько недель, как закончилась. На деревьях появились первые бутоны, а птицы вернулись с зимовки, оповещая об этом трелями жителей Конохи.

 Так вышло, что здание Организации Реабилитации открыли совсем недалеко от дома Какаши. Поначалу это было поводом оставаться с ночёвкой (ведь идти от её квартиры дольше). Но вскоре никакие отговорки больше не были нужны. Фактически, Сакура стала постоянным обитателем холостяцкого жилища (которому, естественно, в последнее время всё меньше подходило это слово).

 Ей даже нравилось, что никто не знал об их связи. Это всё было лишь между ними. Большая тайна, сумевшая заживить два разбитых сердца. Однако, всё тайное однажды должно стать явным.

 Путь к магазину пролегал как раз через ОР. Она всё никак не могла поверить, что столь скромная затея выросла в такой замечательный крупный проект. На трёхэтажном здании со стенами цвета ясного неба красовались большие буквы:

«Клянусь, это всё — между нами»

 Эта простая фраза была чем-то большим, чем просто слова. С момента своеобразной амнистии организация претерпела огромные изменения. Несколько десятков медиков вызвались пройти у Сакуры обучение. И теперь помогали сотням людей с их жизненными проблемами. ОР больше не работала лишь по вторникам. И даже обзавелась собственным стационаром для тех, кому требовалось постоянное медикаментозное лечение.

 Изучение лекарств, помогающих в психических недугах, тоже двигалось с изумляющей скоростью. И этого всего никогда не случилось бы, если б однажды Сакура не набралась смелости прийти к Цунаде со смелой идеей.

***

 Какаши то и дело поглядывал на часы. К двум нужно было непременно освободиться и сломя голову спешить на свадебную церемонию Наруто и Хинаты. Шикамару уже убежал, чтобы встретить делегацию из Песка.

 Сегодня был один из немногих дней, когда Хатаке не побывал на кладбище. Он не хотел отказываться от этой традиции. Ведь память о друзьях и печаль о них не выкорчевать даже любовью. К тому же, теперь, когда он понял значение этого слова, ему казалось, что и боль Обито стала чуточку понятнее.

 Однако, его неизменная подруга — одиночество — бесследно исчезла. Сакура, так внезапно ставшая чем-то большим, перевернула привычный мир, разрушив все стены, кропотливо строившиеся годами покинутости. Какаши больше не хотелось засиживаться допоздна в Резиденции Хокаге, ведь появилось греющее душу ощущение: его теперь ждали.

 Её поцелуи и объятия не шли ни в какие сравнения со всей близостью, которая была у него со случайными женщинами. И он не знал, кого следует благодарить за то, что ему досталось такое счастье.

 Хатаке поднялся с места и стал собираться. Сердце сжималось при одной мысли о том, что однажды ему вполне бы требовалось торопиться на свадьбу Рин и Обито…

 Но жизнь сложилась иначе. И сегодня он старался не пускать в голову дурных мыслей. К счастью, они с каждым днём приходили всё реже.

 Особенно, когда Сакура появлялась внезапно прямо посреди рабочего дня, а Шикамару (наверняка, уже давно сложивший два плюс два) вежливо уходил на перерыв. И они позволяли себе столько слабостей и ошибок, сколько не было даже в книгах Джирайи.

 Сегодня же, помимо пышной свадьбы близкого человека, им предстояло познать новый опыт. Какаши предложил Сакуре прийти на праздник в качестве пары. И ни одной живой душе пока не было об этом известно.

 Когда-нибудь это всё равно должно случиться. К тому же, он пообещал себе, что ни за что не упустит её. Только если Харуно самой однажды захочется прервать эти странные отношения, родившиеся из обоюдного одиночества.

 Теперь, когда корка льда на сердце рассыпалась, Какаши не собирался заново её взращивать. И хотел лишь одного: держать Сакуру за руку и дышать ароматом её волос столько, сколько позволит судьба.

***

 Наруто стоял перед зеркалом и не верил, что видит там самого себя. Чёрное изящное кимоно было определённо ему к лицу. И он даже немного жалел, что такой наряд доводится носить лишь раз в жизни.

 Конечно, некоторые семьи распадались со временем, однако, Узумаки знал, что ни за что этого не допустит.

 Ему не понадобилось много времени, чтобы осмыслить важное: Хината — его солнце. Свет, озаряющий жизнь. И безграничная любовь, которая просто не умещалась в сердце. К тому же, он очень хотел не просто встречаться, ходить на свидания и предаваться страсти в своей квартире.

 А неистово желал её постоянного присутствия. И, так как Хиаши был непреклонен и сказал, что позволит им съехаться лишь после свадьбы, долго раздумывать не пришлось.

 Многие удивились, учитывая их юный возраст. Но он знал, что это одно из самых правильных решений в его жизни.

 Когда пришло время войти в зал, где уже ожидала Хината, Наруто набрал полную грудь воздуха и постарался унять дрожь в теле. Несмотря на всю смелость, он очень нервничал. Всё-таки, свадьба — слишком важное событие…

 Отворив массивную дверь, он ахнул и замер. Она была слишком прекрасной… Ещё краше, чем всегда (хотя казалось, куда уж лучше). Белая лилия в волосах подчёркивала красоту бледно-фиалковых глаз, а красная помада… Ему вдруг захотелось поцеловать эти алые губы и сорвать к чёрту удивительно красивое белое кимоно.

 Щёки Хинаты, как обычно, раскраснелись. Он шагнул к ней и, обняв за талию, прошептал:

— Ты очаровательна…

 Церемония пролетела как-то слишком быстро. Он и глазом не успел моргнуть, как всё закончилось и настало время празднования.

 От вкусных закусок и напитков ломились столы, а саке и лёгкое вино текли рекой. Наруто смеялся, перебрасывался шутками с друзьями и не мог оторвать взгляда от Хинаты.

 Многие разбились на парочки. Из удивительного — Ямато неожиданно пришёл в компании Куренай и её новорождённой дочери. Капитан светился счастьем и широко улыбался. Увы, Саске так и не появился. Наруто огорчал этот факт, но он знал точно: в следующее прибытие другу не удастся отвертеться от совместных посиделок.

 А затем к ним для поздравлений подошли Какаши и Сакура.

— Мы так за вас рады! Будьте счастливы! — сказала подруга и широко улыбнулась.

 И лишь после её фразы он заметил, что они держались за руки. Понадобилось несколько секунд, чтобы догадки сложились в голове в единую картину. Брови Наруто подпрыгнули вверх.

— Сакура-чан, только не говори, что ты и Какаши-сенсей…

 Хатаке натянуто улыбнулся и сказал:

— Да, Наруто, ты всё правильно понял.

 Сказать, что это его шокировало, — не сказать ничего. Он глупо хлопал глазами, пока Хината не подала голос:

— Мы тоже за вас очень рады, Сакура-сан, Шестой-сама.

— Да брось, Хината, — хохотнула Харуно. — Просто сошлись два одиночества.

 Поборов первоначальное потрясение и негодование, Узумаки стал серьёзным и внимательно посмотрел на странную парочку. Если задуматься… Не так уж это было и удивительно. Должно быть, Сакуре действительно гораздо больше подходил Какаши, чем холодный отстранённый Саске… Его, безусловно, смущало такое внезапное воссоединение… Да и разница в возрасте… Но Сакура выглядела очень жизнерадостной. А, значит, не стоило даже надумывать себе лишнего.

— Если вы её обидите, Шестой-сама, — вдруг выдал Наруто, — я не посмотрю на то, что вы Хокаге и мой учитель.

 Все рассмеялись, а Какаши ответил:

— Ну уж с тобой, тем более, без шарингана, мне не потягаться. Так что, угроза засчитана.

 В тот день звучало ещё много слов поздравлений и пожеланий счастья. Это, на самом деле, было совершенно ни к чему. Ведь они уже были необычайно счастливы…

 Впереди ждало неизвестное будущее. Но они обязательно справятся со всеми невзгодами. Иначе и быть не может.