Метафоры неразделённых чувств

Хината смотрела на слегка потрёпанный блокнот, на котором из-за слёз потекли чернила и образовались подсохшие тёмные разводы. Эта измятая книжечка в тёмно-синем переплёте, сотканная из рефлексии и страданий, стала настоящим откровением и отдуШиной.

Кто бы мог подумать, что в ней проснётся такая тяга к творчеству… Впрочем, наверное, это неудивительно. Ведь изнурительные тренировки больше не справлялись с вытеснением боли. И усердный труд тоже. Хьюга нежно провела по странице, которую исписала каких-то десять минут назад, и прочитала незамысловатые рифмы.

В одну из бессонных ночей, когда приходилось прятать слёзы в подушке, она от бессилия подняла голову, бросив взгляд за окно, и увидела там полную луну, укрытую пушистыми тучами. Её словно обожгло. Сердце подпрыгнуло к горлу и заколотилось быстрее. Страдания вдруг трансформировались в незнакомый доселе поток мыслей.

Хината небрежно утёрла лицо рукавом пижамы, подскочила с кровати, быстро отыскала на полке лист и чернила, а затем принялась писать.

Проклятые глаза никак не хотели переставать лить горькие слёзы обиды, лицо щипало, а ладони дрожали. Каждая строка отдавалась в теле невыносимой жгучей болью. Казалось, что пером она резала себя по-живому, а текст появлялся не от чернил, а из собственной крови, натёкшей с израненного сердца.

Она трижды зачёркивала написанное и начинала заново. Несколько раз вновь поднимала затуманенный взгляд к ночной улице. И, в конце концов, прочла то, что получилось.

Строки разбили изувеченную душу на тысячу мелких осколков. Обычное четверостишье. Пожалуй, таких написано тысячи, если не сотни тысяч. Такими же девчонками, познавшими горесть неразделённой любви.

Но ей стало легче. Неожиданно, но Хината почувствовала промозглую пустоту внутри. Это тоже было неприятно, но, всё же, лучше, чем пронзительная боль. Словно только что она провела себе операцию по вскрытию гнойника.

Увы, эффект длился недолго. И уже на следующее утро всё вернулось на круги своя. Но вывод был сделан: в творчестве есть отрада. Пусть и кратковременная, неуловимая, ускользающая... Этот мазохистский процесс выплеска чувств на бумагу очень быстро превратился для Хинаты в наркотик.

Вскоре она стала бродить по Конохе, выискивая укромные места, где можно затаиться ненадолго ради творчества.

Чуть позже ей полюбилось небольшое невзрачное кафе неподалёку от дома, куда Хината стала ходить почти каждый день. Ещё нравилось писать у речки в сени старого высокого дуба. К сожалению, из-за тёплой погоды, там стало сложно остаться в одиночестве. Мимо постоянно бегали дети, бросали камни в бурные воды и всячески отвлекали от процесса.

Конечно же, Хината прекрасно понимала, что называть себя поэтом с такими посредственными стихами никак нельзя. Никаких ложных амбиций или надежд. Эти строки предназначались лишь ей одной. Ничьим глазам не суждено увидеть рифм, пропитанных болью и нескончаемым потоком горести невзаимных чувств.

Подобные мысли приносили странное вымученное удовлетворение. Она выдохнула и крепче сжала перо, свободной ладонью перелистнув страницы на самую первую, где аккуратным почерком был написан стих, родившийся той самой роковой ночью.

Время ни капли не лечит.
Раны на сердце, в душе — беспорядки.
Вижу тебя — в груди всё трепещет.
Вижу тебя и… Бегу без оглядки.

Она на секунду подняла взгляд, стараясь проглотить ком, подкативший к горлу. Нехорошо будет расплакаться в таком шумном месте. Каждый раз, перечитывая то стихотворение, Хината начинала чувствовать, как зияющая дыра внутри разрасталась только сильнее. Странно, как успокаивал сам процесс написания, и насколько рвал душу возврат к своим трудам…

Хьюга выдохнула, закрыла блокнот и стала собираться домой. И без того тут засиделась. Стих, начатый сегодня, закончить не вышло. Так иногда бывало. Этот факт её никогда не расстраивал. Ведь Хината знала: впереди ещё не одна сотня дней и ночей, наполненных мучениями. Она больше так не расстраивалась своей судьбе. Ведь вся бездонная боль оказалась бесконечным источником вдохновения.

Уже выйдя на улицу и покинув тишину непопулярного кафе, эмоции прорвались наружу. Ей надоело плакать и жалеть себя. Но по-другому пока не выходило. И, если уж быть до конца честной, Хинате хотелось бы никогда не писать проклятых рифм и не чувствовать такого сильного душевного раздрая.

Но ведь в жизни всё не складывается так, как хотелось бы… Она вдруг остановилась и обернулась. Лучи закатного солнца освещали каменные изваяния лиц Хокаге. Хината старалась не думать, как будет смотреть на них, когда там появится облик Наруто. Ведь ей вдосталь хватало его образа в собственных мыслях.

Она безмерно винила себя за опрометчивость. Кто знает, если бы её чувства так и остались тайной, может и не было б того, что есть сейчас?..

В память без предупреждения ворвались события губительного вечера, в который все её мечты и надежды рассыпались прахом. Хината на секунду зажмурилась и невольно ускорила шаг.

Даже попыталась подумать о чём-то отвлечённом. Например, о новой командной связке, выученной сегодня на тренировке. Об аромате сдобного теста в её любимом кафе. О красивых бордовых закатах, которыми безоблачная погода баловала сейчас постоянно. Но это не помогало.

После войны они действительно сблизились. Хината помогала Наруто, лежавшему в больнице без руки, сопровождала его повсюду. И он даже говорил, что ему нравится её беззастенчивость. Это вселило надежду. Но она слишком быстро канула в небытие.

Ходить вместе в «Ичираку», прогуливаться, иногда тренироваться… Это, конечно, прекрасно. Гораздо больше, чем она могла мечтать… Но шли многие месяцы. И спустя долгих два года ей, в конце концов, стало мало. Им уже стукнуло по двадцать лет… А неразделённая любовь, пронесённая почти через всю жизнь, так и осталась неисполненным чувством.

В один из вечеров, который они проводили вместе, она вдруг набралась смелости озвучить всё, что так долго копилось внутри.

— Наруто-кун, — сказала она тихо и почувствовала, как раскраснелись щёки.

Он, до этого с хмурым лицом читавший очередной учебник по истории Шиноби, широко улыбнулся, и от этой улыбки хотелось выть, кричать, плакать и бежать, куда глаза глядят, лишь бы не причинять себе боль снова. Но её непоколебимая решимость не давала этого сделать.

— Да, Хината?

От собственного имени, произнесённого его устами, по коже побежали мурашки. Казалось бы, она слышала эту интонацию не одну сотню раз. Но снова плавилась и робела… Тем более, если учесть, что именно она собиралась говорить… Слова крутились на языке, но вымолвить их было совершенно не просто. Хината мешкала, ёрзала и никак не решалась посмотреть на Наруто. Повисло напряжение, и с ним нужно было что-то делать. Поэтому выдохнув и зажмурившись, она излишне громко выпалила:

— Наруто-кун, я… Я люблю тебя всем сердцем! Очень давно!

И сразу после признания нашла в себе силы, чтобы поднять взгляд. Но в пронзительно-голубых глазах оказалось совсем не то, на что она так отчаянно надеялась. Светлые брови подпрыгнули вверх, а уголки губ (ещё пару мгновений назад растягивающиеся в улыбке) поползли в низ.

Его лицо тоже залило краской. Но Хьюга уже догадывалась, что их смущение вовсе не похоже.

— Хината… Прости меня… Я бы хотел ответить взаимностью, но не могу… Ты, наверное, знаешь. Уже много лет мне нравится Сакура-чан… Она, конечно, любит Саске… Но своих чувств передать не могу. Поэтому мне не нужна девушка… Прости ещё раз…

Каждое его слово слышалось так, будто звук проходил через толстую стену. В первые секунды Хината ничего не чувствовала. А затем…

Удивительными усилиями взяла себя в руки, чтобы мило улыбнуться и попрощаться. Она не запомнила обратную дорогу. Дома, переулки, прохожие и серое декабрьское небо слились в одну густую кашу, смешавшись с пеленой в глазах. Казалось, что её выпотрошили, и вместо внутренних органов засунули тысячу кунаев, которые беспощадно резали кожу и сердце.

Но на самом деле это были всего лишь её чувства. Удивительно, как простое слово «любовь» умещало в себе столько болезненных ощущений. Если бы Хината называла такие переживания, то шестью буквами точно не обошлась.

Так прошло долгих полгода. Она перестала искать встреч с Наруто. Они, конечно, иногда пересекались случайно… Но ей постоянно хотелось сбежать. Что, собственно говоря, Хината и делала.

Возможно, не следовало его сторониться… Может быть, они бы даже смогли вновь подружиться… Но боль, вопреки её ожиданиям, совершенно не стихала. Лишь набирала обороты. И казалось, что этот ад уже никогда не закончится.

Но теперь у неё были стихи. И сейчас, идя домой по смеркающейся Конохе, ей вновь вспомнились строки из первого творения.

Время ни капли не лечит.

Такая жуткая, обжигающе острая, болезненная правда.

Метафоры неразделённых чувств. Глава 2

Это мог бы быть обычный день, не сулящий никаких изменений, но всё пошло наперекосяк уже с самого утра.

Во-первых, Хината впервые за долгое время проспала. Она договорилась потренироваться утром с командой, но когда открыла глаза и бросила взгляд на часы, поняла: нормально собраться уже не получится. На площадке для занятий надо было появиться через двадцать минут. И только путь туда занимал столько.

Хьюга подскочила с постели, почувствовав холодный пот на спине, и принялась быстро собираться. Она винила себя, что снова не спала полночи. Пора приводить в порядок режим жизни. Только это ведь не так уж и легко.

Она по привычке схватила потрёпанный синий блокнот, из которого торчали листы черновиков, и пулей вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. И сразу же после — столкновение. Плащ выпал из рук вместе с сумкой. Хината подняла взгляд на причину этого безобразия.

— Сестрёнка, смотри, куда прёшь! — недовольно буркнула Ханаби, потирая ушибленное плечо.

— Прости пожалуйста, — извинилась Хината, — я очень спешу.

И, торопливо сунув вещи в сумку, побежала к выходу. Совсем забыв про плащ, так и оставшийся лежать в коридоре. Она даже о нём не вспомнила. На дворе ведь лето. И схватила его из шкафа, скорее, по привычке.

А вместе с ним на полу оказался и один из набросков, сто раз перечёркнутый. Хината не стала ночью переписывать его в блокнот и решила сделать это после тренировки в кафе.

Ханаби бросила гневный взгляд на закрывающуюся дверь и перевела глаза на плащ. Скорчив кислую мину, нагнулась, чтобы поднять его. Но под ним оказалась бумажка. С интересом выудив её из ткани, сначала замерла, бегло прочитала, выдохнула и... Прочла ещё раз, уже более вдумчиво.

У меня есть плохая привычка. Я в ней нахожу лишь страданья.
Как в распахнутой клетке птичка, не взлетаю, ища оправданья.
Невзаимной любви, глупым слезам, отказу, искалечившим душу.
Признанию, сердцу, бессонным ночам. И тому, как меня это душит.
Но пусть жизнь разлетается к чёрту. Пускай и страдаю день ото дня.
В тебе не найти недочётов. Лишь один — ты не любишь меня.

Ханаби не знала, что и думать. Первая мысль — бросить лист обратно и сделать вид, что ничего не видела. Но тогда кто-нибудь ещё сможет это прочесть… Поэтому, держа дрожащими пальцами бумагу с душещипательными строками, поплелась в свою комнату, захватив и плащ.

Ей стало грустно. Сердце сжалось. Конечно же, она уже давно знала о неразделённой любви сестры… Но это незамысловатое стихотворение заставило понять: боль Хинаты была слишком сильна… И совсем не собиралась затихать. Ханаби выдохнула и пообещала себе, что будет внимательнее к сестре… И если Хината захочет, попробует разделить её страдания на двоих.

***

— Ты вообще спишь? — недоумённо поднял брови Киба. — Вид у тебя, конечно… Уставший.

— Кажется мне, не слишком вежливый вопрос это, — прокомментировал Шино.

Инузука фыркнул, потрепал Акамару за ухом и пробурчал:

— Я ведь по-дружески беспокоюсь, — он перевёл укоризненный взгляд на Хинату. — Давай, колись, это ведь Узумаки тебя так довёл?

Ей показалось, что кто-то изо всех сил зарядил ей кулаком в грудную клетку, хотя тренироваться они даже не начинали. Ладони вспотели и начали дрожать.

— Нет, Киба-кун, всё не так… Я в порядке.

— Хината, ты только скажи, — не унимался он, — и я мигом ему довольную рожу начищу, чтобы знал как нашу принцессу обижать!

Шино слегка повернулся к нему и изрёк:

— Ты тронуть не сможешь и пальцем его. А всё почему? Да потому что сильнее Наруто никого нет.

Инузука фыркнул, сложил руки на груди и задрал нос.

— Тоже мне, друг называется. Мог бы и поддержать.

— Спасибо, что беспокоишься обо мне, — робко пробормотала Хината. — Но у меня действительно всё хорошо.

Видимо, это была совсем неубедительная ложь. Потому что Киба перевёл на неё недоверчивый взгляд и лишь устало выдохнул. Такое положение дел крайне не устраивало Хьюгу. Если уж друзья замечают перемены…

Значит пора с этим что-то делать. Ну, а что удивительного?.. Последние полгода были настоящим адом… А теперь всё, что ей осталось ради сохранения хоть какого-то жизненного равновесия, — стихотворения по ночам…

— Давайте тренироваться, ребята, — сказала Хината, глядя в пол.

***

Ветер трепал отросшие волосы Наруто, и он постоянно убирал их от глаз, чувствуя нервозность. В последнее время эти длинные пшеничные патлы стали не на шутку раздражать. Поэтому, поддавшись эмоциям, прямо с утра он направился в парикмахерскую.

Дел сегодня было завались. Какаши-сенсей в последнее время стал говорить, что Узумаки надо бы поднапрячься в обучении и сходить на несколько миссий. По смелым прогнозам, должность Хокаге должна достаться ему уже через два года. Это сообщил Шикамару, тоже намекая на необходимость более усердного труда.

Такая «забота» раздражала. Он и так очень старался… Но в последнее время из жизни будто пропали краски. На дворе стояла прекрасная погода, лето всегда было его любимым временем года… Но радоваться почему-то совсем не хотелось. Ноги медленно вели его по улочкам Конохи, а кулаки сами собой то сжимались, то разжимались в карманах широких брюк. Наруто, конечно, догадывался о причинах такого состояния.

Но не собирался врать самому себе. И, уж тем более, врать Хинате.

Уже целых полгода прошло с тех пор, как она призналась ему в любви… Не сказать, что это было уж совсем открытием… Казалось, что в глубине души он уже давно догадался о её чувствах. Только старательно прятал эти догадки на задворках сознания.

А теперь… И дня не проходило, чтобы он о ней не думал. Сам того не заметив, Наруто очень привязался и даже не понял, как она стала настолько близка ему…

Хината была рядом почти каждый день после войны. Помогала с обучением перед получением звания Джоунина, приходила в гости, составляла ему компанию за обедами в «Ичираку»…

Мелочи, вроде бы. Но из этих пустяков постепенно, по ниточке, стала ткаться его жизнь. И в конце концов, Хьюга стала настолько родным человеком, что теперь всё вокруг померкло.

Конечно, они и раньше неплохо дружили… Но эти два года полностью перевернули все устои.

Он много думал о её признании. И честно пытался искать в себе такие же чувства… Только ничего не находил. Хината, безусловно, была особенной. Чуткой, добросердечной, милой и преданной.

И Наруто вполне понимал, почему она стала его избегать. Наверняка, ей очень больно… И вначале он даже хотел поговорить ещё раз, но совсем не знал, какие слова подбирать. Да и от его присутствия, должно быть, Хинате только хуже бы стало…

Он думал, что понимает, каково это. Любить человека, который никогда не ответит взаимностью. Только вот после того признания, в голову всё чаще приходил вопрос:

«Люблю ли я Сакуру по-настоящему?..»

Ответа не было. Должно быть… Возможно… Но сердце уже очень давно не замирало в её присутствии. И на свидания больше звать не хотелось…

Зато все сны и мысли заполонили иссиня-чёрные волосы, обрамляющие изящное лицо, и бледные фиалковые глаза. Он очень скучал по Хинате. И хотел бы вернуть старые-добрые времена, когда не было никакого признания. А только их милые дружеские посиделки.

Вдруг из раздумий его вырвало приветствие знакомого голоса:

— Братишка Наруто! — кричал с другого конца улицы Конохамару, яростно размахивая ладонью.

Мальчишка стоял рядом с Ханаби и широко улыбался. Наруто тоже постарался искренне улыбнуться в ответ и двинулся в их сторону.

— Сто лет тебя не видел! — весело констатировал юный Сарутоби. — Показать тебе мою новую усовершенствованную Технику Соблазнения?

Последнее, чего хотелось Узумаки, — участвовать в этом извечном соревновании. Поэтому он вежливо отказался:

— Не сегодня, Конохамару. Нет настроения.

И вдруг Наруто заметил, как скривилась Ханаби. Она задрала голову и слегка отвернулась. Но расспрашивать, чем вызвана такая реакция, не стал. Не до того было.

Зато очень хотелось поинтересоваться, как там поживает Хината… Чем старше становилась младшая Хьюга, тем больше сходств с сестрой в ней становилось. Но… Всё же… Хината была совсем другой. И вопрос о ней так и остался невысказанным. Почему-то стало стыдно спрашивать… Ведь вполне можно организовать с ней и личную встречу.

Прошло уже немало времени, всё-таки. Полгода — хороший срок, чтобы раны зажили…

— Я пойду, ребята, — махнул рукой Наруто. — Дел сегодня много.

И распрощавшись, двинулся дальше к месту назначения. И чем ближе подходил к парикмахерской, тем сильнее ему хотелось, наконец, разорвать проклятый замкнутый круг недосказанностей.