Вот и закончилась последняя неделя месяца, а точнее иссякла последняя крупица беззаботной, холостяцкой жизни. Не смотря на все мои старания утаить от друзей факт своей женитьбы, мне так и не удалось это сделать. А всё благодаря моей сестрёнке, которая готова денно и нощно кричать в рупор о том, что у её братика через месяц состоится свадьба. Новость эта, была воспринята моими друзьями с необычайным восторгом (ну а как же, ведь у нас не было масштабных пьянок еще со времён свадьбы Суигетсу и Карин). С Хинатой я не виделся целую неделю. Можно даже сказать, что немного соскучился по её румянцу, робкому голоску и конечно же по вкусной, домашней еде, которая стала неотъемлемым атрибутом всех наших свиданий, проходящих, преимущественно у меня дома. Сразу же после моего разговора с предками и согласия на брак, она была оповещена об этом своим отцом. При встречах мы старались не задевать тему нашего "скоропостижного бракосочетания" и просто смиренно ждали, пока ангелы пропоют над нами: "Аллилуйя" и дряхлый священник трясущимися губами прогнусавит своё фирменное: "Поцелуйте невесту". Когда я представляю себе эту ужасающую картину, в душе у меня что-то неистово ёкает и содрогается. Но самое страшное, как по мне, так это далеко не сама свадьба, а помолвка, которая должна состояться буквально через несколько дней. Воистину любящему мужчине, наверняка, не составит труда привселюдно встать на колено перед своей избранницей и глядя ей прямо в глаза, признаться в своих чувствах, предложив руку и сердце. К сожалению, лжец из меня очень и очень хреновый, потому и проделать все эти "обязательно-принудительные" процедуры перед своей роднёй, которая обещала приползти, прилететь, приехать и телепортироваться, а также перед всеми друзьями, включая Сакуру, для меня будет крайне проблематично. Даже не представляю, как себя будет чувствовать при этом Хината. Хотя, учитывая её нелюбовь к разного вида лицемерию и лжи, а также тотальную непериносимость внимания к её персоне, можно утверждать, что юная Хьюга будет просто нокаутирована. Впрочем, точно тоже самое я могу сказать и о себе. Жаль, что мы с ней боимся поговорить на тему наших общих страхов, вращающихся вокруг планеты под названием "Помолвка, свадьба и прочий геморрой". Возможно, мы стали бы чувствовать себя хоть на йоту увереннее и сделали бы еще один шаг навстречу друг к другу. А быть может, Хинате и вовсе не нужна моя поддержка, вдруг она смогла найти себе более миловидную жилетку для рыданий и прямо сейчас изливает душу её обладателю. Если честно, то я тоже хотел бы выговориться, пожаловаться кому-либо на свою жизнь и подобно девчонке разнюниться перед терпеливым собеседником. Но и среди всех своих многочисленных знакомых мне не удалось найти человека способного выслушать меня и по-настоящему понять все мои, с первого взгляда, мнимые страдания. На прошлой неделе я решился рассказать обо всём своему лучшему другу, человеку, который на протяжении всех тридцати лет моей жизни постоянно был рядом. Да, как бы банально не звучало, мне пришло в голову поболтать по душам с Саске. И, должен сказать, этот разговор был самым худшим событием из всего произошедшего в истории нашей дружбы. До того, как Учиха узнал истинную причину нашей свадьбы, он доставал меня одной из самых популярных догадок касающихся столь скорых бракосочетаний — беременностью невесты. На первых порах я просто смеялся над этими домыслами и даже не пытался опровергнуть их, позволяя фантазии своего товарища разгуляться. Но после искренней просьбы Саске стать крёстным отцом нашего будущего псевдо-ребёнка, я все-таки решил рассказать ему о браке по расчёту. И, честно говоря, его реакция на моё откровение была не совсем адекватной. Я-то думал, что, хоть Саске поддержит меня и осудит этот поступок, но, увы, моё мнение было ошибочным. Он наоборот начал разглагольствовать о пользе подобного вида отношений, аргументируя свои доводы тем, что я "убью двоих зайцев одним выстрелом". Короче говоря, за один единственный вечер мне посчастливилось разочароваться в своём лучшем друге и одновременно потерять какие-либо надежды на дальнейшую поддержку с его стороны. Что ж, с одной стороны это хорошо, ведь, насколько я понимаю, безысходность нынче — мэйнстрим. Итак, думаю, мне стоит прекратить жалеть себя и с головой окунуться в работу. Впрочем, именно это я и практиковал пару часов назад, пока моё спокойствие не потревожил внезапный звонок Шикамару и его предложение встретиться, с целью посудачить о жизни. Мне показалось весьма странным такое поведение нашего прагматичного Нары, но всё же я согласился, и после десяти минут затраченных на путь до "Ичираку", моему взору открылась сонная, вечно усталая физиономия Шикамару. – Привет, старик, – я предпринял попытку разбудить своего, глядящего в никуда, товарища. – Здравствуй, Наруто, – Нара зевнул и даже не поднимаясь со стула, дружественно протянул мне руку. – Уже подготовил речь для помолвки? – Да так, набросал кое-что по-мелкому, – ловко соврал я. – А ты чего, кстати, решил поболтать со мной? Что-то случилось? – Неужели ты думаешь, что мне нужен повод для того чтобы встретиться с другом!? – обиженно проворчал Шикамару. – Я просто позвал тебя поговорить, пропустить пару-тройку бокалов пива, или что еще там делают настоящие друзья? – Ладно, проехали. Сам-то ты как поживаешь? – нехотя листая изрядно залапанное и, как мне показалось, некогда облитое жирным, наваристым супом, меню, сказал я. – Пока что нормально. Дети, правда, уже допекли окончательно, – Нара ненадолго задумался, а потом сделал тяжёлый, глубокий вдох, наверняка, не переставая проклинать себя и свою жизнь. – Кто бы сомневался. Если от одного ребёнка куча проблем, то я представляю сколько от троих, – на моих устах вмиг появилась наигранная, сочувственная улыбка. – Темари тоже хороша. Повесила на мою шею всю эту ораву и побежала на работу, – недовольно хмыкнул Шикамару. – Невезуха, – я попытался сделать равнодушный вид, тем самым зарекомендовав себя, как плохой собеседник, дабы дальше не выслушивать нытья своего товарища. – Что мы всё обо мне, да обо мне. Рассказывай, как твоя жизнь-молодая? – Отлично, – коротко и, как мне показалось, многозначительно буркнуло моё второе, чёрствое и безразличное ко всему, "Я". – Не похоже, – Нара уловил саркастичные нотки в моём голосе и уже принялся докапываться до правды. Вот что я больше всего не люблю в окружающих меня людях, так это их чрезмерную щепетильность, доходящую прямо-таки до безумия. Они готовы круглосуточно допытывать меня о чём-либо, выясняя причину моего унылого либо же хорошего настроения, даже не замечая элементарных признаков моего нежелания говорить с ними. И это их поведение,частенько выводит меня из себя. – Если не хочешь, можешь не рассказывать мне о занозе засевшей в твоей заднице и уверенно торящей себе путь в душевные глубины , – внезапно пробубнил мне Шикамару. Особенностью его разговора, которая послужила одной из причин моего нежелания общаться с этим человеком, была изощрённость или даже пафосность используемых им оборотов речи. Проще говоря, общаясь с Шикамару, я чувствовал себя ограниченным и тупым идиотом. В общем-то, из-за этого наши с ним разговоры ограничивались стандартными фразами "Привет", "Пока" и "Дай списать". Мало того, назвать Нару особо общительным и "лёгким на подъём" у меня просто не поворачивается язык. Но, должен сказать, что есть в нем нечто заставляющее довериться, нечто сближающее нас обоих... Именно из-за этой слепой уверенности в поддержке Шикамару, я почему-то почувствовал острую необходимость излить свою исстрадавшуюся душу именно перед ним. Не знаю, возможно во мне взыграла спрятанная где-то очень далеко язвительность, а может быть под гнетом обстоятельств я становлюсь открытее... – Знаешь, я...не хочу жениться... – прикладывая титанические усилия для того чтобы выдавить из себя пять несчастных слов, начал я. – Это и видно, – равнодушно разглядывая посетителей забегаловки и одновременно помешивая ложкой остатки дешёвого кофе, вставил свой комментарий Нара. – Я не люблю её, – страдальческий вздох сорвался с моих, обсохших от волнения, губ. – А свадьба — вынужденный шаг, на который нас толкают родители. – И нет повести печальнее на свете... – с видом уставшего от жизни человека, для которого мои слова ровным счётом ничего не значат, промычал мой товарищ. – Это не смешно, – его реакция явно задела моё самолюбие. – Наруто, в мире есть люди, которые мечтают о твоих проблемах. А ты здесь сидишь, как самовлюблённый павлин и наслаждаешься своими страданиями. Возможно, я не понимаю тебя, но я говорю то, что вижу, – Шикамару поднял на меня бездонные чёрные зрачки, которые подобно спящим кратерам вулканов, до какого-то момента покоились, на болезненного вида, желтоватых белках. – Я не наслаждаюсь! Ты даже не представляешь, как мне больно ломать жизнь Хинаты, обрекать её на постоянные страдания! Мне больно! – Ты не думаешь о ней, ты просто жалеешь себя, сидя среди осколков призрачных надежд на любовь Сакуры и остатков воздушных замков! Думаешь я не знаю, как ты на протяжении двадцати с лишним лет самозабвенно носишься следом за Харуно и словно послушный пёс-апортир приносишь всё более и более шикарные подарки, в надежде получить заветное лакомство! – Шикамару разъярённо стукнул кулаком по столу и в умиротворённых "кратерах" забурлила лава. Еще никогда я не видел его настолько взвинченным. Обычно, Нара довольно тихий, не представляющий особой опасности, флегматик, который время от времени замыкается в себе. Но сегодня, видимо, он был в ударе. – Ей намного тяжелее. Представь себе чувства маленькой девочки, попадающей в дом очень влиятельного и вполне зрелого, реализовавшегося в жизни, мужчины. Для неё это пытка, – Шикамару грустно покачал головой. – Я понимаю, – задумчиво поглаживая себя по небритому подбородку сказал я. – Но, если честно, то ты...абсолютно прав. Я действительно чёртов эгоист, жалеющий себя-любимого... – Так-то лучше. Хорошо, что ты признал это. – И что же мне делать? – я с надеждой взглянул в усталые, серые глаза приятеля утопающие в сиреневых синяках — последствиях бессонной ночи, очевидно, проведённой у детских кроваток. – Поедь к ней прямо сейчас и признайся во всём, – еле сдерживая большой зевок сказал Нара. – Поверь, тебе станет намного легче, да и она будет чувствовать себя спокойнее. – Ты прав, – после полуторасекундного молчания и увлекательного изучения трещин на близлежащей стене, сорвалось у меня с языка. – Так и почему же ты расселся здесь? – Шикамару недоуменно развёл руки в стороны. – Езжай. – Спасибо, дружище, – я молниеносно сорвался с места и пожал руку своему товарищу. – Не за что. Когда будет хреново, обращайся, – лениво кинул мне Нара, протягивая маленький аптечный пузырёк. – А это еще что такое? – Возьми, это хорошее средство от нервов, – мой приятель в очередной раз зевнул. – Не бойся, бери. – Спасибо, – я схватил пузырёк и уж было направился к выходу, как меня остановил Шикамару. – Наруто, я тут это...сказать тебе кое-что хотел... – интонация Нары резко переросла из унылой и знакомой мне, в какую-то холодную, решительную и совершенно чужую. – Ладно, сейчас, наверное, не время. Ты спешишь, так что как-нибудь потом поболтаем... На такой незаконченной, весьма странной и абсолютно непонятной мне ноте, мы и расстались. Всю дорогу до дома Хьюг в голове у меня крутилось огромное количество вопросов, я миллион раз представлял и разыгрывал своё признание перед Хинатой и в придачу ко всему этому, меня просто-таки пожирал нечеловеческий страх. В принципе, я бы и сам мог догадаться поехать к Хинате и разъяснить ситуацию, но слова Шикамару окончательно меня убедили и теперь, как мне казалось, обратного пути для меня больше нет. Я должен рассказать юной Хьюге всю правду о своих чувствах и будь, что будет. Пусть на меня на пару накинутся Неджи и старикан Хьюга (встреча с которым, была бы сейчас ох, как не кстати), но я это сделаю. Что ж, как я и думал, мои нервы сдали прямо перед домом Хинаты. Отныне, даже три выкуренные сигареты, напрочь отказывались меня успокаивать. Хорошо, что моя пустая башка вовремя вспомнила об успокоительном, которое мне дал Шикамару. Я с опаской открываю темно-зелёный пузырёк, и в нос мне бьёт резковатый, присущий всем медикаментам, запах. На дне бутылочке невинно валяется четыре белых шарика. Вроде бы и ничего подозрительного, но что-то внутри меня отчаянно протестует даже думать о принятии "таблеточек", потому как еще в университете я, Саске, Ли и Шикамару очень близко познакомились с ЛСД. Хотя, вряд ли Нара дал мне такое "успокаивающее". Но если я побоюсь выпить эту дрянь, то стопроцентно не смогу выдавить из себя ни слова, следовательно принять хотя бы одну таблетку мне жизненно необходимо. Окончательно собравшись с силами, я все-таки судорожно глотаю успокоительное. И к моему удивлению, через десять минут со мной, ровным счётом, ничего не происходит. Скорее всего, таблеточки были беспалевно спёрты Шикамару из гомеопатической лавки бабушки Чиё. Так что, бояться мне нечего, и для ускорения эффекта можно принять остальные три странных, белых шарика. Хмм, вроде бы мне немного полегчало. Думаю, теперь стоит пойти к Хьюгам. После принятия таблеточек, я действительно успокоился и теперь чувствую себя, не то чтобы уверенно, а скорее еще решительнее чем раньше. Все мои страхи, наверное, поглотила валерьянка, содержащаяся в успокоительном, поэтому я без малейшего опасения нажимаю на красную кнопку звонка, встроенного в блок домофона. – Наруто, рад видеть тебя. Проходи в дом, – знакомый, гостеприимный голос с хрипотцой, раздаётся из динамика и передо мной открывается тяжёлая входная дверь. – Здравствуйте, Хиаши-сама, – вся моя уверенность в себе испарилась сразу же после того, как я увидел в дверном проёме худощавое лицо старика Хьюга. – Привет, зятёк, – мой будущий тесть вначале заключил меня в родственные, медвежьи объятия, а затем фамильярно потрепал по плечу. Я мог ожидать от этого лицемерного старикана всё что угодно, но только не телячьих нежностей. Хотя, скорее всего, это очередной ход его супер-стратегии по приручению строптивого муженька своей дочки. – Ты, наверное, приехал увидеться с Хинатой... – провожая меня в дом, начал Хиаши. – Ну-у, да-а, – я почему-то начал тянуть слова. Скорее всего, такое идиотское поведение является следствием сильного волнения, или перенапряжения. – Мне очень жаль, но её сейчас нет дома, – на лицо главы семейства моментально лягла очередная маска, видимо, выражающая крайнюю степень сожаления. – Я, это, мо-огу подо-ождать, – вырвалось у меня. Чёрт, я никак не могу прекратить тянуть гласные. Да что ж это за хрень со мной происходит? Неужели из-за элементарного страха, я начинаю вести себя, как придурок!? Наверное мне нужно поменьше говорить, дабы старикашка не подумал, что его зятёк немного того. – Хината приедет где-то через полчаса, – заприметив моё странное поведение, Хьюга сменил свои "медовые" интонации на более грубый тон. – А я, кстати, очень хотел с тобой поговорить. – Ага, конечно. Я тоже...не против...с Вами...поговорить, Хиаши-сама, – мне пришлось приложить немало усилий для того, чтобы выжать из себя эту фразу, потому как в какой-то момент я почувствовал, что могу издавать лишь нечленораздельное мычание. – Эй, отставить все эти "сама"! – гаркнул старик. – Называй меня просто — папа. – Угу, – пробурчал я. Сейчас меня вовсе не интересовало предложение Хиаши, умышленно направленное на наше сближение, ведь я был погружён глубоко в себя и в данный момент лихорадочно искал причину своего словесного запора. Все ещё пребывая где-то в прострации, мне удалось выслушать небольшую историческую сводку о клане Хьюга и побывать на кратковременной экскурсии по дому, проведённой главой семьи. После всех этих процедур, гостеприимный старикан потащил меня в свой кабинет, якобы для "большого" разговора. Возможно, не будь я сейчас в полусознательном состоянии, то меня бы охватила паника, животный страх и прочие чувства характерные для нормального зятя. Но, в любом случае, даже не смотря на убийственное спокойствие, мне нужно стать самим собой, потому как, рано или поздно Хиаши что-то заподозрит. Может стоит сосредоточиться на чём-нибудь... Хмм, к примеру, на интерьере кабинета несносного старикашки Хьюга. Пожалуй, это хорошая идея... Что ж, кабинет Хиаши является увеличенной копией кабинета моего дедули, но отличительной его чертой есть, доходящий до безумия, порядок во всём, присущий, преимущественно, людям больным аутизмом. Еще одним доказательством этой болезни является огромное количество самых разнообразных коллекций предметов, начиная от столового серебра и заканчивая старинными ружьями, карабинами, холодным оружием и даже лорнетами. – Ну как, нравится? – уловив мой заинтересованный, внимательный взгляд, спросил Хьюга. – Ещё бы, – вдохновенно прошептал я. – А знаешь, что это за вещица? – старик ткнул длинным, суховатым пальцем в гигантское копьё, висящее на стене. – Нет, – вроде бы я уже перестал заикаться и тянуть слова, но все еще продолжал бояться рецидива прошедшего ступора. – Это китобойный гарпун, – Хиаши как-то странно рассмеялся и его взгляд оценивающе прошёлся по мне. Ух, ты ж Господи! Не знаю, что со мной случилось, но после, самой что ни на есть обыкновенной, реплики своего будущего тестя, меня чуть не разорвало от истерического смеха, который я изо всех сил пытался сдержать. Наверное, я схожу с ума... – Всё в порядке? – Хьюга обеспокоенно привстал с кресла. На его вопрос я смог ответить лишь едва заметным кивком головы, потому как меня всё еще пробирало на беспричинный смех. Так мало того, всматриваясь в серьёзное лицо Хиаши, я стал замечать, как с его лица исчезают брови и остальная растительность, что меня поначалу сильно испугало, но потом, почему-то стало забавлять. Странно всё это. Ох, как странно... – А знаешь для чего я держу в доме такое оружие? – старикашка прекратил буравить меня взглядом и с благоговением погладил рукоять гарпуна. Мне, к сожалению, было далеко не до его болтовни о предназначении гигантского копья, потому что на этот момент сдерживать идиотский смех стало невмоготу и мою внутреннюю плотину всё-таки прорвало. – Ты чё обкурился, сынок? – Извините, что? – мне показалось, что я не расслышал слов своего тестя. – Я спрашиваю, хорошо ли ты себя чувствуешь? – Хиаши подозрительно на меня покосился. – Э-э... – у меня, похоже, опять отняло дар речи, а в ушах начало играть мамбо в исполнении Имы Сумак. – Может быть, выпьем чего-нибудь для разогрева? – старик потянулся за бутылкой вина, стоящей на одном из многочисленных стеллажей. – Не-е-е, – я мычал прямо, как чудовище Франкенштейна и то ли мне показалось, то ли у меня действительно потекли слюни изо рта. Ни руки, ни ноги, ни даже язык не слушались меня. Да что ж это, в конце концов, такое? Я веду себя хуже пьяного Ли, у меня произвольно течёт слюна, в голове играет странная, весёлая музычка, а перед глазами почему-то встаёт с кресла и пускается в дикий пляс Хиаши-сама, у которого, к тому же, еще и растут огромные розовые рога. Ух, что б меня! – Держи, выпей немного, – зловеще глядя на меня, Хьюга налил и протянул мне бокал с красной жидкостью. – Ум-м, с-спас-сибо, – я поспешно выхватил напиток и как только коснулся губами сосуда, заметил, что Хиаши начал обильно покрываться серым мехом, его руки постепенно превратились в лапы хищного зверя, а улыбка стала похожей на оскал самого Сатаны. – Пей-пей, – прошипел мне старикан с интонацией змея-искусителя. И тут я понял, что меня конкретно накрыло. В последний раз, такой наркоманский бред случился со мной на Дне рождения Саске, лет десять тому назад, после принятия злосчастных ЛСД. К счастью, ЛСД я сегодня не принимал (иначе меня бы понесло и дальше), но те стрёмные таблеточки Шикамару... Это определённо был их "успокаивающий" эффект. – Можно выйти? – почувствовав, что меня немного попустило, я стремглав выбежал из кабинета Хиаши и сломя голову, понёсся в туалет. Уже через десять минут, мне удалось вернуть себе, похожее на прежнее, состояние, путём одной нехитрой, действенной и далеко неэстетичной процедуры, которую я часто практиковал в институте после масштабных гуляний. Когда я вернулся в кабинет своего будущего тестя, он одарил меня неодобрительным и требующим объяснений, взглядом. "Нет-нет, Хиаши-сама, то есть папаша-сама, я не был под кайфом во время разговора с Вами, просто я...ну...это...принимаю психотропные таблеточки от кашля и от мигрени, и... и от зуда пятки на левой ноге, для того чтобы увидеть розовых единорогов..." – примерно так звучала бы моя оправдательная речь, если бы я вовремя не спохватился и не сосредоточился (между прочим сделать это, даже не смотря на вывод наркотика из организма, мне всё еще не удавалось). – Извините, папа, у меня синдром хронической усталости, поэтому я в последнее время принимаю таблетки от головной боли и... – интеллигентно начал врать я. – Ничего страшного, я всё так и понял, – грозное лицо Хьюги, неожиданно подобрело и приняло, знакомое мне, слащавое выражение. – Думаю, нам можно продолжить разговор. – Конечно, – я нервно усмехнулся, глядя на револьвер, который вертел в руках старикашка. – Так, о чём это мы говорили? Ах, да, о моём любимом гарпуне! – Хиаши небрежно швырнул револьвер на стол и словно дитя, получившее долгожданное лакомство, всплеснул руками. – Даже не представляешь, какая богатая история у этого экземпляра! "Неужели сумасшедший старикан забивал этим китобойным гарпуном всех незадачливых ухажёров своих ненаглядных дочурок!?" – таковой была моя первая ассоциация со словом "богатая история" и я чуть было не ляпнул её вслух. – Я подарил его своей жене на первую годовщину нашей свадьбы, – интонация старого Хьюги резко изменилась. Да уж, подарить своей жене огромное копьё — это определённо дурацкая идея (если, конечно, жена у него не была рестлером в юбке, или какой-нибудь культуристкой). – Знаешь, а я ведь безумно любил мать Хинаты и Ханаби, – горделиво задрав голову, Хиаши указал жестом на качественную, цветную фотографию семьи из четверых человек. На переднем плане стояли две маленькие, счастливо улыбающиеся девочки, а позади них расположились молодой, мускулистый мужчина с пустыми, холодными глазами и миниатюрная женщина, чем-то отдалённо напоминающая Хинату. – Мои доченьки — это всё что осталось от неё, – не выражая ни малейших эмоций, сказал Хьюга. – Мне правда очень жаль, Хиаши-сама... – Последним желанием моей жены было счастье... – старик поднял на меня внимательный, смотрящий прямо в душу, взгляд. – Она хотела счастья в семейной жизни Хинаты и Ханаби. Видимо, не добившись от своего каменного муженька каких-либо чувств, моя несчастная, умирающая тёща, захотела благополучной судьбы, если не для себя, то хотя бы уже для своих дочек. – И я поклялся выполнить её последнюю волю во что бы то ни было, – сухо отчеканил Хиаши. – Я прекрасно понимаю Вас, поэтому и сегодня приехал сюда... – не знаю каким таким волшебным образом мне удалось завязать разговор о моих отношениях с Хинатой, но раз уж начал, то нужно продолжать. – Заткнись, пожалуйста, когда я говорю, – Хьюга бесцеремонно прервал меня своим странным, но довольно органично вжившимся в его образ, тоном крёстного отца мафии. – Извините, – ошарашенно пролепетал я. – Тебе нужны деньги, сынок. А мне — счастье и безопасность Хинаты, – старик поманил меня пальцем и я, словно загипнотизированный удавом, кролик, подошёл к его столу. – Понимаешь о чём я? – Ммм...нет... – неуверенно промямлило испуганное до смерти животное, сидящее в данный момент во мне. Если честно, то я находился в элементарном, культурном шоке, произошедшем в следствии метаморфоз моего будущего тестя, который на моих глазах превратился из интеллигентного бизнесмена, "птицы высокого полёта" и заботливого, гуманного папашки в самого настоящего криминального авторитета, внушающего страх одним своим взглядом. – Так вот, – Хиаши вскочил с кресла и быстрым, ловким движением схватил меня за затылок, прижав мой лоб к своему. В нос мне ударил резковатый, ядрёный запах табака, смешанный с алкогольным амбре. – Неджи очень деликатно объяснил тебе всю ситуацию. А я в отличии от него, не буду с тобой панькаться. В общем, только попробуй чем-то расстроить мою дочь, только подумай сделать ей неприятно, или, не дай Бог, больно, и моя рука невольно возьмётся за этот гарпун. Я буду убивать тебя долго и мучительно. Ты даже представить себе не можешь, как это больно, когда твои конечности поочерёдно пронизывает холодное, не знающее жалости, остриё гигантского копья. Дальше, думаю, тебе ясно, что будет, или мне объяснить поподробнее? – мой тесть продолжал настойчиво буравить меня взглядом. – Нет-нет, я всё понял, – отчаянно пытаясь вырваться из железных рук-тисков Хьюги, испуганно пролепетал я. – Я, наверное, переборщил со своей отцовской любовью, но ты всё равно заруби себе на носу: Хиаши Хьюга никогда не отказывается от своих слов и всегда выполняет обещания. – Всё ясно, – как только старик убрал руки с моего затылка, я рухнул на стоящее вблизи кресло, словно мешок набитый соломой. – Нет, я, действительно, перегнул палку, – Хьюга вновь одел маску фамильярного добряка. – Возможно, – с моих уст сорвался нервный смешок. – Ладно, просто пообещай мне, что будешь защищать Хинату и сделаешь её счастливой. Я прекрасно понимаю, что любить мою дочь довольно сложно, из-за замкнутого характера и целого вагона комплексов, но ты должен попытаться это сделать, а то... – старик в шутку схватился за копьё, но у меня все равно спёрло дыхание. – Д-да, – подавленно промямлил я. – Скоро должна придти Хината, поэтому ты можешь спуститься во двор и подождать её там, а я пока что уберусь в своём кабинете, – предложил Хиаши, и я конечно же не смог отказать психованному папшке в этой просьбе. Итак, выйдя во внутренний дворик (хотя нет, даже не дворик, а скорей дворище) я незамедлительно принял своё фирменное успокоительное — сигареты, и одновременно осматривая сад, стал ожидать прибытия Хинаты. Правда, теперь, цель моего разговора с ней, была бесповоротно утеряна в потоке слов Хиаши, то и дело всплывающих в моей голове, поэтому дабы прервать хаос роящихся мыслей, доводов и воспоминаний, я решил понаблюдать за прохожими, чьи противные и не очень, физиономии, были видны через невысокое заграждение. Вот, заплывший средневозрастным жирком, дяденька с моржовыми усами, деловито размахивает своими крохотными ручонками и тяжёлой, медвежьей поступью проходит мимо целующейся пары. Как же я не люблю все эти "сопли", но сейчас почему-то мне неимоверно захотелось посмотреть на увлекательнейшее занятие молодых людей и хорошенько поглумиться над ними. Итак, для начала, судя по тому, как высоченный парень неумело и напряжённо держит в руках лицо девушки, можно смело назвать этот поцелуй первым. Да что ж он так долго-то делает с ней!? Бедная девчушка видимо устала от этого затяжного и неумелого "французского" поцелуя и делая ногами непонятные па, пыталась вырваться из рук своего любвеобильного Ромео. Смешно однако... Ой, а что это за спиной у паренька? Неужели те самые, дешёвые, белые хризантемы из местного цветочного магазинчика? Да, это стопроцентно один из тех веников. И неужто это экономный, знакомый мне паренёк, перед которым я успешно выпендрился месяц назад? Несомненно, моя память еще ни разу меня не подводила. Что ж, в таком случае, наблюдать за парнишкой и его пассией стало для меня еще интереснее. Ох уж эта любовь, молодость, гормоны... Нет-нет, я ни в коем случае не скучаю по ним. Меня вполне устраивает аморфное, размеренное существование в шкуре богача. А вообще-то, к чёрту все эти бессмысленные уговоры и прочую дребень! Я всё ещё хочу быть молодым и активным, хочу вновь получить пропеллер, беспрестанно работающий, в своём привычном для всей молодёжи, месте... Жаль, что я всего лишь нытик, который в свои тридцать уже возомнил себя немощным стариком, не способным даже на честный, открытый разговор со своей будущей женой... Эх, не люблю я это слово — "жена", оно внушает мне страх и рисует в моей, кстати, не отошедшей от действия наркотика, голове, страшную картину — посмертный портрет с китобойным гарпуном моего тестя. "Гмм, а что там делают наши Ромео и Джульетта?" – эта мысль вновь приглушила глупые фантазии о гарпуне, торчащем из моей головы и заставила меня начать во все глаза пялиться на влюблённую парочку. Между прочим мой странный, извращенский взгляд, который отпугивал и заставлял прохожих задаваться вопросом: "Что ж это старый девственник высматривает в поцелуе молодых людей?", сформировался под влиянием моего деда, с детства учившего меня воспринимать подобные моменты, как нечто "волшебное и неимоверно красивое". – Киба, пожалуйста, не надо, – неожиданно я услышал знакомый мне, перепуганный голосок, синхронно прозвучавший вместе с попыткой Джульетты оттолкнуть своего Ромео. Ступор, апатия, забвение, еще раз ступор, поспешный анализ увиденного, прилив крови в голову, возобновление мозговой деятельности, понимание ситуации, странная, пронзающая мои лёгкие и солнечное сплетение, боль, гнев, агрессия и в конце концов, нечеловеческая ярость, поднимающаяся изнутри и заставляющая меня геройствовать. Все эти стадии ревности я испытал сразу же после того как понял, что экономный и любвеобильный Ромео с белыми хризантемами целовал вовсе не свою Джульетту, а мою Хинату. Не помню каким образом я сиганул через изгородь и оказался в нескольких шагах от парня, которого готов был стереть в порошок, размазать по стенке и четвертовать китобойным гарпуном тестя, но чувствовал я себя просто-таки Суперменом с неиссякаемым источником сил. Возможно, во мне взыграли гормоны, или просто моча ударила в голову, но сказать точно, я могу лишь одно: мною помыкали ревность и гнев. С самого начала я считал Хинату своей собственностью, допуская мизерный шанс того, что у неё есть любимый человек. Но это были лишь мои слепые, эгоистичные и тираничные надежды, служившие прикрытием внутренней слабости. И воочию увидев доказательства своих предположений, я в порыве ненависти поклялся себе, что ни смотря ни на что, Хината достанется лишь одному мне, вне зависимости от её выбора или предпочтений. Моё эго выбралось из железной клетки, в которую я заточил его много лет назад и теперь в открытую защищало, страждущее доказать свою силу, самолюбие. Мой разум оказался в ловушке, подстроенной мною самим и сейчас лишь пассивно наблюдал за происходящим со стороны. – Молодой человек, Вы разве не видите, что девушке неприятны Ваши действия? – за считанные секунды я подлетел к незадачливому Ромео, который уже был готов к новому поцелую и со всей дури вмазал ему правым кулаком прямо по физиономии. К сожалению, любитель хризантем оказался довольно устойчивым типом и приняв на себя мой неуклюжий, но яростный удар, только отошёл на пару шагов от, находящейся в шоке, Хинаты. Возможно, мне бы удалось сразить его наповал, если бы не остаточное действие таблеточек Шикамару. – Какого хрена, чел? – недоуменно глядя на меня, спросил, ничего не подозревающий, Киба (по-моему, именно так назвала любвеобильного Ромео юная Хьюга). – Сейчас ты у меня получишь, сопляк! – еще немного и я бы вновь ударил парня, но Хината вовремя заслонила его собой. – Наруто, ты всё не так понял. Я могу объяснить, что произошло... – виновато пролепетала она. – Только скажи, этот кретин тебя чем-то обидел? – я поочерёдно переводил свой безумный взгляд, то на любителя хризантем, то на мою будущую жену. – Так ты знаешь его? – обвиняюще глядя на Хинату, парень ткнул в меня пальцем. – Киба, это мой...жених — Наруто, – Хьюга сжалась в комок и, казалось, была готова провалиться под землю, но учитывая свой волевой характер или же обыкновенное недопонимание ситуации, всё равно продолжала стоять между нами. – Наруто, Киба — мой одногрупник, мы с ним... Не знаю почему, но после незаконченной реплики Хьюги, весь вырвавшийся наружу огонь и масса негативных эмоций тут же померкли, угасли и спрятались обратно в воображаемую, железную темницу моего сознания. В какой-то момент мои руки обессилено опустились, а из тела как будто бы выкачали всю энергию, позволявшую мне бездумно геройствовать и бить морды надоедливым кавалерам. "Мы с ним любим друг друга, а ты, Наруто, давай, до свидания!" – моё воображение самостоятельно, так сказать, по умолчанию, досказало фразу, которую вот-вот должна была закончить Хината. Выходит, мне показалось, что она сопротивляется поцелую своего "одногрупника". Всё оказывается в точности наоборот. Я был самоуверенным, старым идиотом позволившим себе возомнить, что ему под силу очаровать милую, молодую красавицу. Я заставлял себя страдать и надеялся на её полнейшее безразличие ко мне, хотя в тайне лелеял надежды о любви Хинаты. Это ведь полнейшая бессмыслица, идиотизм и очередной повод себя помучать: всем сердцем любить Сакуру и ждать каких-либо чувств от юной Хьюги, ровным счётом, ничего к ней не испытывая. Хотя нет, такая ситуация — мечта типичного труса, прагматика и садо-мазохиста, которому причиняют неземное наслаждение чужие и собственные муки неразделённой любви. – Можешь не объяснять... – я как-то вяленько, даже можно сказать пассивно прервал оправдание Хинаты. – Извини, я — придурок. Мне не стоило этого делать. – Наруто... – возможно она хотела возразить, но из-за нерешительности не смогла это сделать. – Никаких "но". Ты имеешь право делать всё, что хочешь, и я не могу тебе мешать, – мой корпус автоматически повернулся и я прихрамывая на одну ногу (перелёт на "крыльях любви" через забор мне всё-таки аукнулся), зашагал в противоположном направлении от недоумевающего Ромео и почти доведённой до слёз, Джульетты. Она, на удивление, не пыталась меня остановить или кричать что-то мне вслед, как это делают романтичные, любовные мученицы в плаксивых фильмах. Странный, совершенно неясный, но до боли знакомый аккорд вновь был сыгран струнами чёрствого, человеческого сердца. Я не знал, что делать, что думать и куда идти. Я просто шёл, затем бежал, просто бесцельно носился по пустым кварталам, как это делал Форрест Гамп. В голове, как и на сердце, было пусто. Но, думаю, я подобно собаке Павлова, выработаю инстинкт и перестану реагировать на постоянную боль где-то рядом с сердцем (там, как пишут в умных книжках, спрятана душа). Именно во время этих бесцельных исканий "того, не знаю чего" я окончательно решил, что отныне не позволю никому причинить мне боль, ни Сакуре, ни тем более Хинате. Пусть я стану еще черствее, циничнее и бесчувственнее, чем есть сейчас, пусть сделаю несчастными всех вокруг, но уж лучше не чувствовать себя в очередной раз отверженным, лучше просто стать эгоистичным животным, руководствующимся лишь своими прихотями...
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова