Сакура смело вошла в кабинет и сразу же почувствовала, как храбрость растворилась, будто и не было. На неё глядело четыре пары глаз. И на лицах каждого из находящихся здесь отображалась недюжинная тревога.
Если Какаши, Шикамару и Цунаде она ожидала увидеть, то присутствие Ино повергло в шок. Сакура подняла брови, но не успела задать вопросы.
Хатаке, как и полагалось лидеру деревни, сидел на своём привычном месте за большим столом. Остальные располагались напротив, обернувшись и приветственно кивнув. Ино еле заметно улыбнулась и ободряюще подмигнула.
— Садись, — тихо сказал Хокаге, указывая на свободный стул между Цунаде и Яманака.
Харуно внимательно посмотрела в его лицо, отбросив всё стеснение. Он тоже, к счастью, взгляда не отвёл. Как же хотелось поговорить наедине… Но судя по напряжённой атмосфере в кабинете, сейчас совершенно неподходящее время.
— Я что-то натворила?.. — нервно хохотнула она, аккуратно усаживаясь.
— Ага, — буркнул Шикамару. — Открыла ОР, из-за которого теперь столько проблем на наши головы… — он тяжело вздохнул и протяжно добавил: — напряжно, конечно, но ничего не поделаешь.
Сакура округлила глаза и почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она перевела изумлённый взгляд на Какаши и спросила:
— Разве Шестой-сама не подписал указ о закрытии организации?..
Он нахмурил брови и кивнул на свои руки. Только сейчас Харуно заметила, что в его ладонях лежал смятый лист.
— Подписал, — кивнул Какаши и сдавил бумагу сильнее. — Однако, обстоятельства изменились.
Нервный ком подкатил к горлу. Слабая искорка надежды зародилась под рёбрами. Но Сакура её быстро погасила. Нельзя на что-то рассчитывать раньше времени.
Цунаде тяжело выдохнула и стала потирать лоб. А затем произнесла:
— Всё сложно. То, что задумали эти оболтусы, мне не по душе. Но это единственный шанс сохранить организацию. А ты ведь знаешь: я всей душой за неё болею.
Час от часу не легче. Висевшее в воздухе напряжение навевало недобрые мысли.
— И что же я должна сделать? Уйти в подполье?
— Наоборот, — подал голос Шикамару. — Ты ведь в курсе, что на носу собрание Альянса?
Сакура коротко кивнула, абсолютно не понимая, причём тут сбор Каге и зачем сюда пришла Ино. Однако, стараясь не выдавать нервозности, сложила пальцы в замок и сказала:
— Конечно же, в курсе. Только не понимаю, причём тут я.
— При том, — спокойно сказал Какаши, — что тебе предстоит убедить всех, что Организация Реабилитации — важная вещь.
Харуно сглотнула и задала вопрос, уже прекрасно догадываясь об ответе:
— Кого убедить?..
— Альянс, — сказал Шикамару. — Но не беспокойся. Мы все на твоей стороне. Наруто будет яро отстаивать интересы ОР, не сомневайся. Ну и Шестой-сама…
— Наруто? — переспросила она.
— Ага, — кивнул Нара и слегка хохотнул. — Заявился сегодня ко мне с пламенной речью. Очень печётся о психическом состоянии своих будущих подчинённых. Вообще-то, это была его идея. Чтобы ты выступила на собрании.
Сакура подняла глаза на Какаши и снова встретилась с его взглядом. По пути сюда ей казалось, что будет невообразимо сложно контролировать мысли и избегать воспоминаний о прошедшей ночи. Но всё оказалось наоборот. Эти новости выбили почву из-под ног. Выступать перед главами Альянса?.. Зная их нрав… Это будет очень непростой задачей. Ей стало страшно. Руки против воли сжались в кулаки. Но тёмно-серые мужские глаза смотрели так пронзительно, что стало чуточку легче. Неужели, после всех конфликтов он встал на её сторону?.. Неужели, поддержал затею?..
— Не смотри на меня волком, — хохотнул Какаши. — Организация, конечно, принесла неприятности… Но не думай, что мне не ясны твои мотивы. Помощь, которую ты оказываешь Шиноби, очень важна. Особенно сейчас, после войны.
Хатаке вдруг поднялся, подошёл к окну и положил руки в карманы. Повисла недолгая тишина, которую нарушила Ино:
— И ты больше не будешь делать это в одиночестве. Мои клановые способности могут помочь. Пора применить их не только для выуживания сведений у врагов. Это Шикамару меня надоумил. Жаль, конечно, что я сама не сообразила предложить.
Подруга вдруг коснулась её плеча, а Сакура невольно поджала губы. От этих слов хотелось плакать и смеяться одновременно. Она подняла на неё взгляд, полный благодарности, и пробормотала:
— Но… Ты же…
— Давай оставим этот разговор на потом, — улыбнулась Ино. — Я хочу тебе помочь. То, как меняется Сай… Не может оставить меня равнодушной.
— Если ты их убедишь, — добавил Шикамару, — у ОР есть шанс стать чем-то большим. Например, разрастись до крупной организации, в которой могли бы проходить обучение и другие медики.
Огонёк надежды разгорался всё сильнее. Чувство страха, огромной ответственности и веры в лучшее смешались в груди, заставляя все мышцы напрячься.
— Спасибо… — только и смогла выдавить она.
— Это мы тебя должны благодарить, Сакура, — обернулся Какаши, и уголки его губ поползли вверх под тканью маски. — Ты решилась на революцию, которой по силам изменить мир Шиноби.
Харуно признательно улыбнулась и опустила глаза. А затем мысленно пообещала себе постараться. А ещё поблагодарить Наруто. Она вдруг вспомнила пациента номер Тридцать Два, который был сиротой и не позволял себе любить.
Должно быть, к ней приходило куда больше знакомых, чем можно себе представить.
— Тогда я подготовлю речь, — решительно заговорила она. — И сделаю всё возможное.
Цунаде улыбнулась и мягко сказала:
— Чего и следовало ожидать от моей ученицы. Я верю, что ты уболтаешь этих проклятых снобов, которые кроме физической силы ничего не признают.
— Тогда все свободны, — отчеканил Какаши. — Сакура, останься на пару минут. Хочу обсудить… Подробности.
Девичье сердце застучало куда быстрее, чем всего мгновение назад. На ладонях выступил холодный пот.
— Я понадоблюсь? — поинтересовался Шикамару.
— Нет, — мотнул головой Хатаке. — Сходи пока на обед.
Сакура почувствовала, будто приросла к стулу. Когда все спешно прощались и покидали кабинет, она только и могла, что буравить взглядом свои руки.
Ино выходила последней, напоследок крепко сжав плечо подруги. И когда она скрылась за дверью, повисла тишина. Какаши всё ещё стоял у окна и не смотрел на Сакуру. Хотелось нарушить это проклятое безмолвие, ведь оно пробирало до костей, разъедало сердце. Но сделать это оказалось невыносимо страшно.
А вдруг он сейчас скажет, что их близость — ошибка?.. Это стало бы настоящим ударом. Она попыталась представить, сколько саке понадобится, чтобы залить это горе. Ведь потеря единственного человека, сумевшего так безупречно задвинуть её боль на задворки сознания, станет самым худшим несчастьем.
Тишину нарушил тяжёлый вздох, сорвавшийся с мужских губ. Он повернулся и медленно подошёл к столу, всё ещё не глядя на Сакуру.
А она, вдруг найдя в себе силы, сказала:
— Если вы сейчас станете меня убеждать, что случившееся между нами, — всего лишь проступок, оплошность…
— Нет, — вдруг перебил он. — Нет… Я так не считаю.
И снова… Снова эта оглушительная тишина. Какаши сделал ещё один шаг, оказавшись ближе. Сакура готова была поклясться, что почувствовала аромат хвойного лосьона. Хотя, быть может, это за неё выдумало больное воображение. Ведь очень хотелось вновь вдохнуть этот пьянящий запах, смешанный с чем-то неуловимым, чем пахнет только он. Наверное, было совсем неуместно думать о подобном после только что услышанных новостей. Надо бы начинать беспокоиться о судьбе ОР…
Но Сакура не могла. Она просто не справлялась со всем, что горело в груди и рвало душу. Хотелось кричать. Хотелось броситься в его объятия. Но она продолжала сидеть и смотреть на покрывшиеся потом ладони.
Вдруг послышался смешок. Какаши сжал пальцами переносицу и отвернулся.
— Прости… Я впервые в жизни совсем не понимаю, что говорить. Глупо, знаю. Ведь сказать нужно многое…
— Не нужно! — внезапно выпалила Сакура и вцепилась взглядом за любимое лицо. — Не говорите! Я знаю, что вас терзает!
— Очень в этом сомневаюсь…
— Не сомневайтесь! Я уже спрашивала вчера… — её щёки загорелись румянцем, а губы на мгновение поджались. — Вы сказали, что были со мной не из-за жалости!.. Это правда?
— Абсолютная, — тихо выдохнул он.
— Тогда плевать я хотела на ваши сомнения!..
На глаза стали наворачиваться слёзы. Чёрт, опять… Очередная слабость, которой Сакура уже по горло пресытилась. Но слова, крутившиеся на языке, не давали скатиться в истерику.
— Разница в возрасте, узы ученицы и учителя… Какие там у вас ещё аргументы? Мне это всё неважно.
— Дело не только в этом, Сакура. Ты совсем не знаешь, какой я человек.
— Может быть, — с вызовом ответила она, подняв подбородок выше. — И пусть. Вы одиноки. Я тоже… Слишком одинока. Даже представить не можете, насколько.
— Этого недостаточно, — тихо пробормотал Какаши и направился к своему стулу, взявшись рукой за спинку. — Я испорчу тебе жизнь.
Сакура сцепила зубы и утёрла ладонью слёзы.
— Чушь! — прошептала она. — Позвольте мне самой решить, что портит мою жизнь. Поверьте, в этом списке нет вашего имени.
Она видела, как побелели костяшки мужских пальцев, сжимающих тёмное дерево. Его глаза зажмурились, а губы под маской скривились. И тогда настала пора действовать решительно.
Сакура рывком поднялась со стула и бросилась к нему. За секунду преодолев расстояние, прижалась грудью к мощной спине и обхватила руками его плечи.
— Мне не нужно ничего, кроме совместного времени. Приходите ко мне. На чай. На разговор. На что угодно. Давайте просто попробуем…
Они простояли так несколько секунд, пока, наконец, рука Какаши не сжала одну из её ладоней.
— Ты не знаешь, о чём меня просишь, — горько усмехнулся он, повторив фразу из вчерашнего бурного вечера.
— Прекрасно знаю… — выдохнула она в эмблему красного водоворота, вышитого на спине.
Хатаке повернулся и внимательно посмотрел в лицо Сакуре. От глубины его глаз хотелось провалиться сквозь землю и утонуть одновременно. Эта встреча взглядов длилась всего каких-то пару мгновений, но ей они показались целой вечностью. Она вдруг задала себе риторический вопрос: как можно было так долго бежать за Саске, когда рядом был он?.. Но ответ, конечно, же напрашивался сам собой: за короткий месяц произошло слишком много случайностей, позволивших, наконец, отвернуться от Учихи. И кто знает… Если бы не отчаянное одиночество… Открытие ОР… Ежедневные попойки в холодной пустой квартире…
Если бы не тяжёлая боль, съедающая сердце… Не случись все эти «если», Сакура так и не узнала б, что чувства не обязательно должны быть болезненными. И что даже самый тяжёлый человек на свете способен на близость.
Какаши не отвернулся, не оттолкнул. Он продолжал выразительно глядеть, пока не решился потянуться к её лицу. Тыльная сторона ладони коснулась щеки, и по телу Сакуры пробежалась обжигающая волна. Прикосновение мозолистой мужской руки, покрытой мелкими шрамами, оказалось необычайно нежным. И Харуно до боли под рёбрами хотелось, чтобы оно продолжалось вечно.
— Ты слишком хороша для меня, — вдруг пробормотал он и опустил взгляд.
Она накрыла его ладонь своей и зажмурилась. А затем набрала полную грудь воздуха. Ведь собиралась произнести его имя без почтительного «сенсей», ещё и обратиться на «ты»…
— Как много в тебе заблуждений, Какаши… Не идеализируй меня. Мы оба совсем не безупречны. Я не прошу любви, свадьбы, семьи… Просто будь рядом…
Сакура осторожно подняла глаза. Он вдруг стал тяжело дышать, будто боролся сам с собой.
— Я не знаю…
Но вместо очередных аргументов она задержала дыхание, потянулась второй ладонью к его маске и аккуратно стянула ткань. Какаши едва заметно дёрнулся, но не отстранился.
Ей пришлось взять инициативу в свои руки. Но разве это имело значение?.. Она чувствовала всеми фибрами души, каждой клеточкой сердца, что небезразлична ему. И пусть никаких слов подтверждения этому факту не прозвучало. Реакции тела, их вчерашняя близость, нежность прикосновений говорили сами за себя…
Не зря ведь Сакура так долго корпела над учебниками о психологии. Хотя, конечно, не надо было изучать литературу, чтобы понимать столь очевидные вещи.
Потому что в следующий миг Какаши переступил сомнения и потянулся к ней в поцелуе. Это совсем не походило на обжигающую страсть в маленькой кухне. А скорее, было криком отчаяния и признания собственной слабости.
Но и для Сакуры Хатаке стал точно такой же слабостью. Да, пускай жгучие чувства родились из боли. Неважно. Плевать. Это больше ничего не значило. И незачем анализировать, думать о том, почему всё произошло именно так.
Факт оставался фактом: они есть друг у друга. Да, некоторые раны не по силам залечить даже взаимным чувствам. И пусть. Сакура была готова приложить все усилия, на которые способна, чтобы хотя бы заставить превратиться кровоточащие душевные язвы в шрамы.
Ведь шрамы не болят. А только напоминают о прошлом.
Когда поцелуй прервался, Какаши крепко её обнял и зарылся носом в волосы. Сакура ответила, сильно вжавшись пальцами в его лопатки. Она не могла вспомнить секунды, когда чувствовала себя счастливее.
— Тогда… Раз уж мы настолько сильно ошибаемся… Не хочешь вместе поужинать? — тихо спросил он.
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова