Что у нас будут гости, я поняла сразу, когда вместо спокойной Осаки-сан, встретила в коридоре фурию, пробежавшую мимо меня, даже не поздоровавшись. Мне стало любопытно с чем связана такая активность с самого утра и отправилась искать своего отца, который обычно в это время отдыхает в саду, на заднем дворе. Когда я вышла на задний двор, отца в саду не увидела, зато вечно медлительный Чон-сан прихрамывая на левую ногу так же пробежал мимо меня, подпинывая своего нового напарника. Вроде ЯШино.
— Хината, что ли приезжает, — эта девчонка завоевала сердца всех местных жителей, и мне остается лишь гадать, чем именно. Не то, чтобы она мне не нравилась или что-то в этом роде, просто мне по жизни не нравится то, чего я не понимаю. А вот Хинату я вообще не понимаю, как бы не старалась. Скрытая, молчаливая, и резкая, когда открывает свой рот. Именно такой я ее запомнила, когда видела в последний раз. Кажется, это было около года назад. Да, наверное так. Перед тем, как я отправилась по важной миссии нашего клана.
— Юки, — я остановилась возле торговой лавки, где обычно торговал милый дедушка, но сегодня за прилавком стоял его внук, Юджиро. — Доброе утро.
— Единственное нормальное приветствие с утра, — ответила я, подхода в лавке, разглядывая свежие овощи. — Где дедушка?
— Спину прихватило, — сказал он, выкладывая зелень на прилавок. — Не знаешь с чего весь кипишь в деревне? Чего так все суетятся?
— Суетятся? — тихо переспросила я, оглядываясь, и ведь правда, все что-то странно бегали, мельтешили и были даже как-то воодушевлены. — Мне пора, позже увидимся.
Я отошла от лавки и развернулась в противоположную сторону, сначала я думала прогуляться по улицам, проверить как у всех дела, не нужна ли кому помощь, но передумала, когда заметила суету, догадываясь о том, где может находиться папа.
И я поняла, что оказалась права, когда увидела старые, давно покосившиеся ворота приоткрытыми. Папа всегда заходил в тот дом, когда Хината возвращалась в деревню, я не знаю, чем именно это обусловлено, но он как будто в храм сюда ходил, разве что не молился здесь.
Зайдя в покосившийся маленький домик, я не снимая обуви прошла в небольшую гостиную, где нашла отца стоявшего напротив семейной фотографии, на которой я никого не знала, кроме него самого, который был ребенком.
— Ты снова не в духе? — тихо спросил он, когда я встала рядом с ним.
— С чего ты взял?
— Ты всегда не в духе, когда она здесь, — значит правда, Хината возвращается. — Не пытайся ее понять, ЮкинаШино и тогда сразу увидишь истину ее чувств. Вы двое давно не виделись, так что у тебя будет шанс взглянуть на нее со стороны.
— Разве она не должна вернуться сюда, только через месяц? — я не хотела обсуждать мое отношение к этой девчонке. — Почему сейчас? Еще не все готово.
— Так надо. Среди них есть тот, с кем мне необходимо поговорить, — отец, сложив ладони прикрыл глаза, и да, он видимо еще тут молиться начал. Отлично, из старого разваливающегося дома сделал храм. Но не это меня смутило, а то, что он сказал «среди них», то есть она не одна будет? — Они на долго не останутся, их ждут дела в Конохе. Не переживай.
— Дело твое отец, — я развернулась чтобы уйти, но остановилась, когда почувствовала знакомую чакру приближающуюся к нашей территории. — Кто именно будет с ней?
— Пойдем встретим, — отец поклонился и медленно развернулся ко мне, благосклонно улыбаясь. — И узнаем людей, которые поддерживают, — а взглядом он буквально кричал «в отличие от тебя». Да я не ненавижу ее. Она мне нравится, но особой любви к ней не пытаю, потому что не могу понять. Она выглядит робкой, но такой не является, а это очень похоже на лицемерие, которое я не переношу.
Выйдя из старого дома, который оказывается уже превратился в маленький храм, папа пошел впереди меня, хотя обычно всегда шел сзади, и ворота в это место закрывал сам. Сделав это за него, я пошла следом за ним, молча сканируя чакру, которая была мне безумно знакома, и я даже удивлена тем, что почувствовала ее первой, нежели чакру Хинаты, которая уже возле главного дома.
— Нам стоит зайти через заднюю дверь? — я остановилась, когда отец пошел к главному входу. — Или хочешь встречать их на пороге дома?
— Им необходимо отдохнуть, поприветствую их, а потом мы займемся с тобой нашим делами по расписанию, — отец поправил свое светлое кимоно, и сложив руки за спину, медленно оглянулся ко мне, приободряющее улыбаясь. — Выше нос дочь, нас ждут великие дела.
— Великие дела это у нас по части Хинаты, — отец строил на нее большие планы, хотя по началу, просто хотел спасти девчонку, дав ей наши клановые глаза, оставшиеся от одного из предков. А когда они прижились, и стали ее частью, давая силу настоящих Ооцуцуки, то стал строить план за планом.
Первое это была передача ценных знаний, которые не могла унаследовать я. Потом появилась мысль сделать из нее настоящую Ооцуцуки, приняв в наш клан, с чем я была не очень согласна, потому что не видела в ней преданности к нашей семье. Она слепо шла за силой, чтобы защитить сестру, и я боялась то, чем это может закончиться. Но отец убедил, что она предана нам, просто я этого не вижу. Последняя его мысль меня обескуражила, но я ее поддержала, тут сказать ничего не могла, потому что из меня наследница клана очень так себе. Глава клана должен защищать своих людей, а на это у меня не хватит сил, умений, да и глаза у меня на это не хватает.
— Дедушка, — мы вышли из-за угла нашего дома, и я сразу наткнулась на Хинату, которая улыбаясь быстро шла к дедушке, который тоже расплылся в своей обычно добродушной улыбке.
— С возвращением, дорогая! — Папа быстро ее обнял и схватив за плечи, заглянул в ее глаза, и мы с ней поняли, что он что-то увидел. — Ты в порядке?
— Об этом потом, — тихо прошептала она, переводя взгляд на меня. — Юки, не думала, что ты уже вернулась.
— То же самое могу сказать и про тебя, — ответила я, изучая людей, с которыми она пришла, выискивая того Шиноби, чакру которого почувствовала, и черт возьми я сразу его нашла. Серая метла вместо волос, маска, закрывающая лицо, и тот же безразлично скучающий взгляд, правда только одного глаза. Ками-сама, он вообще с детства не изменился. — Надеюсь Осака-сан не попалась вам на пути, — я заметила оранжевую обложку, что торчала из его сумки на боку. Если это то, что я думаю, а именно роман от Джирайи, которые обожает наша скромница, то она не слезет с его ушей, пока не обсудит с ними все его романы, а если еще и выпьет, то предложит и повторить некоторые эпизоды.
— Она его уже заметила, — ответила Хината хихикая, когда глянула на Какаши, что стыдливо отвел глаза. Даже подумать не могла, что он может так смотреть, будто ему есть дело до мнения людей, окружающих его. Пусть внешне он почти не изменился, но думаю поменялись его взгляды на жизнь. — Вы знакомы? — тихо спросила она, подойдя ко мне, когда я пошла на встречу ее компании.
— Потом расскажу, — так же тихо ответила я. — У меня кое-что для тебя есть, зайдешь ко мне, как будет время.
— У меня тоже есть для тебя кое-что, — она снова мне улыбнулась и подошла к своей компании, которая немного дико оглядывалась по сторонам, не считая Какаши, тот уже смотрел на меня. Я сомневаюсь, что он вспомнил меня, его, наверное, заинтересовало, чего я так на него уставилась. — Меня зовут ЮкинаШино, — представилась я, когда мы подошли ближе к ним. — Это господин Мошико, мой отец, — папа встал рядом.
— У нас собралась очень интересная компания. Гениальный Нара, — папа взглянул на парня с высоким хвостом, что скучающе смотрел по сторонам. — Узумаки, — папа взглядом остановился на загорелом пареньке, что с интересом смотрел на Акихико, черноглазого мальчонка. Как и отец, я могу читать эмоции по чакре или по самому человеку, и этот парень молча боролся внутри себя, но все быстро изменилось и грусть быстро исчезла, когда он встретился взглядом с моим отцом, обворожительно тому улыбаясь.
— Наруто Узумаки, — ответил тот, ухмыляясь. — Спасибо, что позаботились о нашей Хинате.
Наруто Узумаки, кажется Хината как-то упоминала его, но вот что именно она говорила о нем, я не помню.
— С нами еще трое, — сказала Хината. — Сакура сейчас с Конохомару и сэмпаем в госпитале, я позже вас познакомлю.
— Ничего страшного, от Цунаде-химе я уже достаточно наслышан о ее ученице, — папа похлопал по плечу Хинату. — Добро пожаловать в наш дом, надеюсь вам тут понравится. Хината покажешь все тут?
— Хорошо.
— Вам нужно отдохнуть с пути, а у нас с дочкой расписание. Хината, четвертый и пятый дома в вашем распоряжении.
— Осака-сан уже сказала, что в гостевых комнатах ремонт.
***
Поставив печать на пропускном документе в нашу деревню для торговца из Конохи, я проводила уважаемого человека до ворот, договорившись, что он передаст послание Цунаде-химе от дедушки. Я сначала думала отправить его соколом, но отец отправил того с посланием куда-то.
— Сегодня был трудный день, — сказал постовой. Новенький.
— Хорошо потрудились, — поклонившись проходящим мимо старикам, я ушла. Сначала хотела пойти домой, отдохнуть немного перед ужином, но передумала, когда услышала звонкий смех своего названного приемного сына, пробегающего мимо меня.
— Ой, — Акихико настолько был чем-то увлечен, что не заметив меня, влетел на полном ходу. — Прости, — он улыбнулся и прижался ко мне, обняв руками.
Погладив его по темным волосам, что распушились от игр, я взяла Акихико за руку и мы вместе пошли на детскую площадку, откуда он выбежал сам.
— Мам, — до сих пор было странно слышать такое обращение к себе, — а друзья Хинаты классные. Особенно тот, который смешной.
— Который? — весь день мы с отцом занимались делами клана, и частенько пересекались с нашими гостями, который не спеша прогуливались по деревне. — Который Конохомару? — Мы с отцом навестили пострадавшего в нашем госпитале, и познакомились с другими нашими гостями. Сай, Ямато, Сакура и Конохомару, внук Третьего.
— Ну который яркий такой, — у Акихико есть способность, которая так похожа со способностью нашего клана. Он чувствует не чакру Шиноби, а его ауру. Отец говорит, что в будущем, Акихико станет хорошим Шиноби и эта особенность сделает, его сильным.
Пока мы шли к площадке, я была уверена, что он говорит о Конохомару, но когда вышли за улицу и уже стояли на границе игровой площадки, он радостно засмеялся и вырвав свою руку из моей побежал в толпу ребятишек, что собралась вокруг Наруто-куна.
Акихико перепрыгнув через ограду, подбежал к Хинате, прошептал что-то той на ухо, от чего она рассмеялась, прикрывая рот рукой, и взяв моего мальчика за руку подвела к Наруто и наклонившись к тому, чуть краснея, тоже что-то сказала на ухо. Наруто удивленно захлопал глазами, и лицо его покрыл смущенный румянец.
— Хината, — пробормотала я тихо себе под нос, пробуя это имя на своей языке, перекатывая каждую букву.
Сев на скамейку под деревом, я стала наблюдать за этой девчонкой, что сейчас улыбалась так, как я никогда не видела и даже была уверена, что она вообще на такое не способна. Но она сейчас так сияет, что даже не верится, что эта та самая девчонка, что вечно угрюмой шныряла по нашим улицам, с неохотой общаясь с нашими людьми, которым она нравилась. И я не могла и не могу до сих пор понять, чем она заполучила их доверие? Своей жалостливой историей о потере семьи и подобного дерьма? Не думаю. Здесь у каждого жителя нашей маленькой деревни, случилась своя трагедия. Здесь нет счастливых людей, здесь есть сильные личности, что вернули свет в свои сердца превозмогая боль реальности. И за этих людей в ответе мой отец, за которых в будущем должна была быть в ответе я, но мое место займет другой человек. Хочу, чтобы это был достойный. Я хочу такого лидера, какого заслуживают эти люди, что доверились моему папе, и каким не могу стать для них я.
Лидер должен обеспечивать не только комфортную жизнь, но и безопасность, а я со своим одним глазом и ограниченной чакрой, такого обещать не могу.
Я потеряла глаз в детстве, когда у меня начался формироваться тенсейган.
Сейчас наша территория, что отвели нам доблестные политики страны Огня, пышет жизнью и процветает, но так было не всегда. Буквально каких-то двадцать лет назад, мы все еще жили в том захолустном доме, в котором отец уже храм себе сделал, нас окружали три огромных общежития, в которых жили семьдесят восемь человек, и у нас не было ничего. Буквально ничего. Я никогда не видела, чтобы отец злился, или плохо говорил о тех, кто буквально выслал нас из деревни, потому что не хватало территории для других кланов, а нас едва был с десяток людей. По сути, отец никогда не говорил о том, что произошло. Не хотел, чтобы я или другие плохо думали о Хокаге или Конохе, лишь уклончиво говорил, что на все то, были свои причины. И я правда никогда не думала плохо о Конохе или Хокаге, потому что с детства мои мысли были заняты другим. Я хотела возродить наш клан, собрать всех Ооцуцуки, что как семена, рассыпались с ветром по всему миру.
Отец часто уходил в странствия, и возвращался с людьми в наш дом. Он уходил на долго, но каждый день, что папа отсутствовал, прибавлял к нашей численности по одному Ооцуцуки. И я верила отцу, что обещал мне, когда-нибудь возродить этот клан, дай ему Ками-сама больше времени на этом свете. Я даже уже строила свои планы, которые планировала реализовать, когда сформируется мой глаз.
Ооцуцуки, как и Учиха не рождаются с шариннагом. Наши глаза формируются и появляется с возрастом. На тот момент, когда в наших забытых краях собралось сто человек, из них 10 были только с тенсейганом. Он проявился не у всех, остальная часть просто обладала бьякуганом, из которого и формируются глаза нашего клана.
Я никогда не смогу забыть три дня своей жизни.
Одним зимним днем, когда я прогуливалась в окрестностях нашего маленького на тот момент участка, я почувствовала сильную боль в глазах. Я знала, что глаза формируются с болью, но не ожидала, что это будет настолько не выносимо. Казалось, что глаза изнутри прокалывают иголками.
Меня нашел отец, который услышл мой крик. Очнулась я дома, и боль больше не приходила, папа говорил, что так и надо. Все в порядке, пережевать нечего. Но так длилось всего неделю, а спустя семь дней, я снова почувствовала боль, которая стала усиливаться каждый день. И такое длилось около двух недель, пока однажды я не потеряла сознание, после того, как у меня на лице я увидела кровь, что шла из глазниц. Дальше я ничего не помню, но мне папа обо всем потом рассказал.
На тот момент у нас не было не то, что бы медика в деревне, у нас даже лекарств не было, и когда папа нашел меня окровавленную на заднем дворе дома, то отправился тут же со мной в госпиталь Конохи. Мое тело, наверное, было шокировано такой болью, и я просто впала в поверхностную кому и не приходила в сознание три дня. Кровь продолжала идти и тогда отцу сообщили, что у меня недостаточный объем чакры, для формирования глаз нашего клана. И поэтому процесс долгий, и такой болючий. Медики сказали, что шансы получить глаза шестьдесят процентов из ста. Остальные сорок означали для меня смерть, и ему предложили подождать, пока я выйду из критического состояния для принятия какого-либо решения.
Когда я пришла в себя, боли не чувствовала, меня обкололи обезболивающими. Папа мне тогда все рассказал, и предложил блокировать танкецу, чтобы прекратить подачу чакры в глаза и спасти мне жизнь.
— Я твоя дочь, — ответила я тогда. — Если мне суждено умереть, я умру, но не смей лишать меня тенсейгана. — Клан для меня уже тогда много значил.
Через неделю папе сообщили, что процент увеличился. Шестьдесят процентов, такова была вероятность того, что я не выживу. На тот момент мой левый глаз уже погиб, он разрушился, и врачи его удалили. И папа, наплевав на мои слова, заблокировал мои танкецу. Тенсейган сильнее бьякугана. Если после сильного удара Хьюга можно восстановиться, то Ооцуцуки видят те точки, после удара в которые, чакра никогда не восстановится.
Вторым днем, который я никогда не забуду стало то утро, когда я очнулась в больнице с повязкой на левом глазу, и с плачущим отцом у моей кровати. Тогда он мне сообщил, что родная дочь ему нужнее, чем лидер клана, которым я могу стать и без этих глаз.
Глупый старик. Лидер должен защищать своих людей, а на это я не способна.
Третьим днем была встреча с Обито в госпитале, который часто ждал свою подругу с занятий и проводил время с больными детьми развлекая их. Он приходил три раза в неделю, и с двух до четырех проводил время на заднем дворе, или в комнате отдыха, если на улице была плохая погода, или кто-то из детей не мог выйти на прогулку.
— Почему не играешь с другими? — в тот день он подошел ко мне, когда другие дети разошлись по палатам. Обито сел рядом со мной на землю, и грустно посмотрел в окно кабинета, где обучалась его подруга Рин.
— Не хочу, — я уже второй месяц находилась в больнице, меня ничего не радовало потому, что я вечно думала о том, что оказалось слабой. Не способной возродить наш великий клан. — Ты ведь Учиха? Покажи свои глаза.
— Э? — он сильно удивился таком у вопросу, и отодвинувшись от меня нацепил на глаза оранжевые очки и как-то странно улыбнулся, почесав затылок. — Как ты узнала, что я Учиха?
— Дурак, — ответила я, улыбнувшись. Мне показалось забавной его не внимательность. — У тебя символ на спине, — я указала пальцем на спину, и хохотнула, когда увидела, что Обито покраснел, осознав свою глупость. — Покажи глаза. Я никогда не видела шарингана.
— Ну-у, — задумчиво протянул он, скрестив руки на груди. — Невежливо так просить незнакомых людей, девочка.
— ЮкинаШино, — я протянула ему свою руку, которую он нехотя и аккуратно пожал.
— Обито.
— Покажи, — я не отпустила руку, а потянула ее, приблизив его к себе. — Глаза.
— У меня нет шарингана, — ответил он, краснея. — Пока нет. Скоро он меня проявится, и я стану крутым Шиноби!
И для меня в то мгновение перевернулся целый мир. Я видела его добрым мальчиком, и думала, что у него есть шаринган, и была удивлена тем, что у него нет глаз клана, а он не отчаивается. Возможно сейчас это кажется глупостью, но для меня, тогдашнего ребенка, отсутствие клановых глаз, была сравнительно ненужности этому миру. Пока я лежала в больнице, думала о том, кем и чем я стану в этой жизни, раз не смогу стать тем, кем хотела. А тут, мальчик, который выглядел таким счастливым, такой же как и я. Без глаз и ощущением ненужности этому миру.
После этого Обито часто разговаривал со мной, наверное почувствовал что-то и пытался помочь и убедить в том, что жизни прекрасна и нет времени отчаиваться тому, что у тебя чего-то нет. Он тогда думал, что я грущу из-за того, что у меня только один глаз, я не стала ему рассказывать обо всем.
— Как тебя папа называет? — как-то спросил он меня.
— Юкина, — мое имя выбирала мама, но оно казалось длинным и папа, сокращенно называл меня именно так. — Но это имя принадлежит другой девочке, чьей мечте не суждено сбыться.
— Тогда, — Обито спрыгнул с дерева и схватив меня за плечи, притянул ближе, заглядывая в глаз. — Тогда тебя теперь будут звать Юки. Раз на одну часть тела стало меньше, то и имя должно укоротиться. — Он улыбнулся. — И придумай для Юки новую мечту.
Это был последний раз, когда я видела Обито, да и его друзей: Рин и Какаши, потому что в тот день я выписалась из больницы и вернулась домой, с новой мечтой и надеждой.
Если я не смогу стать достойным лидером, то я сделаю другого лидера, который будет не хуже, а то и лучше меня самой. И в шестнадцать лет, я впервые отправилась в свое странствие, когда получили весточку о семье Ооцуцуки в стране Ветра, а папа остался в деревне, занимаясь увеличением территории и обустройством новых домов. Мы искали достойного, чтобы отец взял его для обучения, но кандидатов не было. Мало у кого проявился тенсейган, а если он и проявился, силы для лидера, были минимальны. Лидер должен перенять знания отца, а слабые Шиноби не смогут осилить сложные техники. Мы с папой это понимали, но поделать ничего не могли, кроме как продолжать свои поиски, пока несчастный клочок земли довольно быстро превращался в достойную деревню.
Мне даже в голову пришла идея сделать Ооцуцуки из Хьюга, но идея сомнительная. Похищать кого-либо ради своей выгоды, это очень низко, а выпрашивать у них человека, даже глупо. Хьюга держатся за свою чистую кровь и не позволят ее кому-нибудь осквернить, даже несмотря на то, что их клан происходит от нашего.
А когда я узнала, что из клана Хьюга была изгнана девочка, то не сообщая отцу, попыталась раздобыть про нее информацию, пока находилась на ежегодном осмотре в госпитале Конохи. Девчонка тогда была в больнице, а болтливые медсестры, были ради растрепать кому-нибудь новость, которая буквально повергла в шок всю деревню. Узнав все, я приняла решение не рассказывать отцу о девчонке Хьюга. Ее изгнали из клана, за отчаянную попытку спасти свою сестру, сдавшись врагу добровольно. Когда я обо всем услышала, то на ум сразу пришло очевидное, это «месть» за себя, за сестру, за отца.
Тенсейган это глаза, несущие свет, а не смерть, как кровавый шаринган. И девчонка, которая могла пойти на месть ради своей семьи показалась мне очень сомнительной кандидатурой, и потому я отцу ничего не сказала по прибытию в нашу деревню. И ушла в очередное странствие, но не надолго. Через месяц я получила срочное послание от отца, который приказывал вернуться обратно. Я испугалась, что произошло что-то страшное, потому что мой отец не способен говорить грубо и приказывать, а тут такое.
— Кажется я нашел то, что мы искали, милая, — сказал он мне, провожая в гостевую комнату.
— Почему в письме не сказал? Я испугалась, думала случилось что-то. — Я очень боялась, что произошло что-то серьезное и опасное. — И кто этот человек?
— Смотри, — он открыл дверь в комнату и подошел со мной к кровати, где лежала та самая девчонка. Хината Хьюга лежала на кровати в моем доме. — Девочка попала в трудную ситуацию, но пережила пересадку глаз.
— Этого мало, — я смотрела на нее и испытывала самую настоящую бурю эмоций. Хотелось кричать отцу о том, что же он наделал. Кому доверил нашу с ним мечту, кому доверил наших с ним людей.
— Изначально я просто хотел спасти девочку, — сказал папа тихо, чтобы не потревожить ее сон. — Но у нее просыпаются силы Ооцуцуки. Юки, она обрела силу перемещений. Понимаешь, что это значит?
— Что? — я перевела взгляд на отца, который был довольный собой и совсем не замечал бурю, бушующую во мне. — Перемещения не делают ее достойной звания лидера, — мне не хотелось признавать то, что она и правда предназначена нам судьбой, раз попала в наш дом, даже когда я пыталась скрыть ее историю. — Ты знаешь, что произошло? Знаешь, что это может сломать человека, и знаешь, что может сделать сломанный человек?
— В нашей деревне нет счастливых людей, — ответил папа, сурово смотря на меня, когда понял, что я знаю о ней больше, чем он думал. Пусть злится, но это место лидера, ради которого я готова на все! — Милая, ты тоже пострадала и тоже была сломлена, но ты обрела силу. Просто для этого нужно время и нужный человек.
Время и нужный человек.
Сделало ли время Хинату достойной той жизни, которую отец хочет ей доверить? А нашла ли она человека, такого, как Обито?
— Юки, — я вздрогнула, когда неожиданно рядом со мной заговорила Хината, — ты знакомы с Какаши-сенсеем?
— Угу, — она, как и отец может легко читать людей, и меньше всего мне хотелось бы, чтобы она увидела, что я думала о ней. — Он был в команде с человеком, который помог мне обрести силу, — Хината знает о том, что произошло со мной. — Ты что-нибудь слышала об Обито или Рин? Я когда была в Конохе не слышала о них ничего.
— Нет, — она замялась, — о них не слышала.
— Ты какая-то счастливая, случилось что? — улыбка не исчезала с ее губ весь день.
— Ничего плохого не случилось, разве это не повод для радости? — ответив вопросом на вопрос, Хината аккуратно поднялась на ноги и встала напротив меня. — Я знаю, что ты во мне сомневаешься. Дедушка мне рассказал, — вот же болтливый старикан.
— Я не доверяю тебе.
— Так же, как я не верю тебе. И никому из них, — она медленно обернулась к площадке и снова улыбнувшись вернулась ко мне. — Это мне и нравится, что с тобой мне можно не притворяться, с тобой могу быть искренней.
— Клан верит тебе, — мне есть дело до их доверия, потому что как дочь своего отца, я чувствую свою ответственность за них.
— Знаю, и я сделаю все, чтобы так же поверить им. Я поняла свою ошибку, Юки. Все это время я стояла на месте, оглядываясь назад, переживая о том, что сделала и слишком много думая о том, чего не сделала. Но я упускала из виду то, что смогла обрести, — Хината снова оборачивается и смотрит на Наруто, что взяв Акихико посадила себе на шею. — Если я буду смотреть только назад, то наврежу не только себе, но и людям, которые окружают меня.
— Ты думаешь, после этого я начну верить?
— Тебе не надо верить, — она снова обернулась ко мне. — Ты просто это увидишь.
Она поклонилась и убежала на площадку, подхватывая на руки девочку, что не смогла достать до лестницы, чтобы как Акихико повиснуть на перилах.
Всему свое время и всему свой человек.
— Юкина, — я обернулась и увидела Какаши стоящего в тени дерева, что не спеша оторвавшись от ствола подошел к скамейке.
— Я думала ты умнее, Какаши, — ответила я, снова наблюдая за Хинатой, которая совсем не была похожа на ту девчонку, которую я видела в последний раз. — Ты совсем не изменился, разве что стал более эмоциональным. Неужели лед оттаял?
— ЮкинаШино Ооцуцуки, — протянул он садясь рядом со мной. — Я думал ты Хьюга.
— Думать это ведь твоя стихия. Не знала, что ты учитель Хинаты.
— Я им стал не так давно. Мои ученики Наруто и Сакура, — скрестив руки на груди, Какаши смотрел вперед. — Рад знать, что у тебя все хорошо.
— Наруто похож на Обито, тебе не кажется? Кстати, Обито признался Рин в своих чувствах? — он был влюблен в напарницу, которая была влюблена в Какаши. Я не знала о них ничего, но всегда хотела думать, что Обито нашел в себе силы и смелость, чтобы раскрыться своей подруге, после чего получил в ответ ее любовь. Он хороший человек, который заслуживает счастье. — Или Рин призналась тебе? Какаши молчал, задумчиво свмотря на меня. Казалось, что он о чем-то думает или решается на что-то. Я чувствовала то, что никогда бы не подумала увидеть у безразличного, напыщенного и ценичного Какаши, это была боль. Такая же боль, которую я днем чувствовала у несчастного казалось бы Наруто. Такую же боль я видела у Хинаты, когда только она появилась в этом доме. Она мирилась с новым положением, но ей было трудно не думать о своей утраченной семье.
— Что не так? — спросила я у Какаши, что потупив взгляд на своих сцепленных в замок сильных пальцах, о чем-то думал. — Что молчишь?
— Рин и Обито погибли. — И вот он гром среди ясного неба; айсберг разбивающий о себя корабль надежд. Я слышала его слова, но мне не верилось в то, что он говорил.— Прости, что сообщаю это так.
— Когда это случилось? — едва вымолвила я, стараясь сдержать слезы.
— Не так скоро после нашей последней встречи, — тихо ответил он.
Наша последняя встреча была десятки лет назад, после которой я всегда надеялась на то, что Обито счастлив несмотря ни на что. Думала, что Обито пробудил свой шаринган и стал по настоящему сильным Шиноби, который когда-нибудь станет Хокаге. И мечтала как-нибудь встретиться с ним вновь, чтобы сказать спасибо за те слова, за поддержку, за его помощь, которая помогла мне собраться. Но получается все это чушь, и Обито, и Рин погибли.
У них никогда не было и не будет того, о чем я мечтала…
Опять ничего не будет.
— После того, как я потеряла свой глаз, у меня осталась одна не досформировавшийся способность, — хрипло заговорила я, сдерживая из последних сил слезы, которые видимо заметил Акихико, потому он остановился посреди площадки и смотрел на меня.- Я запоминаю чакру, и могу чувствовать ее на расстоянии. Твою чакру я почувствовала, но не могла вспомнить, почему ее помню. Год назад, я почувствовала чакру Обито.
— Юкина, Обито погиб.
— Мама, — Акихико перепрыгнув через ограду подбежал ко мне и взяв мое лицо в руки, вытер слезы. — Это ты ее обидел?
— Не спеши с выводами, малец, — Какаши встал со скамьи. — Прости, что я сообщаю тебе об этом так. Вы с Обито хорошо общались.
— Ну уж получше чем ты с ним, — он всегда был заносчив и высокомерен, и всегда плохо относился к Обито. — Меня зовут Юки, не Юкина.
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова